"Снежная суббота" - 29.
Оригинал взят у ellen_solle в "Снежная суббота" - 29.
* * *
Как при Блоке - лиловые складки,
Полусумрак и полупокой.
И все в том же знакомом порядке
Возникают строка за строкой.
Как при Блоке пустые подъезды,
Ночь и гулкое эхо шагов.
И во мне возникают подтексты
Самых светлых на свете стихов.
Как при Блоке - метель не стихает.
И в любых закоулках Москвы,
Где ни спрячься, - везде настигает
Тот пронзительный ветер с Невы.
* * *
Я стала музыку писать.
Ко мне пристала, как зараза,
Одна заигранная фраза.
Мне от нее не убежать.
Но светел, легок и нетверд -
Такое хрупкое созданье -
Лежит невызревший аккорд
На самом донышке сознанья.
Ему однажды станет тесно.
И он, тяжел, неумолим,
Сольется с голосом моим
И станет мной. А я исчезну.
* * *
А. В.
Мимо того магазина, где мы покупали ботинки,
Мимо другого, где мы покупали сосиски,
Плыть бы и плыть по осенней и желтой Ордынке,
За руки взявшись, жуя потихоньку ириски.
Вечная теплая лужа качает ненужные доски -
Темный свидетель татаро-монгольских нашествий.
Слева мерцает загадочный храм Клементовский,
Прямо - маячит загадочный храм Кадашевский.
Вечер. На мокрой Ордынке последней листвы трепыханье.
Спросишь: "Давно это было?" - а я не отвечу.
Мучит одышка, на стих не хватает дыханья,
Памяти нашей не хватит на краткую встречу.
Глупые мелочи собраны в памяти нашей недужной -
Лужа, сосиски... А впрочем, ты память не мучай.
Тошно и липко во рту от ириски ненужной,
Кружат над храмами голуби, годы и тучи.
* * *
Оплакать всех, кого вернуть нельзя,
И подвести черту, остановиться.
Потом пойти по улицам, скользя,
И вглядываться в окна, будто в лица.
Найти друзей, нажить себе врагов,
Отпраздновать последний день рожденья,
Потом подняться выше облаков
И не бояться долгого паденья.
На этом стихотворении кончается "Снежная суббота".
* * *
Как при Блоке - лиловые складки,
Полусумрак и полупокой.
И все в том же знакомом порядке
Возникают строка за строкой.
Как при Блоке пустые подъезды,
Ночь и гулкое эхо шагов.
И во мне возникают подтексты
Самых светлых на свете стихов.
Как при Блоке - метель не стихает.
И в любых закоулках Москвы,
Где ни спрячься, - везде настигает
Тот пронзительный ветер с Невы.
* * *
Я стала музыку писать.
Ко мне пристала, как зараза,
Одна заигранная фраза.
Мне от нее не убежать.
Но светел, легок и нетверд -
Такое хрупкое созданье -
Лежит невызревший аккорд
На самом донышке сознанья.
Ему однажды станет тесно.
И он, тяжел, неумолим,
Сольется с голосом моим
И станет мной. А я исчезну.
* * *
А. В.
Мимо того магазина, где мы покупали ботинки,
Мимо другого, где мы покупали сосиски,
Плыть бы и плыть по осенней и желтой Ордынке,
За руки взявшись, жуя потихоньку ириски.
Вечная теплая лужа качает ненужные доски -
Темный свидетель татаро-монгольских нашествий.
Слева мерцает загадочный храм Клементовский,
Прямо - маячит загадочный храм Кадашевский.
Вечер. На мокрой Ордынке последней листвы трепыханье.
Спросишь: "Давно это было?" - а я не отвечу.
Мучит одышка, на стих не хватает дыханья,
Памяти нашей не хватит на краткую встречу.
Глупые мелочи собраны в памяти нашей недужной -
Лужа, сосиски... А впрочем, ты память не мучай.
Тошно и липко во рту от ириски ненужной,
Кружат над храмами голуби, годы и тучи.
* * *
Оплакать всех, кого вернуть нельзя,
И подвести черту, остановиться.
Потом пойти по улицам, скользя,
И вглядываться в окна, будто в лица.
Найти друзей, нажить себе врагов,
Отпраздновать последний день рожденья,
Потом подняться выше облаков
И не бояться долгого паденья.
На этом стихотворении кончается "Снежная суббота".