К митингу "рабочих"Уралвагонзавода
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля.
1985 год. Мы с Никитой (6 лет) у ТЮЗа, радостно повизгивая, встречаем первомайскую колонну Уралмаша. И вот они, покрытые пылью, с ещё не расчехленными знамёнами, « уставшие, но довольные», делают первый привал после бешеного марш-броска от самой площади 1-й пятилетки, где-то на месте снесённого Ипатьевского дома. (Там ещё забор стоял, вроде). Иду представить
сына своему непосредственному начальнику. И, о боже, как будто ныряю в газовую камеру с высоким градусом алкоголя. Почти строевым шагом подхожу к покойному Борису Гермогеновичу, а он, так и не сфокусировав на мне свой взгляд, молча, вытерев скупую уралмашевскую слюну, расстегнул ширинку и постарался смыть остатки Ипатьевского дома. Два бойца за два отгула (как всё повторяется), нестройно поддерживают его с двух сторон. Остальные участники, не стесняясь, разливают оставшееся перед последним рывком до Площади 5-го года. По советской традиции флагманы уральской индустрии должны были возглавлять все праздничные колонны. Я понял, если их пустить позже, то эта красномордая махновская банда загадит весь центр. Пройдя площадь, свободно согнанные граждане с облегченным остервенением швыряли осточертевшие знамена, но шустрые уралмашевские грузовички ловко подхватывали их на лету своими кузовами. Больше на такие зрелища я своих детей не водил, хотя каждый раз парторги устраивали жесткий прессинг под роспись с последующим увольнением.
Полагаю, ни каких усилий по дискредитации свободно согнанных рабочих Уралвагонзавода предпринимать не надо. Они сами это успешно исполнят. Нужно только смотреть, а потом показывать.
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля.
1985 год. Мы с Никитой (6 лет) у ТЮЗа, радостно повизгивая, встречаем первомайскую колонну Уралмаша. И вот они, покрытые пылью, с ещё не расчехленными знамёнами, « уставшие, но довольные», делают первый привал после бешеного марш-броска от самой площади 1-й пятилетки, где-то на месте снесённого Ипатьевского дома. (Там ещё забор стоял, вроде). Иду представить
сына своему непосредственному начальнику. И, о боже, как будто ныряю в газовую камеру с высоким градусом алкоголя. Почти строевым шагом подхожу к покойному Борису Гермогеновичу, а он, так и не сфокусировав на мне свой взгляд, молча, вытерев скупую уралмашевскую слюну, расстегнул ширинку и постарался смыть остатки Ипатьевского дома. Два бойца за два отгула (как всё повторяется), нестройно поддерживают его с двух сторон. Остальные участники, не стесняясь, разливают оставшееся перед последним рывком до Площади 5-го года. По советской традиции флагманы уральской индустрии должны были возглавлять все праздничные колонны. Я понял, если их пустить позже, то эта красномордая махновская банда загадит весь центр. Пройдя площадь, свободно согнанные граждане с облегченным остервенением швыряли осточертевшие знамена, но шустрые уралмашевские грузовички ловко подхватывали их на лету своими кузовами. Больше на такие зрелища я своих детей не водил, хотя каждый раз парторги устраивали жесткий прессинг под роспись с последующим увольнением.
Полагаю, ни каких усилий по дискредитации свободно согнанных рабочих Уралвагонзавода предпринимать не надо. Они сами это успешно исполнят. Нужно только смотреть, а потом показывать.