Ахалашвили положите на место!
Когда ранним утром меня привезли в хирургическое отделение со сложным переломом ноги, никого из хирургов еще не было. Врачи из скорой переложили меня на железные носилки в коридоре и уехали. Прошло три часа. Ко мне никто не подходил. Обезболивающий, который мне поставили в машине скорой, давно перестал действовать и я начал потихоньку унывать. Молиться получалось все хуже и хуже. Не то, чтобы я начал роптать, но слезы жалости к себе сами стали капать у меня из глаз. А потом мне захотелось в туалет. Приемный покой, где сидели санитарки, находился от меня в нескольких метрах и там меня хорошо слышали. Но этот день мне предстояло прожить во всей его полноте, и никто ко мне так и не подошел. А потом от боли я начал терять сознание и затих. Очнулся я оттого, что носилки подняли и понесли. Но люди, которые их несли, не были врачами. Это были работники морга, которые приехали забирать скончавшегося этой ночью. Заходят, а тут я. Лежу себе, не дергаюсь. Когда санитарки увидели, кого понесли в холодную, они засмеялись и сказали работникам морга: Это Ахалашвили, идите и положите его на место! Ваш клиент ждет вас наверху.
Как появились хирурги, принесли меня в операционную и собрали мне ногу, я уже не помнил. Я был без сознания. Господь сжалился надо мной и все незначительное покрыл мраком. А то, что было по-настоящему важным для меня, я запомнил. Уже через день, когда я смог более менее связно соображать, ко мне приехал отец Олег и пособоровал меня. И, конечно же поисповедовал и причастил. И все стало на свои места. Даже сломанная нога.
Как появились хирурги, принесли меня в операционную и собрали мне ногу, я уже не помнил. Я был без сознания. Господь сжалился надо мной и все незначительное покрыл мраком. А то, что было по-настоящему важным для меня, я запомнил. Уже через день, когда я смог более менее связно соображать, ко мне приехал отец Олег и пособоровал меня. И, конечно же поисповедовал и причастил. И все стало на свои места. Даже сломанная нога.