США 90-е первое лето.
Лето 1994 года, жара, которая с непривычки допекала нас с момента приезда, к середине лета ещё усилилась, стабильно к полудню поднимаясь до 35-40 градусов. Поход по улице в такую погоду представлял собой либо неторопливую прогулку, либо перебежку от одного магазина с кондиционером до другого. В это время мы снимали квартиру в многоквартирном доме на Массачусетс авеню, примерно в 15 минутах ходьбы от Гарвардской Площади. По пути туда находился приятный парк с огромной детской площадкой. Временами мы ездили в гости к кому-то из новых друзей Игоря, либо к одному врачу русского происхождения, либо ещё к кому из бывших "русских". У одних был дом на берегу Атлантического океана, туда мы приезжали только один раз. У "врача" дом был в небольшом зеленом городке дальше километрах в пятнадцати на восток от Кембриджа. Я в то время с увлечением читал Сэтон Томпсона и каждый выезд куда-то, где есть природа для меня был подарком, позволяющим поискать в траве очередное странное насекомое или понаблюдать за белкой или ещё каким животным. Впрочем белки, эти наглые серые гопники, встречались везде в том числе часто можно было наблюдать как они прыгают по деревьям просто выглянув из окна наше квартиры.
Игорь почти каждый вечер выступал на площади, и уже начал получать приглашения на различные праздники, дни рождения и прочие подобные. В то лето я познакомился с Алекс. Маленькая девочка, на год или два меня младше, смешливая, веселая, вместе с мамой почти каждый вечер она появлялась на площади, где сидела и смотрела представления Игоря или кого-то из жонглеров. Мама у неё была крупной, и, хотя я этого тогда не знал, пьющей американкой, добродушной, временами веселой, но иногда и депрессивной, в будущем это сыграло плохую роль как в её судьбе так и в судьбе девочки. Поначалу я почти не мог разговаривать с Алекс, практически не зная английского, но мы играли, бегали, она перепрыгивала через цветочные клумбы, я бежал следом, сбивая какой-нибудь бутон. Потом мой английский начал становиться лучше, и я со временем стал понимать большую часть того что она говорила. Почти все лето мы вот так, с трудом преодолевая языковой барьер дружили. Играли в какие-то головоломки, сидели болтали ни о чем на каменном бордюре поставленном вокруг вентиляционной шахты метро. Яркое, теплое, сытное лето, наполненное новыми ароматами, яркими красками и множеством самых разных новых впечатлений. И там была Алекс. Позже, когда мы уже переехали на новую квартиру, Алекс с мамой пропали, а потом выяснилось, что органы опеки забрали девочку у ушедшей в запой матери одиночки и отдали в приемную семьи. Это стало наверное первой серьезной потерей в моей жизни, я тогда и представить себе не мог, что всего через два года человек который для меня был отцом, и которого я любил как отца, тоже уйдет, и не просто вот так, неизвестно куда, но тем не менее будучи живым, а на совсем, безвозвратно.
Также в это лето я начал заниматься, точнее продолжил свои занятия на виолончели у замечательного педагога Аркадия Белецкого.
А к осени, переучившись на новые правила вождения принятые в США Игорь купил нашу первую машину, Субару 1982 года...
Продолжение следует
Игорь почти каждый вечер выступал на площади, и уже начал получать приглашения на различные праздники, дни рождения и прочие подобные. В то лето я познакомился с Алекс. Маленькая девочка, на год или два меня младше, смешливая, веселая, вместе с мамой почти каждый вечер она появлялась на площади, где сидела и смотрела представления Игоря или кого-то из жонглеров. Мама у неё была крупной, и, хотя я этого тогда не знал, пьющей американкой, добродушной, временами веселой, но иногда и депрессивной, в будущем это сыграло плохую роль как в её судьбе так и в судьбе девочки. Поначалу я почти не мог разговаривать с Алекс, практически не зная английского, но мы играли, бегали, она перепрыгивала через цветочные клумбы, я бежал следом, сбивая какой-нибудь бутон. Потом мой английский начал становиться лучше, и я со временем стал понимать большую часть того что она говорила. Почти все лето мы вот так, с трудом преодолевая языковой барьер дружили. Играли в какие-то головоломки, сидели болтали ни о чем на каменном бордюре поставленном вокруг вентиляционной шахты метро. Яркое, теплое, сытное лето, наполненное новыми ароматами, яркими красками и множеством самых разных новых впечатлений. И там была Алекс. Позже, когда мы уже переехали на новую квартиру, Алекс с мамой пропали, а потом выяснилось, что органы опеки забрали девочку у ушедшей в запой матери одиночки и отдали в приемную семьи. Это стало наверное первой серьезной потерей в моей жизни, я тогда и представить себе не мог, что всего через два года человек который для меня был отцом, и которого я любил как отца, тоже уйдет, и не просто вот так, неизвестно куда, но тем не менее будучи живым, а на совсем, безвозвратно.
Также в это лето я начал заниматься, точнее продолжил свои занятия на виолончели у замечательного педагога Аркадия Белецкого.
А к осени, переучившись на новые правила вождения принятые в США Игорь купил нашу первую машину, Субару 1982 года...
Продолжение следует