Не кури!
О сигаретах, большой стране и хороших людях
Все пацаны Советского Союза начинали курит с «Космоса», «Астры» или «Полета». Всякая там болгарские «Родопи» или «Фениксы» стоили дорого и особым уважением у пацанов не пользовались. Пользовался уважением «Космос». Если ты нормальный пацан, то ходил в «Аляске» или ватнике размера на два больше (чтобы было легко перемещаться в пространстве), в финской спортивной шапочке с норвежскими узорами, таиландском свитере и джинсах. Это было удобная и практичная одежда на все случаи жизни. А курить нужно было «Космос». Потому-что ничего круче этого не было на белом свете. Первый раз я купил пачку «Космоса» вместе с двумя замечательными друзьями перед сеансом в видеосалон на какой-то хороший фильм с Дольфом Лунгреном. Дольф Лунгрен был крут, «Космос» был крут, и мы тоже были невероятно крутыми. После такого кино ноги сами привели нас в магазин с названием «сороковой». В те времена здесь внизу располагался известный на весь город легендарный «сороковой подвал», где собирались очень серьезные ребята во главе с Колей Кушей, человеком взрослым и бывалым. Ему было уже под сорок, и он отсидел за изнасилование. Куша пользовался у пацанов безграничным авторитетом. Потому-что все знали, что он никого не насиловал и насиловать не собирался, а попал так, за компанию. Но никого не сдал, а наоборот, всех отмазал, взяв вину на себя. За это ушел по этапу на восемь, а так он был шофером на скорой помощи. Сутками возил врачей по вызовам. Летал как бешенный. Хороший был водитель. А когда вышел шофером уже не работал. Просто жил себе и радовался. Собрал пацанов в подвале: покер, девочки, портвейн «Три топора». Ну и так - че, кого, хулиганили помаленьку. Марку держали, дрались с «вырубкой», «Уизом», «качками» и «тридцать пятым». Коля всегда выходил на бой первым, не стоял в сторонке. И его уважали. Меня в этот подвал ни разу не приглашали, потому-что я был так себе, а вот друзья там бывали не раз. И много интересного рассказывали. Над этим подвалом находилась длинная пятиэтажка из серого кирпича, сбоку которой был пристоен знаменитый «Сороковой» магазин. Он был известен тем, что сюда чаще других магазинов привозили пиво, водку или вино и здесь их можно было купить без проблем. У нас проблемы были. Мы были маленькими и нам продавщицы не продавали. Не то что теперь. Те, советские продавщицы были кремень. Пошел отсюда - и весь разговор. Но у нас здесь работал грузчиком друг Димка, который после восьмого не пошел в «Фазану» (СПТУ №16) учиться на машиниста поезда, а сразу пошел грузчиком, куда его устроила тетка-заведующая. Грузчик была хорошая профессия - уважаемая и денежная. Грузчик был почти как директор. В отличие от продавцов он был один на весь магазин и всегда находился рядом с продуктами. И безо всяких там покупателей. Мы зашли к Димке в подсобку, и он вынес нам шесть бутылок «Жигулевского». С ними мы отправились на стадион. Пиво было ужасно горьким и невкусным. Я пил на вдох, чтобы не чувствовать вкус. От сигарет тоже мутило. Я курил и думал, что если придется курить каждый день, то мне конец. А Жека с Серегой ничего, курили. Им сигареты нравились. Женька вообще мог выкурить целую пачку. «Вредный», так его звали, был сильный, развитый не по годам, и правильный. То есть справедливый. "Вредным" его звали за любовь к правде и готовность стоять за нее до конца. Не взирая ни на какие авторитеты. Вот за это его так и прозвали - "Вредным". Он дружил со старшими пацанами, и у него была любовница - взрослая женщина. Жека мог выкурить целую пачку за день и хоть бы хны. Хороший был товарищ, Царство ему Небесное. Потом он женился на моей однокласснице Эльке и у них родился замечательный сын. Женька погиб нелепой смертью. В армии он три года служил во флоте, и у них была традиция в день Флота ходить на реку и купаться в тельняшках. Как-то раз они как обычно уже после площади туда отправились. И пошли через мост на другой берег. А Женька решил прыгнуть с перил в реку. Пышма к этому времени уже стала мелкой. Плотину сломали и русло замыло. Но пьяному моряку этого не объяснить. Женька нырнул вниз головой. И мгновенно погиб. Глубина была около метра и он сломал себе позвоночник. Но это было потом, а сейчас мы сидели на стадионе, пили пиво и курили лучшие сигареты на свете. Светило солнышко и впереди было только хорошее.
Конечно, в жизни встречались «Мальборо», «Кемел» «Селем» с ментолом и настоящие кубинские сигары в железных футлярах, но постоянно такие вещи мог позволить себе только мой дядя Женя, который был известный дирижер и жил в Бразилии, в городе Рио де Жинейро, где руководил симфоническим оркестром. Когда он приезжал к нам, то привозил деду коробку кубинских сигар, а отцу несколько блоков «Мальборо». Мне же он привозил замечательный вкусный шоколад, джинсы и футболки с модными картинками.
Когда мы учились в Университете, стали продаваться «Бонд» и «Магна». По сравнению с «Космосом» это были невероятно вкусные сигареты. Мы курили их утром и вечером, на переменах и вместо завтрака. Потом у бабушек возле переходов появились «Мальборо», «Кемел», «Данхилл» и «Кент». И «Лаки Страйк». И французские «Житан», которые нравились мне за картонный выдвигающийся портсигар. О всяких «Винстонах», «ЛМ-ах» и другой ерунде говорить не хочется. Их пацаны не курили. Пацаны курили «Парламент». Мой хороший товарищ, бармен Стас, который работал в одном уютном кафе с кабинетами и живой музыкой держал руку на пульсе и всегда успевал порадовать друзей чем-то новым и лучшим. Помню, сидим с ним за стойкой, пьем кофе. Стас угощает меня необычными сигаретами. Называются «Парламент». Я говорю: Че за дела? Нормальных что ли нет? Он говорит: Эти нормальные. Только вчера из Питера партию привез. Очень хорошие сигареты. Скоро их будет курить вся страна. Стасу я доверял - у него со вкусом все было нормально. Взял блок. И правда, хорошие сигареты. Такой фильтр необычный. У Стаса все было нормальное - и виски «Блек лейбл», которые любила моя тогдашняя подружка Аня, и разливное немецкое пиво «Кромбахер» и чешское «Пражечка» и «Будвайзер», которые любил я. Но больше всего с барменом Стасом мы любили пить настоящее грузинское вино. Стас сам ходил на рынок. Он прекрасно разбирался в подделках и брал только настоящее «Ахашени», «Мукузани» или «Киндзараули». Такое, с портретом Сталина и маленькими кусочками листьев на дне. Брал бутылок восемь , свиную вырезку, овощи, зелень, свежий сулугуни, лаваш и настоящий грузинский соус. Потом все это сам готовил на кухне. Вечером мы сидели за столом и в хорошей компании, пили это настоящее вино, ели настоящие вкусные блюда и говорили о чем-то по-настоящему хорошем. Например, о Боге. Народ вокруг пил, гулял, плясал до упаду. А мы сидели, пили вино 12-ти летней выдержки из настоящих бурдюков и говорили о Боге. Тогда в далекие 90-ые людей расстреливали прямо на улице среди бела дня, и без Бога было как-то совсем грустно. С ума можно было сойти без Бога. Тогда многие стали употреблять героин и потом умерли. А мы его даже не пробовали. Нам этого было не надо. Мы сидели в «Недрах» за столом, пили грузинское вино и говорили о Боге. Иногда могли до утра говорить. Такое мог выдержать только мой лучший друг Георгий Хижняков, который потом стал главным тренером сборной России по карате, самый молодой в истории российского спорта заслуженный тренер, который вино вообще в жизни не пил. Да и сигареты никогда не пробовал. Может все потому, что он с детства родился инвалидом. У него была врожденная гидроцефалия, и он всю жизнь был на группе. Сначала он стал чемпионом тогда еще СССР по карате и мастером спорта, а потом создал одну из лучших школ карате в России - тюменскую школу карате и стал тренером сборной России. Вот он мог с нами до утра сидеть, пить сок и говорить.
Да, а ведь был еще «Беломор». Он всегда пользовался популярностью у всех нормальных людей и не потому, что туда можно было что-нибудь забивать вместо табака. Хотя и поэтому тоже. Было что-то в этих «странных сигаретах с картонным мундштуком распространяющих запах жженой шерсти» как говорили о Беломоре смешные странно одетые американцы, которые к нам приезжали по нефтянным делам. Этот жесткий табак, от которого выпадывали глаза, этот картонный мундштук и картонная пачка с картой Беломорканала - что-то в этом было такое, невыносимо притягательное и родное. Бывало, возьмем с другом Петровичем по кружечке чая да выйдем на солнечную весеннюю лоджию, откроем окна пошире и закурим по папиросе. Красота!
А потом, когда я сделал газету «Покров» и стал работать в Екатеринбургской епархии, среди моих друзей появилось много священников и монахов. Они хорошо ко мне относились и иногда прямо говорили о том, что эта привычка так себе. Дрянь, а не привычка. Особенно отец Флавиан, настоятель Крестовоздвиженского монастыря. Не кури, говорит, Денис, не надо. Я его слушаю, и снова за свое. Отец Флавиан он вообще такой, настоящий. Помню, пришли к нему в келью, я смотрю на фотографию нашего с ним духовного отца, схиархимандрита Власия, в рамочке на стене. Хорошая такая фотография. Он говорит, бери, подарок. И снимает со стены. Что тут добавить - монах. Как увидит меня с сигаретой, вместо здравствуй не кури! - и все тут. С девушками он мне тоже все радости испортил. Как это говорит, спать ты с ними можешь, а жениться нет? Давай-ка тебе поклоны на каждый день и канон покаянный, чтобы в разум прийти. Но с сигаретами обошлись без этого. В один прекрасный день чудесный отец Флавиан встретился мне несколько раз подряд. Именно в тот самый момент, когда я курил. Если взять что мы живем в большом городе Екатеринбурге в разных районах, это было, по меньшей мере, странно. Если не сказать больше. Сколько раз в день можно встретить занятого своими делами настоятеля монастыря, с которым у вас не запланировано ни одной встречи? И встретить тогда, когда вы курите сигарету? Именно в этот самый момент? Правильно. Ноль целых, ноль десятых, ноль один раз. Иду утром на работу, слышу кто-то догоняет. Смотрю, отец Флавиан, идет куда-то с утра пораньше. А я после утреннего кофе иду себе, солнышку радуюсь. Не кури Денис! Он куда-то в администрацию спешил. Потом выхожу из редакции за ограду. Только закурил, слышу из-за спины знакомый голос: не кури! Это он от владыки идет этой дорогой. Днем на Плотинке столкнулись нос к носу. Не кури! И зачем, спрашивается, я на эту сторону перешел? Вечером выхожу из Университета, солнышко садится, птички поют. Подхожу к перекрестку, закурил. Вдруг из-за угла вылетает машина, окошко открывается напротив меня, оттуда отец Флавиан: Не кури, Денис, не надо! Кроме шуток. У меня сигарета чуть из пальцев не выпала. Спросите теперь, курю я или нет? Конечно, нет. Когда тебя так Господь любит, глупо сопротивляться. Лучше отвечать взаимностью.