Кислячиха и её секреты
Кислячиха - это деревня, затерявшаяся меж градами Вичугой и Кинешмой. В небольшой деревеньке спрятан целый комплекс дореволюционных строений, отчего-то не вошедших в «Свод памятников архитектуры и монументального искусства России» по Ивановской области. Хотя ему явно присущи архитектурное своеобразие и историческая ценность. Тем паче был интерес посетить Кислячиху, в которой с кон. XIX века находилась сапоговаляльная фабрика - третья по величине в царской России после Кукмор и Ярославля. При фабрике выросла усадьба. Сегодня ещё можно увидеть два старинных особняка: деревянный, с богато украшенными резьбой наличниками окон, и каменный двухэтажный, о пятнадцати окнах по фасаду. Кроме того, средь деревни стоят огроменные складские сооружения в кирпичном русском стиле. Есть там и здание фабрики, и дом управления... Впрочем, об этом ниже.
Бабочка. Потратил добрых полчаса на попытки запечатлеть данный вид отряда чешуекрылых. Видимо, было хорошее настроение и вагон свободного времени, коль увлёкся подобным. Ну, да бог с членистоногими. Перенесёмся на год назад, в конец месяца июля 2018-го. То было начало недельного путешествия, конечной точкой которого стала д. Замардвинье (840 км), сокрытая в глубине костромских лесов. Не помню во сколько стартовал из столицы, но первой остановкой в десять утра стала остановка в стиле сельского арта (простите за тавтологию). Судя по состоянию жестяного короба, проросшей сквозь асфальтовое покрытие растительности, автобусное сообщение между здешними поселениями давным-давно кануло в лету, как и сами наспункты.
Призанятно смотрится столь оригинальное граффити на пустых остановках пустынной дороги, пролегающей средь полупустых и опустевших деревень (и снова тавтология).
К началу двенадцатого часу в 430 км от дома паркуюсь на ул. Заводской д. Кислячихи. Первым перед нами предстаёт далеко не памятник архитектуры, а, скажем, памятник советскому прошлому - здание столовой для рабочих фабрики, что расположенна аккурат напротив.
Отмечу занимательную топонимику края. Недавно я писал о большом количестве деревень с окончанием на "-ята", "-ата" на Вохомской земле: Макарята, Якушата, Маручата, Трошата, Окунята... Как здесь также встречается множество наспунктов с одинаковым, но необычным для слуха окончанием, правда, на "-иха": Лагуниха, Тимониха, Добрыниха, Кузнечиха, Ермачиха и даже в честь основателя деревни, моему тёзке - Денисиха.
На этой улице ничего примечательного не обнаружил, разве что этот пятистенок с поперечным перерубом. Изрядно высокие оконные проёмы обрамлены в резные строгие наличники. Хотя это сейчас они строгие, а когда-то тимпан сандрика украшали ромбы и розетки-завитушки. В связи с "полотенцами" окон, конечно же, смотрелось более нарядно.
Ниж. фото: здание фабрики, принадлежавшей промышленнику рубежа ХIХ-ХХ веков И.Я. Носкову. Территория находится за забором, под охраной. В мой приезд не пустили - частная собственность. Нынче тут располагается так называемая «Усадьба Носкова. Парк животных». В здании заводского управления теперь гостевой дом. А парк животных, по факту, - контактный зоопарк. Ценовая политика в выходные дни: взр. 350, дет. 300 руб. Но не этим, думаю, окупает себе предприниматель содержание енотов и козликов. На территории находится кафе, позиционируемое для проведения празднеств. Одним словом, "гоу на корпоратив". Самое печальное, что к усадьбе сие современное заведение не имеет никакого отношения (не считая хозяев). Усадебные дома Носковых стоят разрушенными и заброшенными за забором этого парка.
При посещении эко-отеля вам обязательно расскажут каким славным был купец, а вот плохие дяденьки-большевики всё испортили. По крайне мере, школьные работы и некоторые краеведческие статьи преподносят именно так. Однако историческая действительность патриархальной поры «доброго, старого прошлого» совсем иная. Да и современные реалии рисуют не лучшую картину: усопшее производство, заброшенные здания и вымирающие деревни в округе, как и сама Кислячиха, насчитывающая сегодня не более 15 жит. Сапоговаляльная фабрика, основанная в XIX веке, функционировала весь советский период. В 1961 г. из трёх местных заводов образовано Кислячихинское сапоговаляльное объединение местной промышленности Ивановской обл. В 1970-е здесь работало больше 200 чел. и 30 чел. мастеров, нач. цехов и проч. В 1991 г. на базе фабрики открыт кооператив; в 2004 г. - ООО «Русские валенки», учредитель Ильясов Шамиль Абутагирович; в 2010-м - ООО «Ивановопромшерсть» (20 раб. мест), в собственности Айдара Лебибовича Хамитова...
Когда-то в приготовленном цехе разбирали тюки шерсти, в чесальном - на огромных машинах делали тонкое полотно, в закладочном - изготавливали формы, в стиральном - замачивали в кислоту, потом сушили на колодках, в брильном - на станках сбривали все неровности, в последнем - сапоги спаривали, ставили размер и сшивали. «Работа была трудная, но жили очень интересно. В клубе проводилось много праздников и других мероприятий» - из воспоминаний работника Т.Г. Бутюниной. Тогда в деревне ещё существовали школа, библиотека, клуб, а производственные здания использовались по назначению. Была жизнь. А сегодня среди руин вам рисуют исключительно "благодатные времена" купеческого прошлого. Они, бесспорно, были благодатными для купца, а вот какими для рабочего люда расскажут нам документы XIX века.
Я же перемещаюсь на ул. Зелёную и среди зарослей кустарника обнаруживаю главный усадебный дом. Снять дом анфас из-за обступивших деревьев и величины самого здания не представилось возможным. Посему снято по диагонали. Но даже такой, наискось ракурс, позволяет судить о длине этого дома. Он действительно большущий.
Его основной объём это деревянный сруб на каменном цокольном этаже. Фасад прорезан целым рядом высоких окон. Вход выполнен в виде "крыльцо плюс крыльцо". К основному широченному крытому крыльцу позже было пристроено маленькое, узкое и неказистое.
Особого внимания заслуживают наличники окон. Их мощные рамы богато украшены накладною, пропильною резьбой, различного орнамента.
Сбоку, к торцу здания пристроен каменный объём. Или наоборот, к странному кусочку кирпичного здания в русском стиле позднее был присоединён деревянный корпус. Поскольку усадьба не включёна в свод арх. памятников, то исследования по ней не проводились.
Как видно изнутри, строилось сооружение в несколько этапов. Пока мы будем осматривать усадебный интерьер, а точнее то, что от него осталось, я поведаю историю.
Итак, в Кислячихе находилась сапоговаляльная фабрика, при которой выросли усадебные дома. Из «Списка фабрик и заводов России» от 1910 г.: «Носков Иван Яковлевич, мещанин, валяльный завод, основан в 1889 г. Местоположение: Кинешемский уезд, д. Кислячиха, Никитинской волости. Главное изделие: валеная обувь 64600 пар. Годовое производство: 70500 руб., рабочих 108, двигатель 1, мощностью 20 л.с.». А вот, время постройки особняков и заводских строений неизвестны. Предполагается, что здание фабрики было выстроено только в 1909 г., а значит до этого промысел был кустарным - либо в деревянном сарае, либо по избам.
Владельцем фабрики и хозяином усадьбы был Иван Яковлевич Носков, его отец Яков Степанович прожил 97 лет. Так что по праву Кислячиха считается исторической родиной Носковых. Недалече отсюда, в Ватуках, при церкви находится некрополь данного семейства. Фамилия династии Носковых говорящая - они, видимо, начинали своё дело с вязания шерстяных варежек и носков, которыми также славилась местность.
Одной из основных технологических операций при изготовлении валяной обуви является так называемая валка (от которой и произошло название «валенки»). Суть её состоит в том, что заготовку валенка с целью уплотнения войлока подвергают стирке особым образом в горячей воде. Для ускорения процесса в кустарных условиях обычно применяли выдерживание изделия в растворе кислоты. Такая операция сопровождается обильными испарениями с неприятным кислым запахом. Учитывая, что в старину до заводского производства изготовлением валенок подобным способом занималась практически вся деревня, из каждой избы несло «кислятиной». Поэтому существует версия, что название деревни связано именно с этим процессом.
В главном зале, как и по всему дому, стоит угловая печь, облицованная глазурованными изразцами. Окошко в стене прорублено явно в советское время. Возможно, здесь находилась столовая для учащихся (в одном из особняков размещалась школа).
Немного из жизни богатых домов, где содержалось большое количество женской прислуги: экономка, белая кухарка, чёрная кухарка (для рабочих), кормилица, одна или несколько нянек, горничная (две или три), так называемая «походячая» (исполняющая различную работу) и проч. Всё это обширное женское царство стряпало, стирало, убиралось по дому, нянчилось с детьми и ухаживало за взрослыми - всячески блюло сытую и спокойную жизнь купеческой семьи. В полдень приступали к обеду. Обычно, сначала кормился служащий и рабочий элемент, живущий при доме (кучер, работник, сторож и т.д.). Около каждого купеческого дома кормилось огромное количество нищих. В число их, как это ни странно, входила значительная часть местных фабрично-заводских рабочих и их семейств.
Во многих комнатах сохранились "лепные" розетки и потолочные тяги. Но все они советского периода, сделаны из "папье-маше".
Дом просто нашпигован "обогревателями". Так что, несмотря на деревянный сруб, зимними вечерами холодно не было явно. Кто-то, скорее всего, очередной искатель сокровищ, разрушил огромную печь.
Пальму первенства по производству валенок долгое время удерживал Семёновский уезд Нижегородской губ., считающийся родиной «русских валенок». Но значение кустарного промысла стало падать с созданием валяльных заводов в др. регионах, оснащённых механизацией. Самое крупное предприятие в дореволюционной России находилось в селе Кукмор Казанской губ. Второе по объёму производства - в Ярославле. Третьей в списке стояла фабрика в Кислячихе (самая большая в Костромской губ.). В Кинешемском уезде в Никитской и Шевалдовский волостях валяльным промыслом занималось 5,5 тыс. чел. (население волостей - около 20 тыс.), существовало до 100 валяльных заводов.
Неожиданной находкой стал шамотный кирпич с клеймом производителя. Идентифицировать не удалось.
Но более удачной, потому что редкой, находкой стал клеймёный печной изразец «П.Е. Агапов в Кинешме». Пётр Евстигнеевич Агапов - шуйский купец, мещанин г. Кинешмы. В 1894 г. построил на берегу р. Казохи гончарно-изразцовый завод, выпускавший два вида изделий: изразцы для облицовки отопительных печей и огнеупорный кирпич для промышленных котлов и топок. Вполне вероятно, что упомянутый выше кирпич принадлежит агаповскому заводу. Эти два экземпляра пополнили мою коллекцию дореволюционных "артефактов", о которой можно прочесть тут и тут и здесь.
Я же покидаю разрушающееся деревянное изваяние, которое однозначно оправдало цель заезда сюда, став первой точкой маршрута.
Начавшаяся в 1914 году 1-я Мировая война принесла огромные доходы семье Носковых: правительство разместило на их заводе государственный заказ по обеспечению армии обувью. И.Я. Носкова сразу же записали в миллионеры. В то время по документам числится уже «Торговый дом Ивана Носкова с Сыновьями».
Для сыновей был выстроен двухэтажный каменный особняк, в метрах двухстах от старого деревянного (ниж.фото). Сыновей у него было четверо. Но вот, что примечательно: если старое купеческое поколение удовлетворяло свою энергию исканиями делового, практического характера (расширением торговых оборотов, прокладыванием "новых путей" в хозяйственной сфере), если оно вынуждено было бороться за своё материальное благосостояние и в этом находило «смысл жизни», то молодежь не нуждалась ни в чём таком и не была охвачена подобными стремлениями. Она являлась на свет прямо в сытую, покойную атмосферу купеческого благополучия и, большею частью, умышленно пряталась от «треволнений» жизни и деловых забот.
И вот, наряду с закалёнными в трудовой обстановке отцами, прошедшими суровую жизненную школу и мало-помалу достигшими значительного благополучия, стали появляться их никчёмные потомки, выросшие в новых, тепличных условиях, в богатой и сытой обстановке, не получившие ни практической закалки отцов, ни нового школьного воспитания. Результатом такого явления было зачастую полное вырождение той или иной купеческой семьи. Были случаи, что целые фабрики, устроенные долгими и упорными трудами отцов, переходили из рук их наследников - пьяных, развратных «Митрофанушек» - в руки посторонних людей (Митрофанушка - один из главных персонажей пьесы Д. Фонвизина «Недоросль». Лень, бездействие, эгоизм и равнодушие - его основные внутренние качества). А приглашение к своим фабрикам специалистов со стороны и управляющих, явилось необходимостью почти во всех фирмах.
После революции 1917-го рабочим в усадебных домах предоставили квартиры. Во время Великой Отечественной войны в этом особняке размещался детский дом, куда эвакуировали детей из блокадного Ленинграда. В 1954 г. детдом был закрыт, а его воспитанники переведены в детские дома Вичуги, Кохмы, Палеха. Когда закрылось государственное производство обуви, молодёжь разъехалась, деревня опустела и стоят теперь дома в руинах. Зато есть т.н. «Усадьба Носковых» с гостевым домом на 8 персон и мини-зоопарком.
Прежде, чем я поведаю о судьбе фабриканта и его сыновьях, расскажу, что представляло из себя фабричное производство в дореволюционной России. О таких, как Носков и ему подобных заводчиков, принято говорить как о «людях древнего благочестия, смышлёных, добрых, давших народу возможность разбогатеть». Как пример, фабричное предприятие известнейшей в крае фирмы Коноваловых содержало более сотни служащих и свыше 4000 чел. постоянных рабочих. Но не имело даже одного постоянного врача, а довольствовалось помощью временно-наезжающего из соседнего села. До нач. ХХ века во всём обширном Вичугском р-не существовали лишь две начальные школы. Не было ни библиотек, ни читален. Выписка служащими и рабочими газет преследовалась администрациями фабрик. Так, наряду с увеличением промышленности, с накоплением купцами материальных богатств, тяжело и туго двигалось общее развитие края.
Рабочим платилось в таких лишь размерах, чтобы можно было хоть как-нибудь просуществовать. При этом очень часто вознаграждение выдавалось не полностью наличными, а товарами с фабрики или из купеческой лавки (лоскутками миткаля и ситца, чаем, мукой и проч.). Рабочий ставился в стеснительные условия в отношении свободного распоряжения своим жалованьем. На этом фоне и проявлялась "благотворительность" фабрикантов: в прибавку к тем грошам, которые выдавались на руки, рабочих и их семейства, как писал выше, иногда кормили обедами на хозяйском дворе или же члены рабочей семьи ходили «под окна» и получали милостыню.
Тем временем не найдя ничего сверх оригинального во внешнем облике и тем более во внутреннем содержании усадебного дома, осматриваю расположенные по соседству складское помещение (верх.фото) и производственное здание (ниж.фото). Они показались весьма достопримечательными. Выполненные в русском стиле из красного кирпича с белокаменными элементами. Мощные, готовые простоять не одно столетие на охране купеческого благополучия.
Рабочий фабрик старых годов был своеобразным явлением. Он не являлся крестьянином, ушедшим временно на фабрику на заработки, не был он и пролетарием в современном смысле этого слова. Это был тип, оторванный от крестьянства не в силу жизненных условий, а вследствие своих личных индивидуальных особенностей. Это был человек или неспособный к физически-тяжелой мужицкой работе, или тяготившийся ею в силу своего характера и искавший какого-нибудь выхода от однообразия и скуки деревенской размеренной жизни, или это был алкоголик. Большинство постоянных фабрично-заводских рабочих вербовались из «голыдьбы». Настоящий «коренной» крестьянин долгое время упорно избегал фабричной работы. Но плохие условия местного земледелия, вынуждавшие искать подсобного заработка, мало-помалу пробивали и здесь неизбежную брешь. Первыми двигались на фабрики излишние для крестьянства члены больших семейств, в особенности - подростки, бывшие солдаты, вдовы и т.п.
Работа на фабриках Вичугского края (как и вообще в России) производилась и днём, и ночью. До 1885 г. это одинаково распространялось на женщин и подростков. Закон, сделавший ограничения в отношении ночной работы последних, был встречен оппозиционно. Например, местный фабрикант Морокин считал, что ограничение ночной работы только увеличит посещаемость кабаков и умножит нищих. Вообще же, надо сказать, что злоупотребление дешёвым детским трудом было в большом ходу, в особенности на маленьких фабричках, которые не стеснялись «писаными законами» и всячески их обходили.
Рабочий день делился на 2 смены, каждая по 12/13 часов, чередуясь между собой по несколько раз в сутки и вынуждая путешествовать из дома на фабрику и обратно, порой делая версты по три и более в каждый конец. В тёмные дождливые осенние ночи и в зимние метели одинаково нужно было совершать эти походы по зову фабричного свистка. Те же из рабочих, кто не ходил ежедневно домой, старались получить хозяйскую квартиру при фабрике (казармы). Те, кто не мог получить их (на небольшой фабрике казарм не существовало, как в нашем случае), должны были искать наёмного помещения в частных домах. Очень часто в какой-нибудь небольшой избушке размещалось по 30 человек. Спали на полу. Здесь же с ними ютились сами хозяева, маленькие дети, а иногда и скотина. К тому же, и за эту квартиру надо было платить.
Сами условия работы на фабриках были таковы (при учёте последствий в виде высоких показателей инвалидности и смертности), что в результате их время от времени вспыхивали массовые выражения протеста. Один из таких протестов, стихийно разросшийся в грозный и тяжелый бунт в 1888 г., закончился опустошительным пожаром фабричного села Тезина (17 вёрст от Кислячихи). Из Костромы был вызван батальон солдат, бунтовщики усмирены. Свыше ста человек подверглись жестокой экзекуции. Расправа чинилась публично, среди села у церкви, при большом стечении народа. Рабочие протесты, в силу их неорганизованности, редко достигали своей цели. Только в кон. XIX века появляются первые настоящие стачки. Полную же силу и сплочённость для защиты своих интересов рабочие местных фабрик показали лишь во время грандиозной всероссийской забастовки 1914 года. Конечно, никаких рабочих кружков, клубов почти до самой революции не было. Незначительное свободное от фабричных трудов время рабочие волей-неволей посвящали картёжной игре, орлянке (подбрасывание монеты), посещению трактиров.
Судьба владельцев фабрики сложилась сл. образом: согласно протоколам заседания рабочей части Президиума Кинешемского уездного исполкома, в 1926 г. в муниципализацию оформили «каменный 2-х этажный дом с надворными постройками бывшего заводчика Носкова И.Я...». 8 марта 1927 г. произведено «вселение Филяйской школы в национализированный дом Носкова Н.И. Семье заводчика Носкова Н.И. предоставлена квартира в национализированном доме Носкова И.Я., куда и размещена в порядке уплотнения и перемещена сегодня, для перевозки вещей и предметов даётся 3-х дневной срок. Об условиях предоставляемой квартиры на арендных началах Носков Н.И. обязан явится в Батмановский ВИК в семидневный срок».
А в 2018 году Денисом Владимировичем в центре деревни был обнаружен представленный на фото выше и ниже небезынтересный дом. Собственно, выделяют его из общей массы избушек богато декорированные резным орнаментом наличники окон. Причём рисунок резьбы фасадных проёмов отличается от боковых.
Судьба семьи Носковых после революции сложилась печально. За сопротивление установления Советской власти, саботаж и др. препоны новым законам Николай и Павел Ивановичи были репрессированы. О дальнейшей их жизни ничего неизвестно. Про третьего сына - Дмитрия Ивановича писано тут: «Постановлением Президиума Кинешемского уездного исполкома от 20.5.1927 г. гр. Носкову Д.И. находясь на службе в Семёновской больнице в должности фельдшера, предоставлены избирательные права. Данное решение считать неправильным и противоречивым. В прошлом Носков Д.И. являлся сыном одного из крупных заводов-предприятий в уезде и участником данного предприятия по день Революции. Действия и обращения Носковых с рабочими были зверскими и беспощадными насилиями, памятными населению волости и до сего времени, что слышится на всех массовых собраниях. Есть живые свидетели насилий Носкова Д.И. над женщинами, доходившие до избиения последних при сопротивлении». Спасибо, что лишь лишили права, а не расстреляли.
Четвёртый сын - Фёдор Иванович переехал жить в г. Шую. Решением Волостной земельной комиссии, на основе общего собрания граждан Кислячихи его лишили земельного участка: «Принимая во внимание, что гр. Носков Ф.И. со своей семьёй в д. Кислячиха со времён Революции не проживает, а проживает в г. Шуя. За время Революции земля Носкова не обрабатывается, а обрабатывается часть, но не своим личным трудом. В настоящее время земля пустует. Носков на суд не явился. Постановили: гр. Носкова Ф.И., как проживающего в г. Шуя и не ведущего правильной обработки земли и не исполняющим общественный порядок, на право пользования землёй лишить». Сам отец - Иван Яковлевич Носков стал психически больным или таковым притворился. Так, на примере благочестивых, ныне почитаемых купцов с одной стороны, условий работы и жизни фабричного люда с другой - можно проанализировать за счёт кого делалось состояние, какова цена благотворительности и меценатству подобных промышленников и прочих представителей высшего сословия.
Кто осилил весь текст - тому спасибо! Я тем временем окончив бродить по Кислячихе, заехал в г. Кинешму, где отобедал в столовой. Набрав еды с собой, поехал в сторону пос. Островский Костромской обл., не доезжая которого свернул и просёлочными дорогами средь лесов и полей двигался к месту ночлега в селе Козьмодемьян. Но то будет другая история.
При создании поста использованы сл. материалы:
- В.А. Миндовский «Вичугская фабричная старина», Кинешма, 1919 г.
- В. Пирогов «Очерки фабрик Костромской губ. Производства по обработке волокнистых веществ», Кострома, 1884 г.
- А.Е. Горохова «Без прошлого нет будущего»
- И. Матершев «Кислячиха и Лагуниха...»
- фотосайт В. Побединского «Иваново-Вознесенскъ и его окрестности»