Друг из «Балетки»
Его звали Игорь. Хотя обычно героям принято давать выдуманные имена, но он был моим другом, а все, что я хочу рассказать, было правдой, поэтому назову его настоящее имя: Игорь. Он был старше меня на три года. Как звали его младшего брата, моего ровесника, я не помню. С ним мы учились в параллельных классах, и это было единственное, что нас связывало. А с его старшим братом мы дружили. С Игорем было интересно. Ни у кого из моих друзей не было столько замечательных книжек, как у него. Пока мои ровесники зачитывались приключениями Карика и Вали в сказочном лесу с иллюстрациями художника Чижикова, Игорь давал мне «Робинзона Крузо» и «Айвенго». Это все равно, что с детского утренника попасть в кругосветное плавание.
В наших играх все было по-настоящему. Настоящая хижина в лесу (куча веток в глубине парка возле дома), где можно было скрываться от дождя, настоящее оружие (духовки из велосипедных насосов, стреляющие пластилином), настоящие путешествия по джунглям (ивовые заросли на берегу реки подходили для этого лучше всего). В путешествия мы брали с собой несколько бутербродов, леску с крючками, спички и настоящий походный ножик с множеством приспособлений. Рыбацкая тропинка вдоль реки проходила через заросли ивы, крапивы и лопухов, увитых диким плющом с мохнатыми шишками, за которыми почти не было видно солнца. Даже в самый светлый день здесь было сумрачно, сыро и таинственно, пахло плесенью и приключеньями. Тропинка часто убегала от реки, встречалась там с другими тропинками, которые тоже куда-то убегали, потеряться в которых было проще простого. От этого сердце наполнялось сладкой тревогой и решимостью, а ноги шагали увереннее и быстрей. На месте, где маленькая речка Камышловка впадала в большую, которая называлась Пышма, мы разбивал лагерь. И весь день рыбачили, купались, жгли костер, жарили рыбу и снова купались. Родители нас никогда не теряли. Во-первых, Игорь был взрослым, учился в пятом классе, и мог справиться с любой ситуацией, а во-вторых, времена были не те, чтобы за детей бояться.
Еще Игорь умел ездить на велосипеде без рук и играть в шахматы. До сих пор помню его серьезное лицо в очках в роговой оправе над доской, когда он играл со своим отцом. Чаще выигрывал отец, а иногда он. У него был настоящий микроскоп в красивом деревянном чемоданчике, выложенном бархатом с множеством сменных линз и всяких нужных стекляшек. Если под этот микроскоп положить обычную соринку, она становилась горой, а лапка мухи была как у динозавра. Книжку про динозавров я тоже взял у него, и уже к третьему классу прекрасно знал, кто такой диплодок, и почему с тираннозавром лучше не связываться. Мы любили вместе ходить в школу. Наши школы стояли рядом, через дорогу: моя начальная под номером четыре, где было всего три начальных класса, и его для детей с ограниченными возможностями, которую в городе называли «балеткой». Из слабого здоровья Игорь считался инвалидом, и ему нельзя было учиться в обычной школе. Утром мы шли, разговаривая о чем-нибудь интересном и важном, а потом расходились в разные стороны. Я шел к себе, он к себе. Хотя школы находились друг от друга буквально в ста метрах, там был совсем другой мир. Думаю, я бы там не выжил.
Тех, кто отличался от них, дети из обычных школ ненавидели, собирались вместе и устраивали на них нападения. Не какие-то там детские игры в казаков-разбойников, а самые настоящие нападения с мордобоем, палками, кровью и членовредительством. Собирались человек десять, ждали перемены, когда инвалиды выйдут во двор поиграть, и тогда нападали. Ребята из «балетки» плохо ходили, не то что, дрались, убежать не могли, и их было легко избить. Иногда хулиганы так расходились, что врывались в школу, переворачивали парты и били всех подвернувшихся под руку. Или просто закидывали яйцами всех подряд. Это тоже считалось ужасно смелым поступком. Большинство учителей там были женщины, и от них было мало толку. Пацаны-инвалиды защищались, как могли, но силы были не равны. Тем более срабатывал эффект неожиданности. Попробуйте, подеритесь, если вы на костылях, а к вам неожиданно врывается и бьет по голове неизвестно откуда появившийся хулиган.
Помню, как Игорь пришел с разбитыми очками, порванной курткой и огромным синяком под глазом. Он совсем не ревел, а только сопел и хмурился. Мне было жалко его до слез. Мы шли домой и молчали. И вечером он никуда не пошел. И на следующий день тоже. А потом они вообще уехали из нашего города. Все из-за этих нападений. Милиция в это не вмешивалась, только устраивали какие-то профилактические беседы. После этих бесед в школу хулиганы уже не совались, кому охота оказаться на учете в детской комнате милиции? Они стали избивать инвалидов не в школе, а по дороге домой. Так было даже удобнее: взрослые никого, заступиться некому, и спрятаться негде.
В конце концов, властям города это порядком надоело, «балетку» закрыли, а всех ребят с ограниченными возможностями поселили в интернат за забором, где все входы и выходы строго контролировались. Игорь рассказывал мне, что там было как в тюрьме, все находились под круглосуточным наблюдением и жили по звонку. Родители моего друга не хотели, чтобы их сын-отличник сидел в тюрьме, только потому, что у него слабое зрение, и уехали из нашего города насовсем. Больше я Игоря никогда не видел. С тех пор прошло много лет, а интернат для инвалидов стоит на том же месте, что и тогда - прямо напротив городского СИЗО.