Петербургское - арка на Галерной
Ответ на давно интересующий меня ( и не только меня) вопрос о причине, по которой Мандельштам называет Триумфальную арку, соединяющую здания Сената и Синода, "невзрачной", возможно, нашелся.
Сначала цитата из "Египетской марки":
Места, в которых петербуржцы назначают друг другу свидания, не столь разнообразны. Они освящены давностью, морской зеленью неба и Невой. Их было можно отметить на плане города крестиками посреди тяжелорунных садов и картонажных улиц. Может быть, они и меняются на протяжении истории, но перед концом, когда температура эпохи вскочила на тридцать семь и три и жизнь пронеслась по обманному вызову, как грохочущий ночью пожарный обоз по белому Невскому, они были наперечет:
Во-первых, ампирный павильон в Инженерном саду, куда даже совестно было заглянуть постороннему человеку, чтобы не влипнуть в чужие дела и не быть вынужденным пропеть ни с того ни с сего итальянскую арию; во-вторых, - фиванский сфинкс напротив здания Университета; в-третьих, - невзрачная арка в устье Галерной улицы, даже неспособная дать приют от дождя; в-четвертых, - одна боковая дорожка в Летнем саду, положение которой я запамятовал, но которую без труда укажет всякий знающий человек.
Видно, что Мандельштам здесь путает читателя - и сфинксы оказываются не там, и павильон не в том саду, да и указание на дорожку в Летнем саду почти издевательское. Неожиданный эпитет вполне укладывается в эту стратегию, но откуда он?
На днях, читая очерк одного из, на мой вкус, самых интересных историков Петербурга П. Н. Столпянского "Дворец Труда" (впервые опубликован отдельной книжкой в 1923) обнаружил там очень похожую характеристику:
Но когда вы смотрите на детали Сенатского здания, невольно являются сомнения: не слишком ли много колонн на этом невском завороте, не слишком ли мизерна - да, безусловно, это определение приходит на ум - арка на Галерной улице, при такой длине зданий желательна арка более величественная, затем, следовало ли сделать такие крутые подъемы к подъездам, они еще уменьшают арку...
Учитывая то, что характеристики Столпянского часто парадоксальны и идут вразрез с общепринятыми, влияние, как мне кажется, вполне вероятно.
Сначала цитата из "Египетской марки":
Места, в которых петербуржцы назначают друг другу свидания, не столь разнообразны. Они освящены давностью, морской зеленью неба и Невой. Их было можно отметить на плане города крестиками посреди тяжелорунных садов и картонажных улиц. Может быть, они и меняются на протяжении истории, но перед концом, когда температура эпохи вскочила на тридцать семь и три и жизнь пронеслась по обманному вызову, как грохочущий ночью пожарный обоз по белому Невскому, они были наперечет:
Во-первых, ампирный павильон в Инженерном саду, куда даже совестно было заглянуть постороннему человеку, чтобы не влипнуть в чужие дела и не быть вынужденным пропеть ни с того ни с сего итальянскую арию; во-вторых, - фиванский сфинкс напротив здания Университета; в-третьих, - невзрачная арка в устье Галерной улицы, даже неспособная дать приют от дождя; в-четвертых, - одна боковая дорожка в Летнем саду, положение которой я запамятовал, но которую без труда укажет всякий знающий человек.
Видно, что Мандельштам здесь путает читателя - и сфинксы оказываются не там, и павильон не в том саду, да и указание на дорожку в Летнем саду почти издевательское. Неожиданный эпитет вполне укладывается в эту стратегию, но откуда он?
На днях, читая очерк одного из, на мой вкус, самых интересных историков Петербурга П. Н. Столпянского "Дворец Труда" (впервые опубликован отдельной книжкой в 1923) обнаружил там очень похожую характеристику:
Но когда вы смотрите на детали Сенатского здания, невольно являются сомнения: не слишком ли много колонн на этом невском завороте, не слишком ли мизерна - да, безусловно, это определение приходит на ум - арка на Галерной улице, при такой длине зданий желательна арка более величественная, затем, следовало ли сделать такие крутые подъемы к подъездам, они еще уменьшают арку...
Учитывая то, что характеристики Столпянского часто парадоксальны и идут вразрез с общепринятыми, влияние, как мне кажется, вполне вероятно.