О Мамлееве
- Мой сифилитик у тебя?
- Дура, сколько раз тебе говорить: не сифилитик, а филателист!
Мамлеева я впервые прочёл в 1993 году, кажется. Был приятно удивлен романом "Шатуны" и рассказами. В рассказах торжествовала та самая бессмысленность и беспощадность. С первых же рассказов видно, мы имеем дело с явным продолжателем дела Зощенко.Ну и без Платонова с Достоевским не обошлось. А в предисловии почему-то написали, что автор "метафизик".
"Метафизика" - слово чрезвычайно мерзкое, опошляющее физику. (В противовес старому названию физики "натурфилософия", которое возвышает философию). Никакой Мамлеев не метафизик и не "метафизический реалист". Он просто реалист. Нормальный и довольно честный русский писатель, описывающий действительность.
Говорит Мамлеев:
- Короче говоря, ваши фирменные истории - реализм?
Ю.М.: Да. А потом я давал им выход в иное измерение.
М.М.: А вот случай… Юра преподавал, у него мужик взрослый учился. Юра приходит и спрашивает: «А где вот этот вот, Петров?» Отвечают: «А он за бутылку водки с седьмого этажа выпрыгнул, на спор, что ничего ему не будет. Еще надел два пальто. И разбился насмерть». Главное - на спор.
- А про женщину с ножницами?
Ю.М.: Да, это реальная история про женщину, у которой действительно мальчик ножницами испортил ковер. Какой-то дорогой. И она в ярости стала бить его ножницами, в месиво. Потом она пришла в ужас, утащила к врачам. А врачи говорят, что у него уже все косточки переломаны, уже ничего не сделаешь. Только рубить. Ну, отрубили ему руки. И она пришла домой и повесилась.
- Когда вы писали, вам было страшновато это писать? Вот рассказ «Христос воскрес» - это реальная история?
Ю.М.: Реальная! Абсолютно. Конечно, страшно. Но, с другой стороны, любой процесс творчества связан с очищением. «Христос воскрес» - про этот случай нам рассказал священник. Была Пасха. Бандюк пришел и порубил отца и мать, а маленький был в другой комнате, он ничего не знал, ничего не понял. И когда он вышел, он еще не видел этот ужас, говорит дяденьке: «Христос воскрес». И убийцу это поразило.
Это просто люди. Обычные. Возьми сводку МВД за неделю. Почитай. Будет Мамлеев. Реализм.
Но как верующий человек может согласиться с тем, что люди - такие - и не разочароваться? Он будет искать отмазки, объяснения, философию.
Говорит Мамлеев:
Ю.М.: В фильме «Красный гонорар» Гейдар Джемаль сказал о моей литературе, что часто герои Мамлеева - это люди в экстремальных ситуациях, часто не совсем люди. Отгадку стоит искать в том, что герои «Шатунов» не совсем люди - в том отношении, что их душа пролонгируется в иной мир. Он ищут ответа на то, на что немыслимо ответить. Там все смешано. И психологические моменты, и метафизические. Евгений Головин сказал, что Федор Соннов убивает потому, что считает этот мир псевдореальным. Эта реальность не настоящая, а какая-то подделка. Настоящий мир - за ней. А другой критик говорил, что они лезут туда, куда лезть нельзя, а человек ведь за все платит. Выпил - похмелье. А когда идешь за грань, то приходится платить, и они превращаются в монстров.
Ну так разумеетс, как можно примириться с садистами, каннибалами, детоубийцами и прочими расчленителями? И начинает Мамлеев придумывать всякую метафизику и томление духа. К счастью, художник часто побеждал "метафизика".
Пишет Мамлеев.
Из романа "Шатуны":
Первый подошел к закоулку за сараем Федор и увидел такую картину. Клавушка, распахнувшись как жаба, не то от страха, не то от недоумения, дрыгалась на земле, а шея ее была в петле, которую крепко держал Пырь. «Поймал, поймал», - металлическим голосом повторял он. Дед Коля, от непонятности вспрыгнувший на забор, выл своим нелепым полу-бабьим, полу-волчьим голосом.
Федор, не сообразив что происходит, тем не менее отпугнул Пыря и тот выпустил петлю. Клава была жива и даже не очень придушена, но от непостижимости она все еще не вставала с земли и виляла жирными ляжками.
Когда все сбежались, Анна дала Пырю пощечину.
- Я ненароком, ненароком, - испуганно-бычьи бормотал он. - Она просто подвернулась… Шея такая жирная, белая… Мысли сами собой петлю накинули…
Клава приподнялась и набросилась на Пыря:
- Ты ведь играл, играл!!? - спросила она.
Ей стало так страшно при мысли о том, что Пырь мог в действительности задушить ее, что она гнала самую эту мысль, вообразив, что Пырь всего-навсего хотел с ней поиграть, как дите. «Не может так быть, чтобы что-то несло мне смерть», - взвизгнуло у нее где-то в животе.
- Играл, играл, - тупо поддакивал Пырь. Федор посмотрел на него.
- Ничего, Клав, он остынет, - сказал Федор, положив свою тяжелую руку на голову Пыря.
Клавушка так настаивала на том, что все это было только забавой, так жалась горлом от страха при противоположной мысли, что все как-то, без лишних углублений, согласились с этим.
Клава даже, для сближения, похабно похлопала Пыря по отвислой заднице. (Будто бы человек, к которому испытываешь половое чувство, не может тебя убить).
"Ты ведь играл, играл!!?", - спрашивает Мамлеев, и фантазирует, как "душа прологнируется в другой мир". Это намного приятней, чем признать: у них вообще нет души. "Метафизика" ведет автора дальше, в чащу, где прячется пушистый зверь П-ц
Говорит Мамлеев:
Люди в СССР были очень хорошие. Добрые и порядочные. И, в общем, в них сохранилась какая-то часть христианской морали, христианской нравственности. Даже без веры в Бога. Христианская мораль - она как-то передавалась. И коммунистическая мораль тоже ее как-то поддерживала. Это одна сторона. Уже за границей мы почувствовали это особенно сильно. Потом есть другой момент. Важный, при всем отрицании. Когда мы уехали, то большое увидели на расстоянии. Было видно, что в Советском Союзе все не так плохо, как мы ощущали. Мы видели одну сторону, но есть и другие стороны.
- Что вы увидели?
Ю.М.: Когда мы оказались в другой позиции, когда можно было свободно и объективно оценить ситуацию, то мы увидели то, что потом признали даже американцы по поводу обрушения Союза. Это была страна огромных достижений и огромных катастроф. И действительно, удалось создать сильное государство, удалось создать жизнь, которая была подчинена какому-то свету. Я думаю, что этот свет шел от прежнего христианского и культурного наследия России. Он сохранялся коммунистами. Они считали, что классика - их достояние.
- Был ли репрессирован кто-то из ваших родственников?
Ю.М.: Наши отцы погибли в ГУЛАГе, Машин и мой, они были профессорами и погибли в ГУЛАГе.
Пишет Мамлеев.
Из романа "Крылья ужаса".
Мефодий тем временем закурил: достал самокрутку (он никогда не курил иное), покашлял и затянулся…
- Непутевая все-таки девка была, - добавил он прохрипев. - А все от того, что мать свою съела.
- Как съела?! Ты что?!
- Понимаешь, дочка, - тихо сказал Мефодий, - люди эти сварили ее мать, чтоб съесть, но мало кто знает, что один добрый человек среди них захотел накормить дите и дал ей материнскую плоть, из миски, как собачке. Она и полакала: ведь маленькая была, несмышленыш. Непонарошку. А потом добрячок, накормив дите, вывел ее с завода и кому-то отдал…
Видимо, это и есть те самые люди, о которых выше говорил Юрий Витальевич: добрые и порядочные, с христианской моралью и нравственностью.
Больше сказать о Мамлееве и нечего, кроме того, что это писатель огромного таланта, но со специфическим горизонтом и мировоззрением. Известного рода камень, привязанный к ногам, не дает взлететь, как ни маши руками, на которые нацеплены самодельные, и на вид вполне годные крылья. А может быть, дело и не в камне?
А вот, кстати, два рассказа об одном и том же. Мамлеев "Не те отношения" и Сорокин "Лошадиный суп". Какой больше нравится?
- Дура, сколько раз тебе говорить: не сифилитик, а филателист!
Мамлеева я впервые прочёл в 1993 году, кажется. Был приятно удивлен романом "Шатуны" и рассказами. В рассказах торжествовала та самая бессмысленность и беспощадность. С первых же рассказов видно, мы имеем дело с явным продолжателем дела Зощенко.Ну и без Платонова с Достоевским не обошлось. А в предисловии почему-то написали, что автор "метафизик".
"Метафизика" - слово чрезвычайно мерзкое, опошляющее физику. (В противовес старому названию физики "натурфилософия", которое возвышает философию). Никакой Мамлеев не метафизик и не "метафизический реалист". Он просто реалист. Нормальный и довольно честный русский писатель, описывающий действительность.
Говорит Мамлеев:
- Короче говоря, ваши фирменные истории - реализм?
Ю.М.: Да. А потом я давал им выход в иное измерение.
М.М.: А вот случай… Юра преподавал, у него мужик взрослый учился. Юра приходит и спрашивает: «А где вот этот вот, Петров?» Отвечают: «А он за бутылку водки с седьмого этажа выпрыгнул, на спор, что ничего ему не будет. Еще надел два пальто. И разбился насмерть». Главное - на спор.
- А про женщину с ножницами?
Ю.М.: Да, это реальная история про женщину, у которой действительно мальчик ножницами испортил ковер. Какой-то дорогой. И она в ярости стала бить его ножницами, в месиво. Потом она пришла в ужас, утащила к врачам. А врачи говорят, что у него уже все косточки переломаны, уже ничего не сделаешь. Только рубить. Ну, отрубили ему руки. И она пришла домой и повесилась.
- Когда вы писали, вам было страшновато это писать? Вот рассказ «Христос воскрес» - это реальная история?
Ю.М.: Реальная! Абсолютно. Конечно, страшно. Но, с другой стороны, любой процесс творчества связан с очищением. «Христос воскрес» - про этот случай нам рассказал священник. Была Пасха. Бандюк пришел и порубил отца и мать, а маленький был в другой комнате, он ничего не знал, ничего не понял. И когда он вышел, он еще не видел этот ужас, говорит дяденьке: «Христос воскрес». И убийцу это поразило.
Это просто люди. Обычные. Возьми сводку МВД за неделю. Почитай. Будет Мамлеев. Реализм.
Но как верующий человек может согласиться с тем, что люди - такие - и не разочароваться? Он будет искать отмазки, объяснения, философию.
Говорит Мамлеев:
Ю.М.: В фильме «Красный гонорар» Гейдар Джемаль сказал о моей литературе, что часто герои Мамлеева - это люди в экстремальных ситуациях, часто не совсем люди. Отгадку стоит искать в том, что герои «Шатунов» не совсем люди - в том отношении, что их душа пролонгируется в иной мир. Он ищут ответа на то, на что немыслимо ответить. Там все смешано. И психологические моменты, и метафизические. Евгений Головин сказал, что Федор Соннов убивает потому, что считает этот мир псевдореальным. Эта реальность не настоящая, а какая-то подделка. Настоящий мир - за ней. А другой критик говорил, что они лезут туда, куда лезть нельзя, а человек ведь за все платит. Выпил - похмелье. А когда идешь за грань, то приходится платить, и они превращаются в монстров.
Ну так разумеетс, как можно примириться с садистами, каннибалами, детоубийцами и прочими расчленителями? И начинает Мамлеев придумывать всякую метафизику и томление духа. К счастью, художник часто побеждал "метафизика".
Пишет Мамлеев.
Из романа "Шатуны":
Первый подошел к закоулку за сараем Федор и увидел такую картину. Клавушка, распахнувшись как жаба, не то от страха, не то от недоумения, дрыгалась на земле, а шея ее была в петле, которую крепко держал Пырь. «Поймал, поймал», - металлическим голосом повторял он. Дед Коля, от непонятности вспрыгнувший на забор, выл своим нелепым полу-бабьим, полу-волчьим голосом.
Федор, не сообразив что происходит, тем не менее отпугнул Пыря и тот выпустил петлю. Клава была жива и даже не очень придушена, но от непостижимости она все еще не вставала с земли и виляла жирными ляжками.
Когда все сбежались, Анна дала Пырю пощечину.
- Я ненароком, ненароком, - испуганно-бычьи бормотал он. - Она просто подвернулась… Шея такая жирная, белая… Мысли сами собой петлю накинули…
Клава приподнялась и набросилась на Пыря:
- Ты ведь играл, играл!!? - спросила она.
Ей стало так страшно при мысли о том, что Пырь мог в действительности задушить ее, что она гнала самую эту мысль, вообразив, что Пырь всего-навсего хотел с ней поиграть, как дите. «Не может так быть, чтобы что-то несло мне смерть», - взвизгнуло у нее где-то в животе.
- Играл, играл, - тупо поддакивал Пырь. Федор посмотрел на него.
- Ничего, Клав, он остынет, - сказал Федор, положив свою тяжелую руку на голову Пыря.
Клавушка так настаивала на том, что все это было только забавой, так жалась горлом от страха при противоположной мысли, что все как-то, без лишних углублений, согласились с этим.
Клава даже, для сближения, похабно похлопала Пыря по отвислой заднице. (Будто бы человек, к которому испытываешь половое чувство, не может тебя убить).
"Ты ведь играл, играл!!?", - спрашивает Мамлеев, и фантазирует, как "душа прологнируется в другой мир". Это намного приятней, чем признать: у них вообще нет души. "Метафизика" ведет автора дальше, в чащу, где прячется пушистый зверь П-ц
Говорит Мамлеев:
Люди в СССР были очень хорошие. Добрые и порядочные. И, в общем, в них сохранилась какая-то часть христианской морали, христианской нравственности. Даже без веры в Бога. Христианская мораль - она как-то передавалась. И коммунистическая мораль тоже ее как-то поддерживала. Это одна сторона. Уже за границей мы почувствовали это особенно сильно. Потом есть другой момент. Важный, при всем отрицании. Когда мы уехали, то большое увидели на расстоянии. Было видно, что в Советском Союзе все не так плохо, как мы ощущали. Мы видели одну сторону, но есть и другие стороны.
- Что вы увидели?
Ю.М.: Когда мы оказались в другой позиции, когда можно было свободно и объективно оценить ситуацию, то мы увидели то, что потом признали даже американцы по поводу обрушения Союза. Это была страна огромных достижений и огромных катастроф. И действительно, удалось создать сильное государство, удалось создать жизнь, которая была подчинена какому-то свету. Я думаю, что этот свет шел от прежнего христианского и культурного наследия России. Он сохранялся коммунистами. Они считали, что классика - их достояние.
- Был ли репрессирован кто-то из ваших родственников?
Ю.М.: Наши отцы погибли в ГУЛАГе, Машин и мой, они были профессорами и погибли в ГУЛАГе.
Пишет Мамлеев.
Из романа "Крылья ужаса".
Мефодий тем временем закурил: достал самокрутку (он никогда не курил иное), покашлял и затянулся…
- Непутевая все-таки девка была, - добавил он прохрипев. - А все от того, что мать свою съела.
- Как съела?! Ты что?!
- Понимаешь, дочка, - тихо сказал Мефодий, - люди эти сварили ее мать, чтоб съесть, но мало кто знает, что один добрый человек среди них захотел накормить дите и дал ей материнскую плоть, из миски, как собачке. Она и полакала: ведь маленькая была, несмышленыш. Непонарошку. А потом добрячок, накормив дите, вывел ее с завода и кому-то отдал…
Видимо, это и есть те самые люди, о которых выше говорил Юрий Витальевич: добрые и порядочные, с христианской моралью и нравственностью.
Больше сказать о Мамлееве и нечего, кроме того, что это писатель огромного таланта, но со специфическим горизонтом и мировоззрением. Известного рода камень, привязанный к ногам, не дает взлететь, как ни маши руками, на которые нацеплены самодельные, и на вид вполне годные крылья. А может быть, дело и не в камне?
А вот, кстати, два рассказа об одном и том же. Мамлеев "Не те отношения" и Сорокин "Лошадиный суп". Какой больше нравится?