кажется, я сексист
Оригинал взят у laragull в кажется, я сексист
В Ашане поздно вечером наблюдала семейную пару на кассе.
Обоим примерно пятьдесят, но это такие - изношенные пятьдесят: с болезнями, конфликтами с родственниками, сопротивлением детей, постоянной социальной битвой за "не хуже чем у других".
Он сохранился лучше чем она - как это часто бывает, а она выглядело дорого, но провально: тяжелые и плоские волосы в косе, и большая- на полголовы почти - челка до глаз. Волосы окрашены хорошо и дорого, но и прическа, и цвет не идут к ее тяжелым крупным чертам и сероватой пористой коже.
Чувствовалось, что прическа эта - ее непреложная воля, она всегда так носила, и гордится косой, и никто не посмеет ей сказать ничего против.
Они оба были из тех, кто не спешит упаковывать купленное прямо там же, у кассы, и гора их покупок росла, пока они сперва тормозно наблюдали, как кассир пробивает/откладывает, потом спохватились, что выданные им пакеты погребло под холмиком продуктов, раскопали их и стали оживленно обсуждать что в какой пакет класть. Холмик купленного все рос, она стала совать в пакеты все подряд бессистемно, что-то приговаривая громко, отвлекая кассршу, и вовлекая мужа, который вдруг зашарил по карманам, бормоча про налички может не хватить, на что она внушительно заметила, что есть карточка.
- Я не помню, сколько там денег, - выдавил он, и она, видя его смущение, мигом в этот его конфуз с удовольствием впилась и словно раздулась на глазах, приосанилась, прекратила упаковывать продукты и завела привычную песню "вечно ты прибедняешься".
Платеж по его карте прошел, и она торжествующе сделал руками "я же говорила" и лицо ее порозовело даже от мига правоты, который ей хотелось длить, и чтобы зрители,
но кассир уже от них отвернулась, и пробивала мое - которое некуда было класть, потому что их покупки все еще высились холмом, занимая оба слота возле кассы - и основной, и запасной.
Все еще что-то приговаривая, женщина принялась за дело, муж ей помогал, и лицо у него было такое отрешенное, какое бывает у ненависти в третьей переработке.
Или в пятой. Ну неважно.
Хорошо укрепленные руины женщины - угнетающее зрелище.
В Ашане поздно вечером наблюдала семейную пару на кассе.
Обоим примерно пятьдесят, но это такие - изношенные пятьдесят: с болезнями, конфликтами с родственниками, сопротивлением детей, постоянной социальной битвой за "не хуже чем у других".
Он сохранился лучше чем она - как это часто бывает, а она выглядело дорого, но провально: тяжелые и плоские волосы в косе, и большая- на полголовы почти - челка до глаз. Волосы окрашены хорошо и дорого, но и прическа, и цвет не идут к ее тяжелым крупным чертам и сероватой пористой коже.
Чувствовалось, что прическа эта - ее непреложная воля, она всегда так носила, и гордится косой, и никто не посмеет ей сказать ничего против.
Они оба были из тех, кто не спешит упаковывать купленное прямо там же, у кассы, и гора их покупок росла, пока они сперва тормозно наблюдали, как кассир пробивает/откладывает, потом спохватились, что выданные им пакеты погребло под холмиком продуктов, раскопали их и стали оживленно обсуждать что в какой пакет класть. Холмик купленного все рос, она стала совать в пакеты все подряд бессистемно, что-то приговаривая громко, отвлекая кассршу, и вовлекая мужа, который вдруг зашарил по карманам, бормоча про налички может не хватить, на что она внушительно заметила, что есть карточка.
- Я не помню, сколько там денег, - выдавил он, и она, видя его смущение, мигом в этот его конфуз с удовольствием впилась и словно раздулась на глазах, приосанилась, прекратила упаковывать продукты и завела привычную песню "вечно ты прибедняешься".
Платеж по его карте прошел, и она торжествующе сделал руками "я же говорила" и лицо ее порозовело даже от мига правоты, который ей хотелось длить, и чтобы зрители,
но кассир уже от них отвернулась, и пробивала мое - которое некуда было класть, потому что их покупки все еще высились холмом, занимая оба слота возле кассы - и основной, и запасной.
Все еще что-то приговаривая, женщина принялась за дело, муж ей помогал, и лицо у него было такое отрешенное, какое бывает у ненависти в третьей переработке.
Или в пятой. Ну неважно.
Хорошо укрепленные руины женщины - угнетающее зрелище.