Цвет. Бульвар.
- Нарисуй мне барашка...
Вот человек. Вокруг него него, как вокруг всякого человека, свое поле. Для меня совершенно незаменимое. И даже если чудо - всего лишь "я не знаю, как это работает", для меня оно остается чудом. Проходит час московского времени. А для меня - час на горном воздухе, помноженный на два бокала хорошего шампанского. Фантазия разгоняется до скорости, с какой работает у 8-летнего ребенка. Уверенность в себе падает до уровня лет 13-14. Но это не вредно. Я устала быть смелой, а тем более - наглой.
Я улыбаюсь. В основном потому, что не могу перестать. Если человека долго держать в сыром подвале, а потом вывести на горный воздух и напоить шампанским, его улыбка будет искренней.
Правда, не совсем здоровой. Ну, это ничего. Я улыбаюсь и пытаюсь ответить любопытному человеку на простые, но очень серьезные вопросы. Шутка ли - говорить на чужом языке о том, чего не знаешь!
На светофоре горят одновременно и красный, и зеленый человечки. Выбирай де сама, который из двух, и готовься быть сбитой. "Голубая или красная", хе-хе.
Свернул шарф. Что это, спрашиваю. Кончик шарфа расплетается - и голова свернувшейся кобры предупреждающе шипит, а затем обращается качелей из привязанной к дереву автомобильной покрышки, потом петлей Линча. Хихикаем, как второклашки, над шарфом, над смешными пассажирами. Я сворачиваю кольцо обратно и примеряю на двери вагона рождественский венок. Не прислоняться, не прислоняться… Узел, стрекоза. Бант кота Леопольда. И снова шарф, удивительно запутанная шерстяная нить.
- Чего? - Длинный... Ага, думаю я, головокружительно длинный эскалатор.
И снова морозный воздух в груди, твердая земля под ногами, снова хорошо быть живой. Важное снова важно, незначительно - незначительно. Спасибо тебе, зеленый пешеход, удивительный инопланетянин. За то, что - пусть ненадолго - но заняли свои места и земля, и небо, и все, что между ними.