Проза без фото
Жестокая правда о современном облике Москвы
Если бы на этом месте стоял великан, то правой ногой он стоял бы в монархическом прошлом, левой - в капиталистическом будущем, а между ног у него было бы социалистическое настоящее.
Дом строили три года, кирпичная облицовка успела покрыться заплесневелыми подтеками, система отопления промораживалась каждую зиму до подвала, редких рабочих можно встретить только утром, и, что они делают, никто не знает. Постоянная смена инвесторов, заказчиков и подрядчиков убивала монолитное, облицованное белым кирпичом архитектурное убожество с бешеной скоростью. Казалось, что к тому времени, когда дом будет сдан, сгниют и совершенно не гниющие окна ПВХ. И совершенно незачем было красить в красно-коричневый цвет каркасы будущих зимних садов на разных уровнях крыши - они все равно поржавели бы со временем. Будущие шикарные пентхаусы по двадцать и более тысяч долларов за квадратный метр напоминали динозавров, от которых остался только бетонно-металлический скелет. Нет, этот дом не был страшен, как заброшенные советские пятиэтажки, от него скорее веяло грустью и безнадежностью.
Через дорогу - кирпичная п-образная махина в девять этажей. Советский архитектор обожал прямые и под сорок пять градусов углы. По краям и на сгибах буквы «п» архитектор сделал башенки, придающие грустному дому для советской элиты вид неприступной крепости. Сейчас дом портят большие и маленькие, с черными метровыми шлангами до дырок и без кондиционеры. Они словно паразиты на теле большой белой акулы. К тому же акулы весьма пестрой, из-за разного цвета остекления балконов. Каждый хозяин квартиры считал себя единственным великим дизайнером, поэтому ставил белые, коричневые, толстые, тонкие, разной формы рамы. Особо талантливые ставили безрамное остекление. Но в этом доме хотя бы было тепло и в нем кто-то жил.
Еще через дорогу красовались лепниной, резными наличниками и медными крышами домики, построенные на стыке девятнадцатого и двадцатого веков. Они были перекрашены в жизнерадостные цвета, в окнах красовались обклеенные коричневой пленкой пластиковые окна, внутри царствовал евроремонт. Первые этажи были заняты салонами красоты, дизайн-студиями и прочей ерундой. Впрочем этим домам повезло - паразиты первых этажей были настолько умны и состоятельны, что додумались не портить фасад огромными вывесками. Кондиционеры переместились во внутренний двор-колодец. Не всем шедеврам архитектуры конца девятнадцатого века так повезло. Пройдя каких-то сто метров в сторону области на площади можно лицезреть маленький двухэтажный домик, облепленный страшными кровососущими ресторанчиками, пивными, магазинами и прочими забегаловками, каждая из которых как будто участвовала в конкурсе «Чья вывеска больше и уебищнее». Дом погибает, и судьба его предрешена.
Второе я сказало мне: «Смирись». Но первое грязно выругалось на всех чиновников и архитекторов Москвы. «Встречаемся у двух дур», - так сейчас принято говорить о новом офисном центре у метро Белорусская, построенном на костях не одного и не двух памятников архитектуры. Народ всегда все называет своими именами.
Если бы на этом месте стоял великан, то правой ногой он стоял бы в монархическом прошлом, левой - в капиталистическом будущем, а между ног у него было бы социалистическое настоящее.
Дом строили три года, кирпичная облицовка успела покрыться заплесневелыми подтеками, система отопления промораживалась каждую зиму до подвала, редких рабочих можно встретить только утром, и, что они делают, никто не знает. Постоянная смена инвесторов, заказчиков и подрядчиков убивала монолитное, облицованное белым кирпичом архитектурное убожество с бешеной скоростью. Казалось, что к тому времени, когда дом будет сдан, сгниют и совершенно не гниющие окна ПВХ. И совершенно незачем было красить в красно-коричневый цвет каркасы будущих зимних садов на разных уровнях крыши - они все равно поржавели бы со временем. Будущие шикарные пентхаусы по двадцать и более тысяч долларов за квадратный метр напоминали динозавров, от которых остался только бетонно-металлический скелет. Нет, этот дом не был страшен, как заброшенные советские пятиэтажки, от него скорее веяло грустью и безнадежностью.
Через дорогу - кирпичная п-образная махина в девять этажей. Советский архитектор обожал прямые и под сорок пять градусов углы. По краям и на сгибах буквы «п» архитектор сделал башенки, придающие грустному дому для советской элиты вид неприступной крепости. Сейчас дом портят большие и маленькие, с черными метровыми шлангами до дырок и без кондиционеры. Они словно паразиты на теле большой белой акулы. К тому же акулы весьма пестрой, из-за разного цвета остекления балконов. Каждый хозяин квартиры считал себя единственным великим дизайнером, поэтому ставил белые, коричневые, толстые, тонкие, разной формы рамы. Особо талантливые ставили безрамное остекление. Но в этом доме хотя бы было тепло и в нем кто-то жил.
Еще через дорогу красовались лепниной, резными наличниками и медными крышами домики, построенные на стыке девятнадцатого и двадцатого веков. Они были перекрашены в жизнерадостные цвета, в окнах красовались обклеенные коричневой пленкой пластиковые окна, внутри царствовал евроремонт. Первые этажи были заняты салонами красоты, дизайн-студиями и прочей ерундой. Впрочем этим домам повезло - паразиты первых этажей были настолько умны и состоятельны, что додумались не портить фасад огромными вывесками. Кондиционеры переместились во внутренний двор-колодец. Не всем шедеврам архитектуры конца девятнадцатого века так повезло. Пройдя каких-то сто метров в сторону области на площади можно лицезреть маленький двухэтажный домик, облепленный страшными кровососущими ресторанчиками, пивными, магазинами и прочими забегаловками, каждая из которых как будто участвовала в конкурсе «Чья вывеска больше и уебищнее». Дом погибает, и судьба его предрешена.
Второе я сказало мне: «Смирись». Но первое грязно выругалось на всех чиновников и архитекторов Москвы. «Встречаемся у двух дур», - так сейчас принято говорить о новом офисном центре у метро Белорусская, построенном на костях не одного и не двух памятников архитектуры. Народ всегда все называет своими именами.