Плисецкая (2013)
Оригинал взят у novayagazeta в Плисецкая (2013)
От ее жеста остается то, что не знает названия и что не существует без нее.
Уже закончилась музыка, и Плисецкая застыла в тишине, а это (без имени) продолжает жить, вырастать или погибать.
Вероятно, это след движения.
Стекая с кончиков пальцев, он плывет над сценой. Его догоняет другой, пущенный словно из пращи… И так все время, пока она царит. Чудесное это явление, впрочем, возможно наблюдать только тем, кто видел и само движение и для кого имя Майя означает нечто большее, чем символ молчаливого искусства вечно менять позы.
Почти вечно. То есть не вечно вовсе, но Плисецкая сопротивляется времени, отвоевывая у него право на след. Соперничает.
…Она вышла на сцену в сорок четвертом году и до сих пор не сошла с нее…
Читайте также:Балерина Майя Плисецкая умерла от сердечного приступа в Германии
Ну, разумеется, эта фотография не сегодняшнего дня. Я сделал ее в преддверии юбилея Большого театра. Хотелось снять что-нибудь небывалое. Поклон солистов, замерших на авансцене перед аплодирующим залом с зажженной люстрой, мог бы стать (и стал, как вы, верно, догадались) таким кадром. Схема выстроилась легко. После первых двух поклонов лампы в театре зажигают, рампа подсвечивает силуэты танцовщиц на фоне заполненных партера и ярусов, но занавес еще закрыт, и остается только, чуть его раздвинув, просунуть аппарат с широкоугольным объективом и щелкнуть, оставаясь спрятанным от публики.
…Давали «Шопениану». В ожидании финала я в кожаной потертой куртке и штанах, напоминающих джинсы, в компании пожарных за кулисами коротал время, хотя выпивать им на работе не положено. Но юбилей…
Финал спектакля застал меня тем не менее в совершенно рабочем состоянии. Съемка была проведена, как задумано, и удачно. Удовлетворенный, я отступил в глубь сцены и оказался среди застывших в полупоклонах балерин в легких одеждах. Процесс сопоставления воздушных созданий и ржавых пожарных, с которыми я расстался, увлек меня настолько, что легкий ветерок - знак открывающегося занавеса - меня не насторожил.
Бурная овация, которую я услышал в следующий момент, показалась чрезмерной, но я все же счел необходимым ответить моим почитателям легким кивком головы.
Дирекция Большого ревностно отнеслась к моему успеху (о театральные интриги!). «Кто пустил на сцену этого пьяного м…ка?» - закричала администрация и больше за кулисы не пускала никогда. Поэтому в следующий визит я был допущен лишь в класс к Асафу Мессереру, где и сделал снимок повелительницы жеста, каковой она и останется в театральных легендах.
Юрий Рост
Обозреватель «Новой»
От ее жеста остается то, что не знает названия и что не существует без нее.
Уже закончилась музыка, и Плисецкая застыла в тишине, а это (без имени) продолжает жить, вырастать или погибать.
Вероятно, это след движения.
Стекая с кончиков пальцев, он плывет над сценой. Его догоняет другой, пущенный словно из пращи… И так все время, пока она царит. Чудесное это явление, впрочем, возможно наблюдать только тем, кто видел и само движение и для кого имя Майя означает нечто большее, чем символ молчаливого искусства вечно менять позы.
Почти вечно. То есть не вечно вовсе, но Плисецкая сопротивляется времени, отвоевывая у него право на след. Соперничает.
…Она вышла на сцену в сорок четвертом году и до сих пор не сошла с нее…
Читайте также:Балерина Майя Плисецкая умерла от сердечного приступа в Германии
Ну, разумеется, эта фотография не сегодняшнего дня. Я сделал ее в преддверии юбилея Большого театра. Хотелось снять что-нибудь небывалое. Поклон солистов, замерших на авансцене перед аплодирующим залом с зажженной люстрой, мог бы стать (и стал, как вы, верно, догадались) таким кадром. Схема выстроилась легко. После первых двух поклонов лампы в театре зажигают, рампа подсвечивает силуэты танцовщиц на фоне заполненных партера и ярусов, но занавес еще закрыт, и остается только, чуть его раздвинув, просунуть аппарат с широкоугольным объективом и щелкнуть, оставаясь спрятанным от публики.
…Давали «Шопениану». В ожидании финала я в кожаной потертой куртке и штанах, напоминающих джинсы, в компании пожарных за кулисами коротал время, хотя выпивать им на работе не положено. Но юбилей…
Финал спектакля застал меня тем не менее в совершенно рабочем состоянии. Съемка была проведена, как задумано, и удачно. Удовлетворенный, я отступил в глубь сцены и оказался среди застывших в полупоклонах балерин в легких одеждах. Процесс сопоставления воздушных созданий и ржавых пожарных, с которыми я расстался, увлек меня настолько, что легкий ветерок - знак открывающегося занавеса - меня не насторожил.
Бурная овация, которую я услышал в следующий момент, показалась чрезмерной, но я все же счел необходимым ответить моим почитателям легким кивком головы.
Дирекция Большого ревностно отнеслась к моему успеху (о театральные интриги!). «Кто пустил на сцену этого пьяного м…ка?» - закричала администрация и больше за кулисы не пускала никогда. Поэтому в следующий визит я был допущен лишь в класс к Асафу Мессереру, где и сделал снимок повелительницы жеста, каковой она и останется в театральных легендах.
Юрий Рост
Обозреватель «Новой»