Спектакль "Котлован": Новосибирск - Москва
Это Событие. Не только амбиции команды проекта, мастеровитость режиссёра Антона Фёдорова и «химия» между актёрами, но и место в столице выбрано удачно: новосибирский театр «Старый дом» удачно встроился в особняк Студии театрального искусства, внутри которого камерно, уютно и гиперреалистично одновременно (см. вид снаружи и внутри).
Хорошие анонсы Натальи Витвицкой из «Ведомостей», а ранее - Жанны Зарецкой из РГ сделали своё светлое дело: зал битком, билеты в дефиците и пр.
Рецензия на спектакль "Котлован" Антона Федорова, поставленного в новосибирском театре "Старый дом" - Российская газета
Рассказываем об уникальном языке "Котлована" Андрея Платонова и о том, как режиссеру Антону Федорову удалось перенести на сцену сатирическую антиутопию о строителях монументального общепролетарского дома
rg.ru
Новосибирская постановка Котлована напоминает и Бесов, и кино Германа-ст., и опыты театра абсурда, как ни странно, раннего ростовского Серебренникова. Даже есть постмодернистский эпизод, смутно перекликающийся с номерами Blue men group, что в 90-е Фанту по телеку рекламировали. Но вроде так и надо по общему смыслу, этот синтез обсуждают и Н. Корниенко, и Подорога, и Гюнтер, причем последний водит сильный религиозный мотив, лишь слегка, но осознанно, обозначенный режиссером спектакля: в конце труп/манекен одного из копателей отсылает к картине Христа, снятого с креста.
Про игру актёров, выбор цитат из переписки Платонова с женой (единственная позиция в спектакле на "четыре с минусом") и спецэффекты (5+) пусть пишут театральные критики, а мы немного потопчемся на теме репрезентации Платонова в кино и вообще, если не против.
Нашему театру с творчеством Платонова повезло, в отличие от визуальных экспериментов «по мотивам», в первую очередь - кинокартин. Этот спектакль - одно из законченных художественных произведений «прямо по Платонову» и по его одной из главных работ, равно как и постановка Льва Додина «Чевенгур» 15 лет назад, с которым перекликается творение Антона Фёдорова. Это смелые решения, на фоне того, что творилось с кино, которое брало за основу рассказы («Корова») или предлагало, повторюсь, «фильм по мотивам»: трудно без специальных пояснений узнать, например, в «Аризонской мечте» Кустурицы платоновские мотивы. Порой получалось как в детективе: картину «Одинокий голос человека» Сокурова приговорили к уничтожению, а «Случайный взгляд» Мирзоева вообще смотреть невозможно (есть в интернете), передавать дух Платонова с помощью немого кино и скупых реплик в титрах, без характерных для каждого героя интонаций - не совсем гуд; плюс, говорят, что продюсер и режиссёр поссорились из-за денег в этом проекте.
При этом киносценарии самого Андрея Платонова - не самый сильный аспект его творчества, однако ж, он жаждал кино, хотел воплощения своих творений на экране.
В общем, несмотря на периодически выходящий альманах «Страна философов» про творчество Платонова (неплохой), монографии, посвящённые его творчеству, философский анализ (В. Подорога, упоминавшийся Гюнтер, И. Чубаров, а также А. Магун, К. Баршт, наверняка есть ещё), есть маэстро-платоновед Корниенко, воплотить в кино главные книги писателя не удаётся, равно как и его киносценарии (несмотря на то, что вышел целый сборник «Страна философов», посвящённый именно драматургии Платонова).
На мой взгляд, киновоплощение главных работ Платонова взыскует, сорри за модный термин, трансцендентальное кино, и недаром за него брался трансценденталист Сокуров, а паузы и разреженное пространство в постановке Фёдорова отсылает именно к этому формату, как про эту трансцендентальность писал Шредер. Тут важна «базовая метафора», выбор которой у уважаемых мной людей совершенно разный. Валерий Подорога начинает с картин Филонова, с машин, далее он подвёрстывает ещё много кого, и порой не совсем релевантно (Д. Вертов), анализирует оптику писателя, устройство его зрения. Игорь Чубаров тоже пишет о машинах, Артемий Магун о «негативной революции», а Гюнтер предлагает «Вавилонскую башню, уходящую вглубь».
По-другому смотрят на образы Платонова филологи.
Переводчик Голышев: лучше всего его проза иллюстрируется не Филоновым (позиция анти- Подорога), а Сезанном, который искал глубинную суть вещей, плюс Древин "Окраина"
У Армена Захаряна - Гойя «Два старика».
По Б. Гаспарова это Татлин Контррельефы и "вообще футуристическая инсталляция".
Гриша Брускина тоже не надо выбрасывать из набора вариантов.
А быть может, в уравнении «главные романы Платонова - Кино» и состоит второй ключ его творчества - сопротивление репрезентации как установке. Не в репрезентации дело, в тяге к правильному сочетанию света и вещества (что сильнее Справедливости или машинной телеологии), в жажде восторга как главной цели Жизни всего живого по Бибихину. Именно, кстати, Владимир Вениаминович Бибихин мог бы разгадать платоновский репрезентационный ребус, после того, какое чудо он сотворил с концептом «Лес» в своём курсе лекций в МГУ (об этом напишу отдельно).
Перефразируя Дзигу - «человек с ПОТЕРЯННЫМ киноаппаратом, думающий в голову, как рассказать о потерянном кино». В другом фильме Вертова "Энтузиазм. Симфония Донбасса" немало кадров, словно иллюстрирующих Платонова: пионеры маршируют на фоне спивающейся страны, конечно, машины, которые вдохновляют людей на новое (то есть, не "освобождают от работы", а вдохновляют на неё), но одновременно Печаль, в замедленной тишине на фоне бодрого мажорного ритма, иногда абсурд, когда техника крутится по заколдованному кругу. В этом кино Вертов может коснуться Платонова, нежели в других картинах. Это Вселенский парадокс: пауза, «амехания» перед возможно навсегда упущенным смыслом, о котором, кажется, знал то ли в детстве, то ли в прошлой жизни, перед поиском его или самозабвенном малососмысленном эксперименте. В этой связи герои Платонова говорят порой коанами буддистов, а не только языком архемодерна. Они потеряли жажду восторга, но знают, что она может быть обретена- то ли в процессе/результате строительства Дома/Котлована, то ли в фантазиях о Розе Люксембург. Тяга, восторг, захваченность - это эффекты вселенской вибрации, ток, электричество в духе Теслы.
Делёз, «Кино 1»: "...целое становится Одновременным, чрезмерным, беспредельным, вызывает бессилие воображения и указывает ему его пределы"