Еще об абстрактном искусстве (фельетоны)
Художники-деструктивисты
В 1960-тые годы известный в узких кругах писатель-фантаст Зиновий Юрьев подрабатывал в "Крокодиле", публикуя там различные фельетоны на международные темы. Один из них посвящен авангардному искусству...
Зиновий Юрьев
ШАБАШ В ФИНЧ-КОЛЛЕДЖЕ
("Крокодил", №28, 1968, худ. Ю.Ганф)
Прошло то время, когда на тихих вернисажах респектабельные леди и джентльмены чинно прохаживались от пейзажа к натюрморту, время от времени заглядывая в каталоги.
В наши дни американские любители изящных искусств, отправляясь на открытие очередной художественной выставки, вынуждены надевать самые что ни на есть затрапезные костюмы и оставлять у нотариуса на всякий случай завещание. Дабы читатель не обвинил нас в грубом преувеличении опасностей, поджидающих посетителей авангардистских выставок, сошлёмся на репортаж из газеты «Крисчен сайенс монитор» о вернисаже в нью-йоркском Финч-Колледже.
В зале появляются пятеро мужчин в новеньких, с иголочки костюмах. Те, кто пришел в первый раз, недоуменно переглядываются, но завсегдатаи успокаивают их:
- Это художники-самовыраженцы. Сейчас они будут выражать себя. Только отойдите на всякий случай подальше.
Раскланявшись и рыкнув по-тарзаньи, самовыраженцы вцепляются друг другу в волосы и, кусаясь, падают на пол. Скучные, стандартные костюмы постепенно превращаются в живописные лохмотья, сквозь которые просвечивают тела художников, украшенные свежими синяками.
Художник Арман вдохновенно топчет ногами скрипку и виолончель, добиваясь получения осколков неслыханно оригинальной формы. С протяжным стоном лопаются струны, и на лице художника появляется выражение экстаза.
На него с завистью смотрит художник Энрико Бэдж. Бэдж разбивает всего-навсего зеркала, он не гонится за музыкальными эффектами, зато пол вокруг него блестит от сотен осколков.
- Разбирайте осколки, леди и джентльмены, - обращается художник к посетителям выставки,- дома вы их повесите на стенку. В них увидите не только свое отражение, но и шедевр искусства.
Художник Герман Нитич молчит. Он не зазывала на ярмарке, чтобы привлекать к себе зрителей. Его немножко коробит от криков коллег, которые мешают ему сосредоточиться, но усилием воли он заставляет себя отрешиться от окружающей суеты и отдаться любимому искусству. Искусство заключается в том, что он медленно прохаживается по залу, волоча за собой освежеванную тушу теленка. На полу остается кровавый след. Туша тяжела, и на лбу Нитича блестят капельки пота, но он не вытирает их. Это честный пот художника, тяжким трудом творящего свои шедевры.
- Как это прекрасно, - шепчет какая-то дама, - кровь, труп и пот!
В углу зала художник Люсио Фонтана ожесточенно набрасывается с ножом на холсты, натянутые на подрамники, и с удивительным мастерством превращает их в лохмотья.
Какая техника! - восторгаются зрители. - Как он владеет ножом!
Еще дальше художник Нол Ван Хойдонк, занимая почти целую комнату, крушит молотом мебель. Мебель, к счастью, современная, не очень прочная, и он сравнительно быстро расправляется с ней. Обломки он складывает в кучу и скромно раскланивается.
- Что это? - спрашивает кто-то из новичков.
- Это называется... одну минуточку, сейчас я посмотрю в каталоге... ага, «Созидание».
- Ах, созидание...
Раздается полное ужаса кудахтанье. Это не художник. Это просто курица, которой художник Ральф Ортиз неумело отпиливает голову. Наконец голова падает, и струйка крови выстреливает в столпившихся зрителей. Труп курицы еще подергивается, а художник улыбается довольной и слегка усталой улыбкой человека, сумевшего показать лучшее, на что он способен.
Те из посетителей, на кого не попала кровь, с завистью смотрят на обрызганных, которые с гордостью несут на себе следы приобщения к искусству.
Художник Лэс Ливин демонстрирует впечатляющее произведение под названием «Электрошок». Произведение состоит из сорока четырех оголенных проводков, по которым пропущен электрический ток. Дотронувшись до любого из них, посетитель получает легкий удар и тем самым ощущает прелесть шедевра всем своим телом.
Филипп Мак-Крэкерз устанавливает в углу зала длинный узкий ящик из прозрачной пластмассы, похожий на гробик. В гробике горят пять лампочек. Четырьмя выстрелами из пистолета почти в упор он гасит четыре лампочки. Пятая еще горит. Он долго целится и наконец гасит и ее.
- Мистер Мак-Крэкерз, - подскакивает к художнику рецензент одной из газет, - объясните, пожалуйста, символику вашего произведения.
- Моя цель, - говорит художник, - внушить зрителю ужас. Он ждет пятого выстрела. Все его чувства напряжены. Сейчас, сейчас грянет выстрел, который погасит пятую лампочку... Еще мгновение... Снайпер все целится... И вот облегчающий душу выстрел.
Повторяем: мы ничего не придумали, не сгустили краски. Это была рядовая художественная выставка художников-деструктивистов, то есть разрушителей. Художников, представляющих собою передовой отряд современных авангардистов.
На выставке не было ни машин «Скорой помощи» из психиатрических лечебниц, ни смирительных рубашек. Были посетители и рецензенты.
Один из них, представлявший журнал «Ньюсуик», написал потом: «Эти художники в самом деле являются как бы отражением общества, в котором разрушение и насилие стали будничным, обычным явлением, начиная от автомобильных катастроф до бомбардировок в Юго-Восточной Азии, уголовных преступлений, голода миллионов людей, восстаний в гетто...»
Деструктивисты лишь пожимают плечами. Почему только «эти художники»? А нашумевший фильм «Бонни и Клайд», в котором главный герой, кретин-убийца, то и дело нажимает на спусковой крючок? А фильм «Зеленые береты» с его воспеванием американских убийц во Вьетнаме?
«Все мы прирожденные фашисты, убийцы, полные ненависти ко всему. Но вместо того, чтобы изливать нашу ненависть на людей, мы изливаем её в художественной форме», - говорится в заявлении художников-деструктивистов.
Это уж точно!