В Куекоцкой волости Кадыевского уезда
Костромская земля словно застыла во времени. Её огромные территории большей частью как были, так и остались «медвежьим углом», с непроходимыми болотами и дремучими лесами. В итоге, то тут, то там отыскиваются кусочки нетронутой старины - спрятавшиеся от людских глаз забытые храмы, ко многим из которых уж нет дорог, как и окружавших их деревень. Определённо, чтобы добраться до таких мест нужно больше, чем просто желание, ибо в массе своей сельские церкви здесь скромные. Но чего не отнять, так это неповторимого ощущения прошлого. Именно их отдалённость и отчуждённость привлекает нас. Как раз в таком, богом и людьми забытом, месте мы побывали в начале мая сего года, где посреди леса стоят два умирающих храма, с приютившейся рядышком такой же умирающей деревней.
Одиннадцатого числа месяца мая в два пополудни стояли мы на краю обрыва и снимали на память обмельчавшую и проросшую чуть ли не лесом, некогда могучую судоходную реку Унжу (её топоним - "наследство" финно-угорских племён меря и мари). По правому берегу Унжи, на возвышенности, стоит город Макарьев. На фото, если хорошенько приглядеться, можем увидеть главки соборов известнейшего в этом краю Макариев-Унженского монастыря, существовавшего уже в XV веке. Ну, а мы направляемся отсюда за 120 км, в Островский район Костромской области. В начале не спеша (спеша и не получится, поскольку дороги совсем не те, где можно спеша) мы преодолеваем 99.9 км до посёлка Островского, в процветающей России носившего гордое название Семёновского-Лапотного (вторым определялся род занятий местных жителей).
В Лапотном у Семёновской добровольческой пожарной общины с добрыми намерениями наняли добрую двойку.
Под стук копыт и скрежет телеги движемся в сторону города Кинешмы, но через 18 вёрст оставляем лошадей на земской почтовой станции деревни Ивашево. В сер. XIX веке Ивашево с соседними деревнями принадлежало Е.П. Бакуниной, сестре Александра Бакунина, лицейского приятеля Пушкина. Также здесь жил приятель драматурга А.Н. Островского В. Верховский, бывший студент Казанского университета. Оставив университет, он «уходит в народ» и, работая лесным объездчиком, проводит агитации для народа.
Вообще в деревне Ивашево (1871 г.) стояло всего 9 крестьянских дворов, которые и высыпали поглазеть на нас чужеземцев. На нижнем фото представлено не Ивашево, а некая деревенька Вятского края, что сути не меняет: сия картина крестьянских домов типична для всей России тех лет. Мы же, разузнав у аборигенов предстоящий путь до нужного нам местечка, в знак признательности снабдили местных шалопаев гостинцем пряничным, а барышень одарили ситцевым платочком. Мужикам я просто пожал руку. После чего, закинув на плечо котомку с нехитрыми пожитками, на своих двух, поднимая дорожную пыль, потопали вдаль.
Пройдя с 3 км по ещё сносной дороге, возле почти что вымершей деревеньке Левково упираемся в развилку. В нашу сторону, как видно, не дорога, а одно название. Эти чёртовы лесовозы уже повсюду их испортили. О, чуть было не забыл! Вот так всегда, когда пишешь отчёт спустя полгода после посещения, обязательно что-нибудь да упустишь. Вспомнил я забавный случай на краю здешней развилки. Собрались мы было тронуться в путь (оставив железного коня прямо в поле), как навстречу нам выскочила громко рыча стайка местных мотоциклетчиков. Что они, что мы вытаращились друг на друга. Понятно - туристы явление тут редкое. Их неожиданный шумно-жужжащий массовый выезд ввёл меня в оторопь, и я не успел поздороваться. Кажись успел только рукой махнуть, как обычно всем встречным в глубинках русского края. «Чёрные копатели!» - небось подумали местные байкеры. «Местные хулиганы!» - определённо подумали столичные москвичи. Итак, затянув пояса потуже и в надежде не сойти с нужного пути, тронулись в грязь. Где-то две версты мы прыгали с кочку на кочку, перешагивали с одной колеи на другую, озираясь по сторонам, где с одной стороны болото, а с другой - поля, с виднеющемся на горизонте лесом. Местами виднелись руины колхозных построек.
Тишина и ни одной живой души, иногда редкие, но красивые птички, то и дело пересекали наш путь, оглашая окрестности приятным щебетанием. Разморило нас под палящим солнцем. Но, как мы помним, общий путь в 120 км от Макарьева и изнуряющая пешая походка всё-таки окупились сполна. Свернув с главной дороги, мы поднимаемся в горку, где на возвышенности, среди лесов доживает свой век храмовый комплекс села Ширяева.
Как не старался, найти исчерпывающей информации о прошлом села не удалось. Лишь толика зацепок, но и то хорошо. Не люблю безликих мест. Тем временем, выходим на открытое пространство, где в одиночестве всеми забытые стоят два храма: каменный и почти что развалившийся деревянный. В начале XVII века на этом месте была безлесная пустошь, принадлежавшая тогда К.А. Полозову, покуда в 1637 г. тот не выстроил здесь Никольскую церковь (не сохранилась). По пути из Островского (Семёновского-Лапотного) в Ивашево мы проезжали усадьбу Агафоново (не сохранилась), принадлежавшую в XVIII веке также старинной Костромской дворянской фамилии Полозовых, с давних пор владевшей поместьями по реке Мере, как-то: Панькино, Дынькино и рядом других, включая наше Ширяево. Кроме того у Полозовых имелись владения в Галичском уезде и в Нижегородской губернии.
Хоть архитектура и не шибко выдающаяся у здешних храмов, но само их месторасположение: вдали от цивилизации, от дорог, от других поселений, окружённые со всех сторон дремучим лесом, плюс виднеющиеся невдалеке брошенные избы вымершей деревни - всё это... И слов не подобрать, какие ощущения испытываешь, находясь в таких местах. Правда, наши чувства и восторг определёно не разделял постоянно круживший над нами огромный чёрный ворон. Ежеминутно пролетая и порою снижаясь, чёрный страж накручивал явные круги над моей головою, пытаясь, видимо, разглядеть незваных гостей получше. Запомнился мне тот одинокий ворон, рассекающий в бренном полёте воздушное пространство над этим заброшенным местом. Последний хранитель Ширяево. Наверное, и сейчас он бороздит своё пространство, не зная, что удостоился чести лечь на страницы моего рассказа.
Как видно, солнце светило в тот вечер ярко и беспощадно, да и на небе ни облачка. А это всегда ограничивает ракурсы.
Стоит выглянуть из тени, как безжалостно бьёт солнце в объектив.
Лишь подобравшись вплотную, удалось избиваться от контраста и засвета.
По приходу на поляну мы разделились и Катерина потопала снимать видео, которое никак мне не даст опубликовать. А я тем временем, выглядывая из-за апсиды деревянной церкви, фотографирую кусочек каменного храма.
Перед нами Николаевская церковь 1828 года, выстроенная на средства прихожан. Вполне возможно, взамен пришедшей в ветхость той деревянной Никольской церкви, что была построена Полозовым почти 200 лет назад.
В 10 шагах от Никольской пока ещё стоит Вознесенская церковь, правда, в этой, на глазах разрушающейся постройке, с каждым годом становится всё сложнее признать здание церкви. Как только рухнет последним завершение храма, все это превратится в беспорядочную груду брёвен.
А ведь начало Вознесенская церковь берёт ещё в 1760 г., когда была построена на средства Михаила Алексеева Калзакова. Известно, что спустя 65 лет церковь "возобновлена" (скорее всего, с перекладкой сруба). А в 1894-1895 гг. капитально отремонтирована с заменой нижних венцов, подведением кирпичного фундамента; растёсаны окна, пристроена паперть, сделана обшивка, покраска и внутренняя отделка. Только вот сейчас уже сложно что-то подобное разобрать. Внутрь не полезли из-за банального страха быть похороненными заживо. Здесь хоть и душою хорошо, но не комильфо быть обглоданным тем самым чёрным небесным стражем, что всё кружил над нами.
Заглянули в каменную обитель, где в 1900-1917 гг. священником служил Владимир Голубев (также он состоял законоучителем здешнего земского училища).
Из церкви в конце 1930-х все ценности и церковные атрибуты вынесли весёлые красноармейцы. Это я шучу, конечно. На фото, возможно, активисты Союза Воинствующих Безбожников, предположительно в г.Екатеринбурге 1922 г.
В селе Ширяево иконки растащили местные набожные и партийцы, наверняка, под "частушки" Д. Бедного:
«...Стоит церковь-божий дом,
А в том доме - паучёк,
Паучёк-крестовичёк,
Паучёк семи пудов, -
"Все от праведных трудов"
...
Паук весело живёт,
Паутиночку плетёт,
В паутину ловит мух:
Молодаек и старух,
Молодцов и стариков -
Богомольных мужиков.
Мухи жалобно жужжат,
Пауку несут деньжат!
Всё, что нажили горбом.
...
Ой вы, братцы-мужики,
Горемыки-бедняки!
А давно уж паука
Взять пора вам за бока:
Ваши души он "спасал" -
Вашу кровушку сосал
Да кормил жену и чад -
Паучиху, паучат,
И пыхтел, осклабив рот:
- Ай дурак же наш народ! »
Внутри храма совершенно пусто и совершенно неинтересно. Хотя объём свой формой нестандартен.
А в это время некий лесной человечек, любитель красных грибочков в белую крапинку, шастает перед объективом. Видать, в поисках тех самых грибов аль каменной церковной ограды, что была тут когда-то, да не сохранилась.
Информация о новых владельцах села Ширяева после Полозовых встречается только в Ревизских сказках помещичьих крестьян 1762 -1763 гг. Костромской провинции Кадыйского уезда, Куекоцкой волости и волости Немда, где значится «капитан Тихон Алексеев сын Калзаков с.Ширяево...» и упоминается по купчей дворовых людей между Фёдором Кутузовым «от капитана Михаила Алексеева Калзакова. Написанные в прошлую перепись за братом его родным Петром Ал.Калзаковым с. Ширяево». Как видно, "наш" Михаил Ал. Калзаков, устроитель деревянного Вознесенского храма, проводил сделку с помещиком Кутузовым из соседней усадьбы Щелыково. Оттуда же известно, что полсела Ширяева и других деревень являлись вотчиной Троицкого Ипатского монастрыя. И что окрестности тогда входили в Кадыевский уезд (г.Кадый), Куекоцкой волости (река Куекша). Позже причислено к Кинешемскому уезду. Ну, а я вернусь в наши дни и стану кликать затерявшуюся среди руин Катерину. Наконец-то объединившись с моим неугомонным спутником, отдаляемся от церквей для общего, самого колоритного, на мой взгляд, кадра. После чего следуем в направлении виднеющихся крестьянских изб.
Деревня прячется на самом краю лесного массива. Домов нынче сохранилось мало. Многие из существующих были перевезены сюда в последние годы. Такова практика нашего времени: в вымирающих деревнях дома разбирают, перевозят и собирают вновь уже на другом месте, в ещё жилой деревне, правда, и та в скором времени приказывает долго жить. Судя по дошедшим до нас простым крестьянским жилищам, село не было зажиточным. Перед нами дом пятистенок со светёлкой и резными наличниками.
Внутри типичный доморощенный буфет-комод. Изба стандартно поделена на бабий угол и жилую зону.
Меблировка годов 1950-60-х.
За перегородкой кухонка с русской печью.
Ещё одна перегородка делит жилую часть на две комнатки. В доме две печи.
В закутке вдоль стены приютилась панцирная кровать с металлическими узорчатыми спинками
Самое колоритное здесь, конечно же, ковёр.
Смотреть в избе особо не на что, поэтому надолго тут не задержавшись, через веранду с большущим диваном выбираемся наружу.
Наружа.
В центре села стоит крепкий кирпичный дом. К тому же обитаемый. Даже, вот, лужайка перед ним ухожена.
Большинство домов фотать не стали. Невыдающиеся. Были два дома, задними стенами поставленные друг к дружке вплотную. Но опустошённые изнутри, они не представляли никакого интереса. Последним подходим к крайнему дому. Напомню, что тишина стояла звенящая, даже птички там не пели.
И вот, на фоне мёртвых домов и мёртвой тишины, как вдруг начинает тихонечко так шевелиться створка одного из окон заброшенного дома. Что спутник мой, вцепившись в меня обеими руками и осеняя себя, меня и летающего над нами ворона крёстным знамением, заверещал не соваться внутрь. «Ждёт тебя там, Денис, нечистая!» - говорила она. Но кто может ждать в пустующем доме, объяснить не могла. Приведений бояться - дело последнее, а точнее - бабский удел. Ну, а с живыми как-нибудь да сладим.
С немалым трудом, через полуразвалившиеся сени, мы-таки залезли внутрь, где и познакомились с Его Величеством сквозняком, который время от времени проветривает дом: то открывая, то прикрывая форточки окон. Интерьер в доме отсутствует полностью. Хозяева вывезли всё подчистую. В итоге, пару раз обдав душком опустошённой сыреющей избы, здешний домовой вытолкал нас наружу.
Собственно на этом наша культурная программа по исследованию сего преинтереснейшего места подошла к концу. Осталось вновь пройти мимо забытых храмов, окинуть взглядом умирающую русскую глубинку и протопать версты две до развилки, где грустил наш металлический конь.
По пути, как обычно, я люблю затянуть истории, хоть Катя их не слушает. Вот и на этот раз поведал своему глухому слушателю следующее: «Помнишь, Катя, меняли мы лошадей в Ивашево? А недалече, как в 4 км, от оного стоит село Покровское, где была когда-то усадьба, даже две. Так вот, владелица одной из них снискала мрачную славу «кинешемской Салтычихи». Память о помещице Молчановой с годами изгладилась, но сохранились документы. Из них следует, что в ночь на 21 декабря 1821 г. помещица, жившая в усадьбе с двумя дочерьми, легла спать с младшей из них и крепостной горничной в одной из комнат. Старшая улеглась в своей комнате. В полночь усадьба загорелась, и барыня с дочерью и горничной сделались жертвой всепоглощающего пламени. Только старшая дочь успела спастись. Следствие установило, что поджог явился местью Молчановой со стороны дворни за её неслыханную жестокость. Оказалось, что помещица, имея значительные средства, держала дворовых впроголодь, на мизерной «месячине», состоящей из гнилых и малосъедобных продуктов. Так, вместо муки выдавалось толокно (вспомним некрасовские строки «Хоть с толокна животы подвело»). Особенно доставалось женщинам, которым давались непомерно высокие нормы обработки льна и т.д. Работали даже в праздники. А несправившихся с «уроками» Молчанова собственноручно избивала чем попало. Порка была обычным и повседневным явлением. Крепостные много лет жаловались на помещицу, но уездные предводители дворянства не давали жалобам ходу. Следствие установило виновных, они сознались, получили по 200 ударов плетьми и были сосланы на каторжные работы в Нерчинские рудники в Сибирь. Эх, матушка Россия!
За разговором так и скоротали время, пока не дошли до современного средства передвижения, в лице нашего авто. Хотели мы было заехать в ещё одну вымершую деревню, что отсюда в 13 км, да запужались, что из-за плохой дороги не успеем засветло. Время-то было почти шесть вечера, а впереди ещё 430 км пути до дома. Хотя стоило рискнуть. Там было на что посмотреть. Например, по пути на такую усадьбу (на фото). Конечно не факт, что дом в усадьбе Александровское до сих пор жив или столь же красив. Но всегда есть шанс, что за неприметным домом, утратившим внешний колорит, скрывается дом господский.
Ну, а поскольку спутник мой в очередной раз заупрямился, то по её наставлению мы поехали в небезызвестную усадьбу Щелыково, а затем и в Николо-Бережки. Хорошо, что не пожалели. Красиво там. Но это уже другая история.
При создании поста использован материал следующих сайтов:
- форум ЯИРО
- Генеалогический форум ВГД
- форум Кинешмы
- Усадьбы Кинешемского уезда
- архивное фото с сайта pixs.ru
- РГАДА, фонд 350 опись 2 д.1078 д.1079