Монах, впавший в депрессию, запирается на три дня в своей келье, ложится на подстилку, укрывается с головой рясой и лежит без движения, словно бы умирая и умиряя противоречивые помыслы, сталкивающиеся внутри него разряды молний. Но после этих трех дней он должен встать, вернуться к своим послушаниям и идти дальше, неся свой крест.
А как быть мне, человеку мирскому, семейному, к тому же обязанному ходить на работу?
Есть и такой верный, хотя весьма болезненный способ, который сопутствует покаянию: надо произвести с миром то, что на философском языке называется «феноменологической редукцией»: умалить всё, чем ты обладаешь, низвести это до несуществующего, вменить в ничто. Остаться нагим и нищим. Обратить себя в Иова, сидящего на пепелище и посыпающего голову пеплом. И поставить себя перед лицом Господним. «Наг ты пришел в мир, нагим и отыдеши!» Нет ничего в этом мире, чем бы ты владел с полным правом и с полным основанием мог бы назвать - своим. Нет ничего, что бы ты заслужил и заработал своим трудом или своими талантами. Да и таланты у тебя - не свои. Все ты получил задаром извне - и через других людей, и от самого Промыслителя. А «Бог дал - Бог взял». Надо сродниться с этой мыслью, самому стать ею, внутренне замереть, символически умереть с «Господи помилуй» на устах, с мыслью «осужден справедливо, потому что достойное по делам своим принял»… На церковном языке это называется покаянием.
«Если не скажет человек в сердце своем: «В мире есть лишь я и Бог», - не найдет успокоения», как учил подвижник пустыни Нитрийской авва Алоний, слова которого я любила повторять.
Олеся Николаева