Курсантские байки-17
Выездной аэродром.
Начиная с третьего курса, у нас начались занятия на цикле эксплуатации авиационной техники, база которого располагалась на выездном учебном аэродроме. Этот аэродром находился километрах в десяти от города, и добираться туда приходилось каждый раз пешком, раз в две недели: одну неделю мы проводили в училище, другую - на аэродроме. Пешие марши со всей фигнёй за плечами особого энтузиазма ни у кого не вызывали, однако, жизнь на аэродроме нам нравилась куда больше, чем в училище. Там всё было гораздо проще и свободного времени было куда как больше, да и ходили мы не в обычной военной форме, а в технических комбинезонах.
Жили мы в одноэтажных деревянных казармах, днём можно было валяться на кроватях, а после ужина мы только и делали, что смотрели видик. Правда, в телевизоре был сломан декодер, поэтому Сталлоне и Шварценеггер ходили с зелёными лицами по красной траве.
Плюс ко всему в «выездной» столовой кормили куда как вкусней, чем в обычной. Однажды зимой на всём аэродроме вырубили электричество, поэтому ужин оказался под угрозой. Нет, не потому, что не на чем было готовить - пища была уже приготовлена. Проблема заключалась в следующем: всё в округе погрузилось в кромешную мглу, так что затруднения вызывал поиск не то, чтобы своей тарелки, но и самого здания столовой. Офицеры нашли остроумное решение: подогнали к столовой «Камаз» и влупили фарами в окна на всю мощь! Ужин был спасён. Правда, на следующее утро обе наши роты, что были на аэродроме, построили напротив столовой и сурово поинтересовались: кто, воспользовавшись покровом тьмы, вчера нагадил на крыльцо. Естественно, никто не признался, поэтому до сих пор остаётся загадкой, что это было: потеря ориентации в пространстве либо жёсткий протест против отключения электроэнергии.
Преподы на цикле эксплуатации были тоже замечательные, они относились к нам, как к молодым, но коллегам! Общаться с ними было гораздо проще, чем с «училищными» офицерами. Одним из наших преподов был майор Чернов, родом из городка Назарово, что находился неподалёку. Чернов был весельчаком, постоянно «травил» всевозможные байки и анекдоты. Узнав, что наш Вовочка тоже из «Назарихи», он взял над ним шефство, и частенько на выходные забирал его с собой, чтобы тот мог навестить родителей.
Как-то после обеда, во время самоподготовки, Чернов заглянул к нам и сказал: «Нечего без толку сидеть, пойдёмте, мне поможете!» Мы набрали пустых канистр и фляг и пошли в берёзовую рощу, что располагалась неподалёку. Там майор принялся делать на берёзах зарубки и расставлять под ними всю алюминиевую посуду, что мы притащили с собой. До этого я пробовал берёзовый сок только из магазина, поэтому природный несладкий мне понравился гораздо меньше.
А на следующее утро, проснувшись, я почувствовал какие-то болевые ощущения в левой ноге чуть повыше колена, как будто бы там был синяк. Присмотревшись, я обомлел: из берёзовой рощи я приволок клеща, который успешно ко мне присосался! Я подошёл к Шайбе, нашему командиру взвода, и он дал мне тряпку с керосином, чтобы приморить паразита. Тем временем рота начала строиться на завтрак, а я всё сидел без штанов и терпеливо ждал, когда же насекомое раскумарится, тыча в него керосиновой тряпочкой.
Тут ко мне подошёл Деревянный Славик и уставился на меня вечно непонимающим взглядом. В этот раз он также ничего не понял, а потому так и спросил: «Не по-онял? Модемов, а чё мы сидим?» Я поднял на него свой взор, полный трагизма, и отодвинул в сторону тряпочку, как бы демонстрируя весь масштаб катастрофы: «Вот!!!» Славик моргнул: «И чё?» Затем, прежде чем я успел что-либо возразить, он молниеносно выдернул клеща из моей ноги и гневно изрёк: «А ну-ка быстро в строй упал!» Что мне и пришлось выполнять, радуясь чудесному исцелению.
Занятия тоже были гораздо интереснее, чем просто чтение учебников. Мы лазали по самолётам Ту-22, всё трогали руками. Там я впервые «вживую» увидел бортовой самописец, именуемый в народе «чёрным ящиком». На самом же деле «ящик» представлял собой оранжевый шар. Хотя нет, вру, я его видел до этого на занятиях по приборному оборудованию, но на аэродроме я впервые увидел, где он находится непосредственно в самолёте. Также запомнилась барокамера в одном из учебных классов, в которую мы засунули закрытую пластиковую бутылку и стали нагнетать давление в камере. Бутылку с треском скрючило и скукожило.
На занятиях по самоподготовке дисциплина также была никакая: если в училище максимум, на что решался курсант на «самохе» - захрючить на парте, пуская слюни, то на аэродроме мы могли безнаказанно включить музыку и перекинуться в картишки. Однако, как-то раз всё же к нам забежали испуганные преподаватели. Это случилось, когда я обучил всех играть в «Мафию». Если кто не знает, вкратце объясню правила: раздаётся всем по одной карте, одна или две из которых (зависит от количества игроков) обозначают принадлежность к мафии. После этого игроки начинают пристально присматриваться друг к другу и пытаются вычислить по прямым и косвенным признакам, «кто ж эта гнида», чтобы потом его «убить» на голосовании.
Так вот, в тот раз эмоции играющих перехлестнули через край, дело едва не кончилось мордобоем, а всеобщий крик стоял такой, что преподы однозначно решили, что началась третья мировая война. Объяснений, что это тонкая психологическая игра, они признавать не захотели, поэтому просто конфисковали карты.
На выходных аэродром пустовал, оставался лишь личный состав караула, который был обязан журить членов местного сельского кружка любителей цветных металлов. Попасть в состав выездного караула было очень круто, так как еды было всегда с излишком, а начкаром всегда заступал какой-нибудь прапорщик-пофигист. Аэродром был разделён на два поста, и часовым, естественно, строго-настрого было запрещено сходиться друг с другом. Бесконтрольные часовые, естественно, сходились и трепали языками, убивая время. Проверяющие, конечно, приезжали, но время их визитов было приблизительно известно, поэтому часовые встречали их подготовленными, с умными лицами.
Но встречались и исключения, как, например, лишённый всякой логики и страха отважный подполковник Галактионов. Когда он был проверяющим, он приезжал в самое неожиданное время, да ещё и любил пробраться на пост не стандартным методом, в сопровождении начкара, а с использованием навыков, подсмотренных из фильмов про диверсантов. И однажды наши парни попали как раз на него.
А на посту в это время стоял Терминатор. Своё прозвище он заработал благодаря моей творческой натуре. Как-то мы разгружали кирпичи на генеральской даче, и Деревянный Славик покрикивал на невысокого «в меру упитанного» Серёгу, которого до этого дразнили просто «Булкин», за то, что он медленно шевелил определёнными участками своего человеческого организма. Запыхавшийся вспотевший Серёга взмолился: «Славик, ну я же не железный!» Уже на следующий день я нарисовал мини-комикс «Терминатор Серёга» о том, как нечсастному Серёге трансплантировали металлические булки. Комикс имел успех, Серёга стал Терминатором.
Ну так вот, Терминатор, ничего не подозревая, прикорнул за контейнером с инструментами. Храброму Галактионову понадобилась не одна минута для того, чтобы разыскать, где замаскировался вражеский часовой. Обнаружив спящего воина, подполковник отважно схватился за автомат и предпринял попытку завладения оружием, но часовой спал чутким сном, поэтому, проснувшись, отреагировал моментально: начал тянуть автомат на себя. Галактионов вознамерился таки одержать верх в этой борьбе и хватку не ослаблял, но тут вдруг Терминатор проснулся окончательно, увидел перед собой пыхтящего подполковника, тянущего на себя автомат, и начал дико ржать. Он повалился на землю, катался по ней, показывал на Галактионова пальцем и захлёбывался от смеха, а по раскрасневшимся щекам его текли слёзы. Подполковник-диверсант был готов ко всему, кроме такой неадекватной реакции. Он растерянно посоветовал отправить Терминатора в больничку и уехал. Так как смеяться Булкин не перестал, а даже наоборот, его смех начал вирусным образом перекидываться на остальной личный состав караула, пришлось действительно отправить смешарика в санчасть. Мы между собой не без оснований подозревали, что наш товарищ пронёс на пост запрещённые в карауле курительно-зажигательные принадлежности, причём курил он явно не сигареты «Енисей». А Галактионов был настолько обескуражен и деморализован произошедшим, что даже не написал караулу замечание.
Чем больше на нашем счету было выходов на аэродром, тем чаще мы задумывались о том, что ехать, а не идти пешком было бы куда как веселее. Наконец, кто-то из активистов сумел договориться с автотранспортным предприятием, после чего нам оставалось скинуться по пять рублей с носа, и теперь мы за десять минут добирались до аэродрома на автобусе.
И всё бы ничего, да однажды водитель автобуса, высадив курсантов, начал лихо разворачиваться в опасной близости от самолёта. То, что крыло находится к нему ещё ближе, чем фюзеляж, на который он поглядывал, он не принял в расчёт, поэтому это самое крыло буквально въехало к нему в салон, эффектно выставив лобовое стекло. Автобус со скрежетом наделся на крыло, аж передние колёса повисли в воздухе. Позеленевший водитель схватился за голову и обречённо уткнулся лбом в руль, а курсанты цинично прокомментировали: «Э, бля! Наш самолёт поцарапал!»
Помимо всех вышеперечисленных интересностей и преимуществ, с аэродрома можно было тайком сбегать в столовую гражданского аэропорта, что располагался неподалёку, можно было сходить в соседний посёлок Малиновка, где жил наш Дед, чтобы отдохнуть и покушать домашних пирожков, а ещё по вечерам мы, сидя на кроватях, играли в увлекательную карточную игру «король-говно». В общем, на аэродроме было здорово.
Читал не все рассказики? Тыц сюда!
Начиная с третьего курса, у нас начались занятия на цикле эксплуатации авиационной техники, база которого располагалась на выездном учебном аэродроме. Этот аэродром находился километрах в десяти от города, и добираться туда приходилось каждый раз пешком, раз в две недели: одну неделю мы проводили в училище, другую - на аэродроме. Пешие марши со всей фигнёй за плечами особого энтузиазма ни у кого не вызывали, однако, жизнь на аэродроме нам нравилась куда больше, чем в училище. Там всё было гораздо проще и свободного времени было куда как больше, да и ходили мы не в обычной военной форме, а в технических комбинезонах.
Жили мы в одноэтажных деревянных казармах, днём можно было валяться на кроватях, а после ужина мы только и делали, что смотрели видик. Правда, в телевизоре был сломан декодер, поэтому Сталлоне и Шварценеггер ходили с зелёными лицами по красной траве.
Плюс ко всему в «выездной» столовой кормили куда как вкусней, чем в обычной. Однажды зимой на всём аэродроме вырубили электричество, поэтому ужин оказался под угрозой. Нет, не потому, что не на чем было готовить - пища была уже приготовлена. Проблема заключалась в следующем: всё в округе погрузилось в кромешную мглу, так что затруднения вызывал поиск не то, чтобы своей тарелки, но и самого здания столовой. Офицеры нашли остроумное решение: подогнали к столовой «Камаз» и влупили фарами в окна на всю мощь! Ужин был спасён. Правда, на следующее утро обе наши роты, что были на аэродроме, построили напротив столовой и сурово поинтересовались: кто, воспользовавшись покровом тьмы, вчера нагадил на крыльцо. Естественно, никто не признался, поэтому до сих пор остаётся загадкой, что это было: потеря ориентации в пространстве либо жёсткий протест против отключения электроэнергии.
Преподы на цикле эксплуатации были тоже замечательные, они относились к нам, как к молодым, но коллегам! Общаться с ними было гораздо проще, чем с «училищными» офицерами. Одним из наших преподов был майор Чернов, родом из городка Назарово, что находился неподалёку. Чернов был весельчаком, постоянно «травил» всевозможные байки и анекдоты. Узнав, что наш Вовочка тоже из «Назарихи», он взял над ним шефство, и частенько на выходные забирал его с собой, чтобы тот мог навестить родителей.
Как-то после обеда, во время самоподготовки, Чернов заглянул к нам и сказал: «Нечего без толку сидеть, пойдёмте, мне поможете!» Мы набрали пустых канистр и фляг и пошли в берёзовую рощу, что располагалась неподалёку. Там майор принялся делать на берёзах зарубки и расставлять под ними всю алюминиевую посуду, что мы притащили с собой. До этого я пробовал берёзовый сок только из магазина, поэтому природный несладкий мне понравился гораздо меньше.
А на следующее утро, проснувшись, я почувствовал какие-то болевые ощущения в левой ноге чуть повыше колена, как будто бы там был синяк. Присмотревшись, я обомлел: из берёзовой рощи я приволок клеща, который успешно ко мне присосался! Я подошёл к Шайбе, нашему командиру взвода, и он дал мне тряпку с керосином, чтобы приморить паразита. Тем временем рота начала строиться на завтрак, а я всё сидел без штанов и терпеливо ждал, когда же насекомое раскумарится, тыча в него керосиновой тряпочкой.
Тут ко мне подошёл Деревянный Славик и уставился на меня вечно непонимающим взглядом. В этот раз он также ничего не понял, а потому так и спросил: «Не по-онял? Модемов, а чё мы сидим?» Я поднял на него свой взор, полный трагизма, и отодвинул в сторону тряпочку, как бы демонстрируя весь масштаб катастрофы: «Вот!!!» Славик моргнул: «И чё?» Затем, прежде чем я успел что-либо возразить, он молниеносно выдернул клеща из моей ноги и гневно изрёк: «А ну-ка быстро в строй упал!» Что мне и пришлось выполнять, радуясь чудесному исцелению.
Занятия тоже были гораздо интереснее, чем просто чтение учебников. Мы лазали по самолётам Ту-22, всё трогали руками. Там я впервые «вживую» увидел бортовой самописец, именуемый в народе «чёрным ящиком». На самом же деле «ящик» представлял собой оранжевый шар. Хотя нет, вру, я его видел до этого на занятиях по приборному оборудованию, но на аэродроме я впервые увидел, где он находится непосредственно в самолёте. Также запомнилась барокамера в одном из учебных классов, в которую мы засунули закрытую пластиковую бутылку и стали нагнетать давление в камере. Бутылку с треском скрючило и скукожило.
На занятиях по самоподготовке дисциплина также была никакая: если в училище максимум, на что решался курсант на «самохе» - захрючить на парте, пуская слюни, то на аэродроме мы могли безнаказанно включить музыку и перекинуться в картишки. Однако, как-то раз всё же к нам забежали испуганные преподаватели. Это случилось, когда я обучил всех играть в «Мафию». Если кто не знает, вкратце объясню правила: раздаётся всем по одной карте, одна или две из которых (зависит от количества игроков) обозначают принадлежность к мафии. После этого игроки начинают пристально присматриваться друг к другу и пытаются вычислить по прямым и косвенным признакам, «кто ж эта гнида», чтобы потом его «убить» на голосовании.
Так вот, в тот раз эмоции играющих перехлестнули через край, дело едва не кончилось мордобоем, а всеобщий крик стоял такой, что преподы однозначно решили, что началась третья мировая война. Объяснений, что это тонкая психологическая игра, они признавать не захотели, поэтому просто конфисковали карты.
На выходных аэродром пустовал, оставался лишь личный состав караула, который был обязан журить членов местного сельского кружка любителей цветных металлов. Попасть в состав выездного караула было очень круто, так как еды было всегда с излишком, а начкаром всегда заступал какой-нибудь прапорщик-пофигист. Аэродром был разделён на два поста, и часовым, естественно, строго-настрого было запрещено сходиться друг с другом. Бесконтрольные часовые, естественно, сходились и трепали языками, убивая время. Проверяющие, конечно, приезжали, но время их визитов было приблизительно известно, поэтому часовые встречали их подготовленными, с умными лицами.
Но встречались и исключения, как, например, лишённый всякой логики и страха отважный подполковник Галактионов. Когда он был проверяющим, он приезжал в самое неожиданное время, да ещё и любил пробраться на пост не стандартным методом, в сопровождении начкара, а с использованием навыков, подсмотренных из фильмов про диверсантов. И однажды наши парни попали как раз на него.
А на посту в это время стоял Терминатор. Своё прозвище он заработал благодаря моей творческой натуре. Как-то мы разгружали кирпичи на генеральской даче, и Деревянный Славик покрикивал на невысокого «в меру упитанного» Серёгу, которого до этого дразнили просто «Булкин», за то, что он медленно шевелил определёнными участками своего человеческого организма. Запыхавшийся вспотевший Серёга взмолился: «Славик, ну я же не железный!» Уже на следующий день я нарисовал мини-комикс «Терминатор Серёга» о том, как нечсастному Серёге трансплантировали металлические булки. Комикс имел успех, Серёга стал Терминатором.
Ну так вот, Терминатор, ничего не подозревая, прикорнул за контейнером с инструментами. Храброму Галактионову понадобилась не одна минута для того, чтобы разыскать, где замаскировался вражеский часовой. Обнаружив спящего воина, подполковник отважно схватился за автомат и предпринял попытку завладения оружием, но часовой спал чутким сном, поэтому, проснувшись, отреагировал моментально: начал тянуть автомат на себя. Галактионов вознамерился таки одержать верх в этой борьбе и хватку не ослаблял, но тут вдруг Терминатор проснулся окончательно, увидел перед собой пыхтящего подполковника, тянущего на себя автомат, и начал дико ржать. Он повалился на землю, катался по ней, показывал на Галактионова пальцем и захлёбывался от смеха, а по раскрасневшимся щекам его текли слёзы. Подполковник-диверсант был готов ко всему, кроме такой неадекватной реакции. Он растерянно посоветовал отправить Терминатора в больничку и уехал. Так как смеяться Булкин не перестал, а даже наоборот, его смех начал вирусным образом перекидываться на остальной личный состав караула, пришлось действительно отправить смешарика в санчасть. Мы между собой не без оснований подозревали, что наш товарищ пронёс на пост запрещённые в карауле курительно-зажигательные принадлежности, причём курил он явно не сигареты «Енисей». А Галактионов был настолько обескуражен и деморализован произошедшим, что даже не написал караулу замечание.
Чем больше на нашем счету было выходов на аэродром, тем чаще мы задумывались о том, что ехать, а не идти пешком было бы куда как веселее. Наконец, кто-то из активистов сумел договориться с автотранспортным предприятием, после чего нам оставалось скинуться по пять рублей с носа, и теперь мы за десять минут добирались до аэродрома на автобусе.
И всё бы ничего, да однажды водитель автобуса, высадив курсантов, начал лихо разворачиваться в опасной близости от самолёта. То, что крыло находится к нему ещё ближе, чем фюзеляж, на который он поглядывал, он не принял в расчёт, поэтому это самое крыло буквально въехало к нему в салон, эффектно выставив лобовое стекло. Автобус со скрежетом наделся на крыло, аж передние колёса повисли в воздухе. Позеленевший водитель схватился за голову и обречённо уткнулся лбом в руль, а курсанты цинично прокомментировали: «Э, бля! Наш самолёт поцарапал!»
Помимо всех вышеперечисленных интересностей и преимуществ, с аэродрома можно было тайком сбегать в столовую гражданского аэропорта, что располагался неподалёку, можно было сходить в соседний посёлок Малиновка, где жил наш Дед, чтобы отдохнуть и покушать домашних пирожков, а ещё по вечерам мы, сидя на кроватях, играли в увлекательную карточную игру «король-говно». В общем, на аэродроме было здорово.
Читал не все рассказики? Тыц сюда!