бессмысленные стеклянные шарики
Я работал на стройке в Эгипте, в Глиняном городе. Вместе с моим напарником, обвешанным бусами и трубками для курения гашиша, мы занимались тем, что восстанавливали стены. Работа хорошо оплачиваемая, но не престижная. В стенах эгиптяне замуровывали своих мертвецов. Для окружающих мы были всё равно, что прокажённые. Была одежда, которую мы носили, продукты, которые мы потребляли, и деньги, которые нам платили за это всё, - но нас самих не существовало. Мы принадлежали мертвецам.
На ломанном английском гид (а гиды здесь - все, когда речь заходит о деньгах) объясняет проходящей мимо супружеской паре значение этого места, «лав тестамент» несколько раз, мы слышим, повторяет он.
«Жёны, заподозрившие своих мужей в измене, скрывались в проходах, подобных этому. Если муж любил их, он бросался их искать. Если же нет - вход замуровывали».
Троица остановилась рядом с нами, мы продолжали закладывать проход, не подавая виду, что заметили их. Одежда и бороды давно сделали нас неотличимыми от местного населения, мы получали ощутимую надбавку за «образность» - и не собирались терять эти деньги.
Туристы были ещё молоды, лет по тридцать, не больше, для европейского возраста - в сущности, дети. Парень хотел уже было переступить свежую кладку и войти, но гид жестом остановил его.
«Забыл сказать: стену закладывали в любом случае - был мужчина внутри или нет», он рассмеялся, «настолько велик был позор от того, что женщина подозревает - или догадалась об измене».
Только что девушка стояла рядом - и, мгновение спустя, уже была там, внутри. Парень, помешкав секунду, кинулся за ней.
Устроившись поудобней на груде глиняных кирпичей в тени стены, мы с напарником достали сигареты и закурили, дав сигарету и «гиду», примостившемуся рядом на корточках. Взяв сигарету, он не поблагодарил - но сделал это из суеверия, так что мы не обиделись.
Не прошло и часа, как парень вернулся, один. Вид у него был потерянный. Оказалось, ходы внутри пустых стен шли по всему городу, разветвляясь в настоящий лабиринт. Гид поспешил успокоить его: таких провалов в стене, как этот, ещё предостаточно в округе, и его подруга, наверняка, уже давно поджидает его в гостиничном номере. И верно. Другого вывода просто нельзя было сделать. Прежде, чем они скрылись за углом, гид обернулся к нам и, скривившись, произнёс беззвучно что-то вроде «большое горе». Мы прыснули со смеху.
«Ну что, пойдёшь», в ответ я только помотал головой. «Почему? Она же наверняка где-нибудь рядом со входом спряталась. Подумай ещё раз. Когда ещё у нас ещё чистая женщина будет!»
А ведь он был прав. Но, когда он скрылся внутри стены, я остался снаружи. И продолжал мечтать. Эта сладкая женская месть. Прохлада склепа. Запах тысячелетнего праха. Романтика. Я услышал, как стукнулись друг о друга и раскатились по сторонам два стеклянных шарика... Беда была в том, что эту девушку я знал - и до сих пор любил её.
Через некоторое время я всё-таки вошёл в склеп, но, естественно, уже никого не нашёл. Ночь настала быстро. А утром мы заделали стену.
На ломанном английском гид (а гиды здесь - все, когда речь заходит о деньгах) объясняет проходящей мимо супружеской паре значение этого места, «лав тестамент» несколько раз, мы слышим, повторяет он.
«Жёны, заподозрившие своих мужей в измене, скрывались в проходах, подобных этому. Если муж любил их, он бросался их искать. Если же нет - вход замуровывали».
Троица остановилась рядом с нами, мы продолжали закладывать проход, не подавая виду, что заметили их. Одежда и бороды давно сделали нас неотличимыми от местного населения, мы получали ощутимую надбавку за «образность» - и не собирались терять эти деньги.
Туристы были ещё молоды, лет по тридцать, не больше, для европейского возраста - в сущности, дети. Парень хотел уже было переступить свежую кладку и войти, но гид жестом остановил его.
«Забыл сказать: стену закладывали в любом случае - был мужчина внутри или нет», он рассмеялся, «настолько велик был позор от того, что женщина подозревает - или догадалась об измене».
Только что девушка стояла рядом - и, мгновение спустя, уже была там, внутри. Парень, помешкав секунду, кинулся за ней.
Устроившись поудобней на груде глиняных кирпичей в тени стены, мы с напарником достали сигареты и закурили, дав сигарету и «гиду», примостившемуся рядом на корточках. Взяв сигарету, он не поблагодарил - но сделал это из суеверия, так что мы не обиделись.
Не прошло и часа, как парень вернулся, один. Вид у него был потерянный. Оказалось, ходы внутри пустых стен шли по всему городу, разветвляясь в настоящий лабиринт. Гид поспешил успокоить его: таких провалов в стене, как этот, ещё предостаточно в округе, и его подруга, наверняка, уже давно поджидает его в гостиничном номере. И верно. Другого вывода просто нельзя было сделать. Прежде, чем они скрылись за углом, гид обернулся к нам и, скривившись, произнёс беззвучно что-то вроде «большое горе». Мы прыснули со смеху.
«Ну что, пойдёшь», в ответ я только помотал головой. «Почему? Она же наверняка где-нибудь рядом со входом спряталась. Подумай ещё раз. Когда ещё у нас ещё чистая женщина будет!»
А ведь он был прав. Но, когда он скрылся внутри стены, я остался снаружи. И продолжал мечтать. Эта сладкая женская месть. Прохлада склепа. Запах тысячелетнего праха. Романтика. Я услышал, как стукнулись друг о друга и раскатились по сторонам два стеклянных шарика... Беда была в том, что эту девушку я знал - и до сих пор любил её.
Через некоторое время я всё-таки вошёл в склеп, но, естественно, уже никого не нашёл. Ночь настала быстро. А утром мы заделали стену.