Книга Контрразведчик (оригинал - Чертов Перекресток) 7-я глава
Советская военная угроза
Первый месяц службы пролетел как один день. Но за это время стали совсем привычными, будто так было всю жизнь, ночные обстрелы, участие в маневренных группах - когда рота на бронетранспортерах патрулирует определенный маршрут, рядом с которым проходит большая воинская колонна, чтобы при возможном нападении помочь попавшим под обстрел - инженерная разведка и многое другое.
Однако еще ни разу попадать в бой или под обстрел не приходилось.
В целом месяц, по словам старожилов, прошел на удивление спокойно. За это время лишь один раз бригада понесла потери. Два БТРа третьего полка бригады, сопровождавшие тыловые УРАЛы, подорвались на фугасе. Были раненные и погибшие.
В двадцатых числах августа с колонной отправились на большую землю - в Россию - старослужащие роты. Молодежь, прослужившая в России по полгода и прибывшая неделю назад в бригаду из Нижнего Новгорода, только обвыкалась с новыми порядками. У Максима во взводе из тех, кто застал начало кампании, остался лишь сержант-контрактник Логинов, с которым он на удивление быстро нашел общий язык. Молодые солдаты по своему физическому состоянию, по знанию оружия оставляли желать лучшего. Один из них, Алексей Аверьянов, не знал даже грамоты. Писать и читать не умел совершенно. Кроме того, боец имел диагноз «дефицит массы тела». И по его признанию, первый раз нормально поел на КМБ* (курс молодого бойца).
- Ну вот и построили развитой капитализм, - буркнул комбат на совещании офицеров разведбата, просматривая личное дело Аверьянова. - Скоро крепостные и батраки появятся. А кремлевские чинуши будут гончих своих молоком крестьянок кормить. Сучьи времена, сучьи. Бери его, Михайленко, себе и попробуй из него человека сделать. Через два месяца он должен читать и писать. Не сможешь - выговор влеплю.
- Откуда такое чудо? Из какой глубинки-то? - спросил Максим.
- Из Подмосковья…
Аверьянов стал камнем на шее Максима. Нет, парень был смышленый, ну уж очень забитый и зачуханный.
- Михайленко, - окликнул как-то раз лейтенанта Сапега на построении перед разводом на службу. - Подойдите сюда.
Уже по тону Максим понял, что зовут его не на пряники.
- Посмотрите на своего бойца, товарищ лейтенант, - начал ротный. - Сопля до колен, штаны на жопе оттянуты и в гуталине, сапоги стоптаны. Не солдат, а советская военная угроза. Эй, воин аллаха, ты когда последний раз форму стирал?
- Два дня назад, - пробубнил солдат шмыгая сопливым носом.
- И уже успел ее загадить? Лейтенант Михайленко, если вы не приведете солдата в чувство в течение недели, то весь ваш взвод будет через день заступать в наряды, пока Аверьянов мужиком не станет.
- В разведку же должны брать самых выносливых, грамотных, - отправив бойца, стал оправдываться Максим. - Как этот к нам попал?
- А так и попал, поскольку самые выносливые дома с желтухами и грыжами липовыми сидят, - отмахнулся Сапега. - Воспитывать народ тебя в училище учили? Вот и лепи с него образцового вояку.
- Было бы время.
- Угу. Было бы… Но я смотрю, он у тебя уже по слогам читать начал.
- Так не хочется же выговор из-за него получать…
- Ладно, забудь об этом… Завтра у нас выезд на спецуху.
- Взвод?
- Нет, весь батальон задействован в спецоперации.
- Задачи?
- Основную работу «альфонсы» (прим. автора - центр специального назначения ФСБ - « А» - Альфа) выполнять будут. От них ожидается, что две боевые группы в деле будут и вроде как несколько фэйсов-оперативников (прим. автора. оперативный состав ФСБ). Наше дело - блокировать район, не допустить прорыва или попытки деблокирования бандами, находящимися в районе спецоперации. Место твоего взвода я укажу завтра. Если честно, сам не знаю, где рота будет. Секретности напустили… Проверь готовность взвода и дай им отдохнуть.
Ночью Максим, как ни пытался, заснуть не мог. В голову лезли суетливые мысли. Предстоящее первое в его жизни серьезное дело дало почву для фантазий. То он представлял себя героем, то погибшим смертью храбрых…
- Ты можешь тише скрипеть мозгами? - донесся голос старлея Архипова. - Задолбал. Ты военный или рядом проходил?
- Я что, вслух говорил?
- Нет, но твои вздохи и ворочание через каждую минуту достали.
- Бессонница.
- Блин, ты всего месяц без баб. Я уже девять месяцев. Что с тобой через полгода-то будет?
- Да я не о бабах…
- О мужиках, что ли? - загоготал молчавший до этого командир второго взвода старший лейтенант Гурьев.
- Да о завтрашнем думаю.
- У, брат, - протянул Гурьев, - если на службе думать о службе - можно кони двинуть. Это что ж получается, днем ты обязан думать, вечером обязан, и во сне под присягой? Послушай меня, Максимка. Завтра же пиши на имя начальника группировки докладную.
- Что за докладную?
- Ну, мол, я, лейтенант Михайленко, прошу рассмотреть вопрос об увеличении мне материального пособия в связи с тем, что ночью мне снится служба…
- Так, Гурьев, - донеслось с кровати ротного, - я тебе придумаю сейчас геморрой. До конца дней служба сниться будет. А о бабах лучше, Михайленко, не думай. Успеешь. Тебя эти онанисты научат, блин. Спроси, сколько раз в день они ладони бреют.
- Все согласно требованием боевого устава и директивам главного командующего, товарищ капитан, - состроил обиженным голосом Гурьев. - Я же без устава и в туалет не хожу.
Гурьев в бригаде славился прекрасной, даже феноменальной памятью и, в частности, тем, что знал практически все уставы наизусть. Поэтому ротный не выдержал и спросил:
- И где ж в уставе про онанизм?
- Товарищ капитан, ну стыдно же не знать. Вспомните «Боевой устав по подготовке и ведению боя, часть третья (взвод, отделение, танк)»! Раздел «Боевое обеспечение», статью четыреста один.
- Ну… чего там?
- «При обнаружении химического или признаков биологического заражения старший поста (наблюдатель) немедленно подает сигнал «Химическая тревога» и докладывает командиру, выставившему пост».
- И?
- Ну, поставьте себя на его место. Вы обнаружили признаки химического или биологического заражения. То есть, по сути, - все. Зря рожали. Последние минуты жизни, людей рядом нет. Водки и сигарет нет - на посту запрещено. Из всех радостей остается только одна, отличающая нас от женщин. Вот и стыдно, а куда деваться? И я уверен, что автор этого шедевра понимал сие. Так как ряд глав написан, по моему мнению, именно в процессе.
- А как же «устав написан кровью»?
- Ну, иногда, когда по почкам бьют, такое бывает.
Офицерская комната зашлась смехом.
- Так, Гурьев. Если верить уставу, то ты вообще служить не должен.
- А чо так?
- «ЧО»! Не «чо», а почему! Вспомни права, обязанности и ответственность военнослужащих.
- Общевоинский устав, первая глава?
- Она родная.
- «К военнослужащим Вооруженных Сил Российской Федерации относятся офицеры, прапорщики и мичманы, курсанты военных образовательных учреждений профессионального образования, сержанты, старшины, солдаты и матросы…». Ну, длинный список.
- В этом списке есть извращенцы, которые через раз задерживаются при возвращении из отпуска из-за венерической болезни? Нет. А к остальным категориям ты вообще никак не подходишь.
- Да было-то только два раза, товарищ капитан.
- Ладно, всем спать. Дежурный нас в четыре утра поднимет.
В четыре часа три десятка «альфонсов» уже были на заводе. Их старший говорил с командиром батальона, рассматривая карту.
Еще через тридцать минут вся техника и личный состав батальона покинули пункт дислокации. Альфонсы ехали на своей технике. Была она им выдана в Ханкале или привезли они ее из Москвы своим ходом - никто не знал. Весь батальон занял позиции вокруг школы, к которой шли через два квартала пешком, дабы техникой не спугнуть боевиков. Техника хорошо просматривалась с «башни», и на охранении оставили три взвода первой роты.
Узкие улочки и широкие пролеты на трассе - везде были расставлены посты. Взводу Михайленко достался участок с одноэтажным зданием, служившим в мирное время, по всей видимости, помещением для хранения материальной базы - швабр, учебных пособий, школьных досок и прочего. Отдельные элементы всего этого добра до сих пор валялись по полу.
- Первое отделение! Снайпер, гранатометчик, пулеметчик и два бойца вместе с командиром отделения - на крышу, - стал распределять личный состав Максим, - оставшийся личный состав вместе со вторым отделением - занять позиции, используя в качестве прикрытия складки местности, деревья, остатки бетонного забора справа от здания. Третье отделение - со мной, слева от здания.
Это направление лейтенант выбрал не случайно. Именно сюда выходили двери школы, а также двери из подвала. «И если боевики попробуют прорваться, то именно здесь», - решил Максим.
- Аверьянов и связист третьего отделения - внутри здания. Сектор наблюдения - окно, - Максим посчитал, что внутри, при любом развитии ситуации, будет куда проще выжить. Поэтому и отправил непутевого бойца туда. Все одно - от него толку не будет.
Когда командиры взводов и рот доложили о готовности, «альфонсы» пошли к школе. Передвигались словно кошки, бесшумно и уверенно, будто с детства знали и эту школу, и путь к ней в случае боя.
Со второго этажа раздалась очередь, и почти в эту же секунду один из «альфонсов» (по всей видимости, ответственный именно за это направление) снял боевика.
- Сейчас начнется, дозорный таки спалил нас, - вслух высказал предположение Максим.
Не прошло и минуты, как почти изо всех окон и с крыши начали стрелять. Но огневые точки были быстро подавлены огнем батальона по периметру. «Альфонсы» воспользовались этим и вбежали внутрь.
Внутри, по шуму и очередям, стало понятно - закипел бой. Первый, второй, третий этажи… Все происходило очень быстро. По разрывам гранат можно было отслеживать прохождение коридоров и лестничных пролетов.
- Мы на крыше, огонь не открывать, - донеслось по рациям. Командиры взводов передали распоряжение своим подчиненным уже лично, голосом.
Максим был немного расстроен. Уж очень быстро все закончилось. И его взвод лишь единожды открыл огонь. То есть проявить себя так и не удалось. Из школы вышел старший офицер «альфонсов» в окружении пятерых своих бойцов. Осмотревшись, он направился в сторону взвода Максима. Сюда же подошли комбат и все ротные.
- Ключевые, - услышал краем уха продолжавший следить за территорией Максим объяснение «альфонса», - засели в подвале. Мы ехали за одним зверьком, а оказалось, у них там что-то вроде сходки полевых командиров. Опера хреново сработали. Конечно, можно всю школу к чертовой матери подорвать, но в Москве потребуют тела. Разгребать завалы муторно, да и куда опаснее днем это делать. Надо лезть внутрь. В самой школе надо организовать охранение всех мест, ведущих в подвальное помещение. Это первый этаж, и таких мест одиннадцать. Сможете?
- Не вопрос, - ответил комбат. - Сапега, пусть Михайленко со своим взводом пойдет. Оставит пару человек на всякий случай на крыше здесь. Хорошая позиция, все просматривается.
Максим, оставив часть первого отделения на крыше и Аверьянова со связистом внутри, отправился в школу. Позиции заняли на местах, указанных фсбшниками. Возле каждого люка он оставил по два человека. Сам стал возле одиннадцатого, который находился в рекреации рядом со входом в школьный туалет.
Под ногами послышались короткие очереди.
- Блин, там, наверное, рикошетит от стен, - подумал Максим, и в ту же секунду крышка одного из люков открылась и на первый этаж и в рекреацию полетело сразу четыре гранаты снизу.
Максим бросился в туалет и спрятался за стенку. Раздались взрывы, плитка разлеталась сколами от осколков. Максим втянул голову в плечи. Но испугался он не взрывов, в голове появился другой страх: «Сейчас они вылезут и сбегут, а тебя будут до конца дней считать неудачником».
Он выбежал из туалета в тот момент, когда один боевик помогал другому вылезти из люка. Короткая очередь - и одно тело сначала опустилось на колени, а потом очень медленно растянулось на полу. Другое навозным шариком плюхнулось вниз. Даже звук падения был глухой, какой-то мягкий. Так падают мешки с тухлой картошкой.
«Хлябь!» - и все. Максим подошел к люку. Руки и ноги ходили ходуном от нервов. Так они еще никогда в жизни не тряслись. Внизу слышалась перестрелка. Минут через пять Максим услышал, что кто-то снова карабкается. Он приготовился открыть огонь, но тут донеслось: «Свои». Из люка вылез старший «альфонсов» и, сняв маску с головы, посмотрел Максиму в глаза.
- Что, первый раз? - спросил он.
Максиму стало ужасно стыдно: он понимал, что ноги и руки трясутся и скрыть это он не в состоянии. И, как он понял, не в состоянии разомкнуть челюсть. Получилось лишь махнуть головой в знак согласия.
Спецназовец ФСБ осторожно подошел к нему и рукой плавно увел ствол автомата вниз. Максим только сейчас понял, что все это время держал офицера на прицеле.
В голове все мелькало. Стыд, страх - Максим готов был взорваться изнутри. Воздуха стало не хватать. Казалось, все это происходило не с ним.
- Убери пальцы от спусковой скобы, - тихо начал спецназовец, - так, молодец. Теперь включи предохранитель. Глубоко вдохни.
Максим, как завороженный, выполнял команды. Тело ему не принадлежало, он глубоко вдохнул - и вдруг… «альфонс» ударил его в скулу и ногой в грудь. Максим полетел через рекреацию, чувствуя жуткую боль в диафрагме.
Мир вдруг перевернулся, появилась злость. Он быстро встал, чтобы наказать обидчика и неожиданно почувствовал резкую боль в ноге. Посмотрев на нее, он увидел, что штаны разорваны и залиты кровью.
- Твою мать, - только и смог сказать он.
- Пришел в себя? Молодец, - произнес спецназовец. - Это шок у тебя, с новичками почти всегда так. Стыдиться этого не надо.
Из ноги торчало несколько осколков гранаты и кафельной плитки. Альфовец повел его к выходу.
На улице на подошедшую технику садился батальон. К УРАЛу медслужбы бригады несли носилки.
- Не один я, - криво улыбнулся Михайленко.
- Ну, твой боец - молодчина, - подскочил к Максиму Гурьев и принял его руку на своем плече.
- Кто?
- Да Аверьянов.
- Ктооо? - не поверил Максим.
- Ну да, он самый. Один из туннелей подвала вел в здание, где твои бойцы были. Прикинь. Люк под хламом был и вдобавок тонким слоем цемента залит. Ну, вахи выбили, значит, люк. Один, как фэйсы говорят, - араб, наемник профессиональный, вылез. А бойчина даже АК с предохранителя не снял. Испугался. Боевик пошел на него, а Аверьянов от испугу ему в лицо автомат свой кинул. Тот рефлекторно, значит, его поймал. А солдат вытащил из разгрузки араба нож и как свинью зарезал. Раскромсал от пупа до глотки. Потом уж связист к делу подключился. Стрелять вниз стал. Мы, как выстрелы услышали, - туда. В общем, отбили атаку.
- А чего ж Аверьянова на носилках тащут?
- Снизу тоже стрелять начали. Пуля срикошетила и плечо ему раздробила. Он же у тебя, сам знаешь - соплей перешибить можно.
Пока ехали в бригаду, Максиму промывали и перевязывали раны и удаляли осколки. Боец лежал под капельницей, потеряв сознание.
Первый месяц службы пролетел как один день. Но за это время стали совсем привычными, будто так было всю жизнь, ночные обстрелы, участие в маневренных группах - когда рота на бронетранспортерах патрулирует определенный маршрут, рядом с которым проходит большая воинская колонна, чтобы при возможном нападении помочь попавшим под обстрел - инженерная разведка и многое другое.
Однако еще ни разу попадать в бой или под обстрел не приходилось.
В целом месяц, по словам старожилов, прошел на удивление спокойно. За это время лишь один раз бригада понесла потери. Два БТРа третьего полка бригады, сопровождавшие тыловые УРАЛы, подорвались на фугасе. Были раненные и погибшие.
В двадцатых числах августа с колонной отправились на большую землю - в Россию - старослужащие роты. Молодежь, прослужившая в России по полгода и прибывшая неделю назад в бригаду из Нижнего Новгорода, только обвыкалась с новыми порядками. У Максима во взводе из тех, кто застал начало кампании, остался лишь сержант-контрактник Логинов, с которым он на удивление быстро нашел общий язык. Молодые солдаты по своему физическому состоянию, по знанию оружия оставляли желать лучшего. Один из них, Алексей Аверьянов, не знал даже грамоты. Писать и читать не умел совершенно. Кроме того, боец имел диагноз «дефицит массы тела». И по его признанию, первый раз нормально поел на КМБ* (курс молодого бойца).
- Ну вот и построили развитой капитализм, - буркнул комбат на совещании офицеров разведбата, просматривая личное дело Аверьянова. - Скоро крепостные и батраки появятся. А кремлевские чинуши будут гончих своих молоком крестьянок кормить. Сучьи времена, сучьи. Бери его, Михайленко, себе и попробуй из него человека сделать. Через два месяца он должен читать и писать. Не сможешь - выговор влеплю.
- Откуда такое чудо? Из какой глубинки-то? - спросил Максим.
- Из Подмосковья…
Аверьянов стал камнем на шее Максима. Нет, парень был смышленый, ну уж очень забитый и зачуханный.
- Михайленко, - окликнул как-то раз лейтенанта Сапега на построении перед разводом на службу. - Подойдите сюда.
Уже по тону Максим понял, что зовут его не на пряники.
- Посмотрите на своего бойца, товарищ лейтенант, - начал ротный. - Сопля до колен, штаны на жопе оттянуты и в гуталине, сапоги стоптаны. Не солдат, а советская военная угроза. Эй, воин аллаха, ты когда последний раз форму стирал?
- Два дня назад, - пробубнил солдат шмыгая сопливым носом.
- И уже успел ее загадить? Лейтенант Михайленко, если вы не приведете солдата в чувство в течение недели, то весь ваш взвод будет через день заступать в наряды, пока Аверьянов мужиком не станет.
- В разведку же должны брать самых выносливых, грамотных, - отправив бойца, стал оправдываться Максим. - Как этот к нам попал?
- А так и попал, поскольку самые выносливые дома с желтухами и грыжами липовыми сидят, - отмахнулся Сапега. - Воспитывать народ тебя в училище учили? Вот и лепи с него образцового вояку.
- Было бы время.
- Угу. Было бы… Но я смотрю, он у тебя уже по слогам читать начал.
- Так не хочется же выговор из-за него получать…
- Ладно, забудь об этом… Завтра у нас выезд на спецуху.
- Взвод?
- Нет, весь батальон задействован в спецоперации.
- Задачи?
- Основную работу «альфонсы» (прим. автора - центр специального назначения ФСБ - « А» - Альфа) выполнять будут. От них ожидается, что две боевые группы в деле будут и вроде как несколько фэйсов-оперативников (прим. автора. оперативный состав ФСБ). Наше дело - блокировать район, не допустить прорыва или попытки деблокирования бандами, находящимися в районе спецоперации. Место твоего взвода я укажу завтра. Если честно, сам не знаю, где рота будет. Секретности напустили… Проверь готовность взвода и дай им отдохнуть.
Ночью Максим, как ни пытался, заснуть не мог. В голову лезли суетливые мысли. Предстоящее первое в его жизни серьезное дело дало почву для фантазий. То он представлял себя героем, то погибшим смертью храбрых…
- Ты можешь тише скрипеть мозгами? - донесся голос старлея Архипова. - Задолбал. Ты военный или рядом проходил?
- Я что, вслух говорил?
- Нет, но твои вздохи и ворочание через каждую минуту достали.
- Бессонница.
- Блин, ты всего месяц без баб. Я уже девять месяцев. Что с тобой через полгода-то будет?
- Да я не о бабах…
- О мужиках, что ли? - загоготал молчавший до этого командир второго взвода старший лейтенант Гурьев.
- Да о завтрашнем думаю.
- У, брат, - протянул Гурьев, - если на службе думать о службе - можно кони двинуть. Это что ж получается, днем ты обязан думать, вечером обязан, и во сне под присягой? Послушай меня, Максимка. Завтра же пиши на имя начальника группировки докладную.
- Что за докладную?
- Ну, мол, я, лейтенант Михайленко, прошу рассмотреть вопрос об увеличении мне материального пособия в связи с тем, что ночью мне снится служба…
- Так, Гурьев, - донеслось с кровати ротного, - я тебе придумаю сейчас геморрой. До конца дней служба сниться будет. А о бабах лучше, Михайленко, не думай. Успеешь. Тебя эти онанисты научат, блин. Спроси, сколько раз в день они ладони бреют.
- Все согласно требованием боевого устава и директивам главного командующего, товарищ капитан, - состроил обиженным голосом Гурьев. - Я же без устава и в туалет не хожу.
Гурьев в бригаде славился прекрасной, даже феноменальной памятью и, в частности, тем, что знал практически все уставы наизусть. Поэтому ротный не выдержал и спросил:
- И где ж в уставе про онанизм?
- Товарищ капитан, ну стыдно же не знать. Вспомните «Боевой устав по подготовке и ведению боя, часть третья (взвод, отделение, танк)»! Раздел «Боевое обеспечение», статью четыреста один.
- Ну… чего там?
- «При обнаружении химического или признаков биологического заражения старший поста (наблюдатель) немедленно подает сигнал «Химическая тревога» и докладывает командиру, выставившему пост».
- И?
- Ну, поставьте себя на его место. Вы обнаружили признаки химического или биологического заражения. То есть, по сути, - все. Зря рожали. Последние минуты жизни, людей рядом нет. Водки и сигарет нет - на посту запрещено. Из всех радостей остается только одна, отличающая нас от женщин. Вот и стыдно, а куда деваться? И я уверен, что автор этого шедевра понимал сие. Так как ряд глав написан, по моему мнению, именно в процессе.
- А как же «устав написан кровью»?
- Ну, иногда, когда по почкам бьют, такое бывает.
Офицерская комната зашлась смехом.
- Так, Гурьев. Если верить уставу, то ты вообще служить не должен.
- А чо так?
- «ЧО»! Не «чо», а почему! Вспомни права, обязанности и ответственность военнослужащих.
- Общевоинский устав, первая глава?
- Она родная.
- «К военнослужащим Вооруженных Сил Российской Федерации относятся офицеры, прапорщики и мичманы, курсанты военных образовательных учреждений профессионального образования, сержанты, старшины, солдаты и матросы…». Ну, длинный список.
- В этом списке есть извращенцы, которые через раз задерживаются при возвращении из отпуска из-за венерической болезни? Нет. А к остальным категориям ты вообще никак не подходишь.
- Да было-то только два раза, товарищ капитан.
- Ладно, всем спать. Дежурный нас в четыре утра поднимет.
В четыре часа три десятка «альфонсов» уже были на заводе. Их старший говорил с командиром батальона, рассматривая карту.
Еще через тридцать минут вся техника и личный состав батальона покинули пункт дислокации. Альфонсы ехали на своей технике. Была она им выдана в Ханкале или привезли они ее из Москвы своим ходом - никто не знал. Весь батальон занял позиции вокруг школы, к которой шли через два квартала пешком, дабы техникой не спугнуть боевиков. Техника хорошо просматривалась с «башни», и на охранении оставили три взвода первой роты.
Узкие улочки и широкие пролеты на трассе - везде были расставлены посты. Взводу Михайленко достался участок с одноэтажным зданием, служившим в мирное время, по всей видимости, помещением для хранения материальной базы - швабр, учебных пособий, школьных досок и прочего. Отдельные элементы всего этого добра до сих пор валялись по полу.
- Первое отделение! Снайпер, гранатометчик, пулеметчик и два бойца вместе с командиром отделения - на крышу, - стал распределять личный состав Максим, - оставшийся личный состав вместе со вторым отделением - занять позиции, используя в качестве прикрытия складки местности, деревья, остатки бетонного забора справа от здания. Третье отделение - со мной, слева от здания.
Это направление лейтенант выбрал не случайно. Именно сюда выходили двери школы, а также двери из подвала. «И если боевики попробуют прорваться, то именно здесь», - решил Максим.
- Аверьянов и связист третьего отделения - внутри здания. Сектор наблюдения - окно, - Максим посчитал, что внутри, при любом развитии ситуации, будет куда проще выжить. Поэтому и отправил непутевого бойца туда. Все одно - от него толку не будет.
Когда командиры взводов и рот доложили о готовности, «альфонсы» пошли к школе. Передвигались словно кошки, бесшумно и уверенно, будто с детства знали и эту школу, и путь к ней в случае боя.
Со второго этажа раздалась очередь, и почти в эту же секунду один из «альфонсов» (по всей видимости, ответственный именно за это направление) снял боевика.
- Сейчас начнется, дозорный таки спалил нас, - вслух высказал предположение Максим.
Не прошло и минуты, как почти изо всех окон и с крыши начали стрелять. Но огневые точки были быстро подавлены огнем батальона по периметру. «Альфонсы» воспользовались этим и вбежали внутрь.
Внутри, по шуму и очередям, стало понятно - закипел бой. Первый, второй, третий этажи… Все происходило очень быстро. По разрывам гранат можно было отслеживать прохождение коридоров и лестничных пролетов.
- Мы на крыше, огонь не открывать, - донеслось по рациям. Командиры взводов передали распоряжение своим подчиненным уже лично, голосом.
Максим был немного расстроен. Уж очень быстро все закончилось. И его взвод лишь единожды открыл огонь. То есть проявить себя так и не удалось. Из школы вышел старший офицер «альфонсов» в окружении пятерых своих бойцов. Осмотревшись, он направился в сторону взвода Максима. Сюда же подошли комбат и все ротные.
- Ключевые, - услышал краем уха продолжавший следить за территорией Максим объяснение «альфонса», - засели в подвале. Мы ехали за одним зверьком, а оказалось, у них там что-то вроде сходки полевых командиров. Опера хреново сработали. Конечно, можно всю школу к чертовой матери подорвать, но в Москве потребуют тела. Разгребать завалы муторно, да и куда опаснее днем это делать. Надо лезть внутрь. В самой школе надо организовать охранение всех мест, ведущих в подвальное помещение. Это первый этаж, и таких мест одиннадцать. Сможете?
- Не вопрос, - ответил комбат. - Сапега, пусть Михайленко со своим взводом пойдет. Оставит пару человек на всякий случай на крыше здесь. Хорошая позиция, все просматривается.
Максим, оставив часть первого отделения на крыше и Аверьянова со связистом внутри, отправился в школу. Позиции заняли на местах, указанных фсбшниками. Возле каждого люка он оставил по два человека. Сам стал возле одиннадцатого, который находился в рекреации рядом со входом в школьный туалет.
Под ногами послышались короткие очереди.
- Блин, там, наверное, рикошетит от стен, - подумал Максим, и в ту же секунду крышка одного из люков открылась и на первый этаж и в рекреацию полетело сразу четыре гранаты снизу.
Максим бросился в туалет и спрятался за стенку. Раздались взрывы, плитка разлеталась сколами от осколков. Максим втянул голову в плечи. Но испугался он не взрывов, в голове появился другой страх: «Сейчас они вылезут и сбегут, а тебя будут до конца дней считать неудачником».
Он выбежал из туалета в тот момент, когда один боевик помогал другому вылезти из люка. Короткая очередь - и одно тело сначала опустилось на колени, а потом очень медленно растянулось на полу. Другое навозным шариком плюхнулось вниз. Даже звук падения был глухой, какой-то мягкий. Так падают мешки с тухлой картошкой.
«Хлябь!» - и все. Максим подошел к люку. Руки и ноги ходили ходуном от нервов. Так они еще никогда в жизни не тряслись. Внизу слышалась перестрелка. Минут через пять Максим услышал, что кто-то снова карабкается. Он приготовился открыть огонь, но тут донеслось: «Свои». Из люка вылез старший «альфонсов» и, сняв маску с головы, посмотрел Максиму в глаза.
- Что, первый раз? - спросил он.
Максиму стало ужасно стыдно: он понимал, что ноги и руки трясутся и скрыть это он не в состоянии. И, как он понял, не в состоянии разомкнуть челюсть. Получилось лишь махнуть головой в знак согласия.
Спецназовец ФСБ осторожно подошел к нему и рукой плавно увел ствол автомата вниз. Максим только сейчас понял, что все это время держал офицера на прицеле.
В голове все мелькало. Стыд, страх - Максим готов был взорваться изнутри. Воздуха стало не хватать. Казалось, все это происходило не с ним.
- Убери пальцы от спусковой скобы, - тихо начал спецназовец, - так, молодец. Теперь включи предохранитель. Глубоко вдохни.
Максим, как завороженный, выполнял команды. Тело ему не принадлежало, он глубоко вдохнул - и вдруг… «альфонс» ударил его в скулу и ногой в грудь. Максим полетел через рекреацию, чувствуя жуткую боль в диафрагме.
Мир вдруг перевернулся, появилась злость. Он быстро встал, чтобы наказать обидчика и неожиданно почувствовал резкую боль в ноге. Посмотрев на нее, он увидел, что штаны разорваны и залиты кровью.
- Твою мать, - только и смог сказать он.
- Пришел в себя? Молодец, - произнес спецназовец. - Это шок у тебя, с новичками почти всегда так. Стыдиться этого не надо.
Из ноги торчало несколько осколков гранаты и кафельной плитки. Альфовец повел его к выходу.
На улице на подошедшую технику садился батальон. К УРАЛу медслужбы бригады несли носилки.
- Не один я, - криво улыбнулся Михайленко.
- Ну, твой боец - молодчина, - подскочил к Максиму Гурьев и принял его руку на своем плече.
- Кто?
- Да Аверьянов.
- Ктооо? - не поверил Максим.
- Ну да, он самый. Один из туннелей подвала вел в здание, где твои бойцы были. Прикинь. Люк под хламом был и вдобавок тонким слоем цемента залит. Ну, вахи выбили, значит, люк. Один, как фэйсы говорят, - араб, наемник профессиональный, вылез. А бойчина даже АК с предохранителя не снял. Испугался. Боевик пошел на него, а Аверьянов от испугу ему в лицо автомат свой кинул. Тот рефлекторно, значит, его поймал. А солдат вытащил из разгрузки араба нож и как свинью зарезал. Раскромсал от пупа до глотки. Потом уж связист к делу подключился. Стрелять вниз стал. Мы, как выстрелы услышали, - туда. В общем, отбили атаку.
- А чего ж Аверьянова на носилках тащут?
- Снизу тоже стрелять начали. Пуля срикошетила и плечо ему раздробила. Он же у тебя, сам знаешь - соплей перешибить можно.
Пока ехали в бригаду, Максиму промывали и перевязывали раны и удаляли осколки. Боец лежал под капельницей, потеряв сознание.