Россия недооценивает проблему нераспространения ядерного оружия
США разрабатывают новую стратегию наступательного ядерного сдерживания, которая допускает военное применение ограниченного количества ядерного оружия. Чтобы не допустить применения к нашей стране схемы «принудительного разоружения», Россия должна действовать жестко - необходимо выйти из договора о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний, демонстрировать свою готовность при необходимости применить ядерное оружие, не позволять втянуть себя в дискуссии о ядерном терроризме и ядерных ограничениях.
Об этом нам рассказал в интервью специалист в области контроля над вооружениями Алексей Фененко, доцент факультета политологии МГУ, в прошлом - сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, автор книг «Современная международная безопасность: Ядерный фактор» (2013) и «Теория и практика контрраспространения во внешнеполитической стратегии США» (2007).
- Что дает вам основания утверждать, что США переосмысливают концепцию ядерного сдерживания?
- Стратегия ядерного сдерживания традиционна для англо-саксонского мышления и в общем-то непонятна нам, русским. Мы плохо понимаем для себя суть ядерного сдерживания. Если говорить кратко, то базовая идея - взять в заложники оппонента и угрожать нанесением неприемлемого ущерба. Грубо говоря, нужно взять в заложники население, города или военные объекты другой страны и напоминать, что если будет что-то не так, как мы хотим, то будет нанесен неприемлемый ущерб - заложники будут уничтожены. В этом суть американской концепции ядерного сдерживания так, как она сложилась в середине 1950-х годов.
Сейчас происходит попытка в очередной раз ее переосмыслить. Предыдущее сдерживание, в период холодной войны, было оборонительным. Американцы просуммировали, что их главная задача - предотвратить совершение Советским Союзом определенных действий. У них были панические настроения, относительно намерений СССР идти в Западную Европу, прорываясь на Юг, в сторону Греции, Турции и Ирана, а также укреплять влияние на Дальнем Востоке. Задача была - угрожая неприемлемым ущербом, не позволить Союзу двинуться в этом направлении, то есть сдерживание было оборонительным.
Нынешнее сдерживание - это сдерживание наступательное. Задача наступательного сдерживания - принудить оппонента к совершению каких-то действий, которые он ни за что не хотел бы сам сделать. И здесь можно вспомнить, что было несколько попыток дискуссий о переходах к наступательному сдерживанию. Основные идеи были сформулированы еще при президенте Клинтоне в 1993-94 годах, затем были дискуссии при Буше - это 2002-2004 годы, сразу после войны в Афганистане, после терактов 11 сентября 2001-го.
Тогда американцам не удалось вырваться за рамки оборонительного сдерживания, не удалось согласовать наступательное сдерживание с теми технологиями, которые у них были, - например, создание масштабной противоракетной обороны или так называемого малого ядерного оружия, то есть сделать часть ядерного оружия применимой на поле боя. Сейчас американцы постепенно возвращаются к идеям десятилетней давности. И для нас это особенно неприятно, потому что они разрабатывают новую концепцию сдерживания, которая допускает военное применение определенного количества ядерного оружия.
- Поясните, что такое ограниченное применение ядерного оружия?
- Идея ограниченного ядерного конфликта, или дозированного применения ядерного оружия, появилась в конце 1950-х годов. Тогда американцы стали рассматривать вариант применения ядерного оружия не тотально, а на ограниченном театре военных действий. Они предложили три варианта того, как это может быть сделано: первый вариант - нанесение демонстрационного ядерного удара, чтобы поставить противника перед выбором - или мир, или война; второй вариант - нанесение разоружающего удара - не по городам, а по военным объектам, после чего у противника не остается средств для нанесения ответного удара (в 1960 году идея разоружающего удара была принята как основа всей ядерной стратегии США); третий вариант - нанесение обезглавливающего удара для уничтожения элиты противника до того момента, как она примет решение об ответном встречном ударе.
Все эти идеи ограниченного применения ядерного оружия высказывались в период «холодной войны». Сейчас возникает новая концепция ограниченного применения ядерного оружия - приспособить часть ЯО для ведения военных действий. Идея преобразования части ядерных зарядов из средств сдерживания в средства ведения военных действий была выдвинута в середине 1990-х. Плюс, американцы задумались над тем, можно ли вести войну с великими державами, как Россия и Китай, без применения ядерного оружия. Здесь они вспомнили опыт Второй мировой войны, которая велась между странами, имевшими химическое оружие, и тем не менее ни одна из сторон его не применила, даже под угрозой полного разгрома. Можно ли будет повторить подобное с ядерным оружием - еще одна тема американских современных дискуссий. Применение ограниченной ПРО как демонстрации бессилия противника. По этой логике, если мы сбиваем несколько ракет противника, то мы демонстрируем свое превосходство. Это уже называется «расширенные формы ядерного сдерживания». Именно в этих рамках сейчас и мыслят американцы.
- Могут ли США использовать новую стратегию ограниченного применения ядерного оружия против России?
- Думаю, да. Думаю, они уже отрабатывают новый вариант концепции сдерживания. Его основная задача - стратегия принудительного разоружения (или контр-распространения). Задача США - создать схему принудительного разоружения потенциально опасных с их точки зрения режимов. И дальше, если американцы действительно хотят построить однополярный мир, то им нужно придумать схему разоружения всех потенциально опасных для них конкурентов.
Об этом заговорили сразу после окончания холодной войны, в 1993-94 годах, но впервые эти идеи были высказаны в 1946 году в рамках знаменитого «плана Баруха» по созданию наднационального контроля за атомной энергией. Тогда американцы предлагали создать международное Агентство по атомным разработкам и наделить его правом разоружить потенциально опасные страны без права вето постоянных членов Совета Безопасности ООН. И если сначала Сталин был согласен на создание такого агентства, то, когда он увидел в положениях американцев право разоружать нарушителей без права вето, то категорически отказался от «плана Баруха».
Сейчас американцы отрабатывают прецеденты «принудительного разоружения». Первым был Ирак в 2003 году. Когда основная задача была не разоружение Саддама Хусейна - все понимали, что химического и биологического оружия у него нет, - а отработка определенного прецедента. Следом пошел Иран - на него идет давление с требованием свернуть программу обогащения урана. Если у американцев получится, то это станет прецедентом для пересмотра Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), потому что, согласно четвертой статье этого договора, все неядерные страны имеют право развивать исследования, производство и использование ядерной энергии в мирных целях. Дальше идет Северная Корея - ей предлагается вариант разоружения под контролем МАГАТЭ, либо под контролем комиссии пяти держав в рамках шестисторонних переговоров. Дальше следует Пакистан - американцы постоянно вбрасывают информацию о слабости Пакистана, его неспособности управлять своим ядерным потенциалом, о наступлении талибов на различные военные объекты Пакистана, и отсюда идея о том, что НАТО и США должны помочь Пакистану контролировать его ядерные объекты. Задел создается для Индии - в виде американо-индийских соглашений 2006-2007 годов о сотрудничестве в области ядерной энергетики. И я не уверен, что через пять-шесть стран американцы не попытаются применить эту схему и к России.
- Кто конкретно в США продвигает новую стратегию ядерного сдерживания?
- Все это было закреплено в рамках президентских директив 1990-х годов на институциональном уровне. Тогда были созданы целые органы при Совете национальной безопасности и министерстве обороны США, которые занимаются ее продвижением. То есть эта стратегия давно вышла с того уровня, когда ей занимался конкретный человек.
- Можно ли считать развертывание США систем ПРО в Европе частью плана по «принудительному разоружению» России?
- Можно сказать, пока создаются заделы. С одной стороны - создается задел для обвинения российской элиты. Это регулярные попытки ареста российских чиновников, которые мы видим последние двадцать лет за рубежом, и выдвижение им обвинений, которые, кстати, ни разу никем не были доказаны. Самыми крупными делами здесь были аресты Бородина и Адамова. Параллельно идет постоянный вброс в СМИ темы, что к российской элите может быть применен югославский вариант - арест крупных чиновников и организация международного трибунала за Кавказ, а теперь уже и за Украину. И наконец, ставится вопрос о том, имеет ли право такая страна, как Россия, обладать ядерным оружием.
Поэтому мне всегда смешно, когда говорят, что Россия защищает Иран. Россия защищает, прежде всего, себя в иранском конфликте, чтобы не допустить формирования этих неблагоприятных прецедентов, к чему нас тянут американцы.
- Как мы можем себя защитить и не дать развиться тому сценарию, который вы описали?
- Мы должны быть внимательны к теме международного терроризма. По сути, американцы давно уже дали новый разворот этой теме. Они говорят о том, что необходимо вернуться к «плану Баруха» и вернуть контроль за ядерным топливным циклом. Был целый пакет инициатив в этой сфере. Это знаменитая инициатива Джорджа Буша младшего о том, что нужно провести реформу режима нераспространения ядерного оружия. Он предлагал ограничить поставки неядерным странам атомной энергетики, ужесточить нормы использования атомной энергии, то есть полностью отказаться от высокообогащенного урана и наработки оружейного плутония. А второе имеет для нас критическое значение, коль скоро наш ядерный потенциал основан на плутонии. Также Буш предлагал усилить роль Всемирной ядерной ассоциации и сделать ее альтернативой МАГАТЭ.
Ни в коем случае мы не должны допустить утверждения в мире этих инициатив. Ни в коем случае мы не должны говорить США, что мы согласны на интернационализацию ядерного топливного цикла. Наоборот, мы должны жестче и четче говорить - нет, мы не согласны на такие инициативы, и не надо их оправдывать борьбой с терроризмом.
- Что мы и делаем?
- Не совсем. Американцы нас все время склоняли к необходимости ограничить использование атомной энергетики ради противостояния ядерному терроризму.
- Какая должна быть у нас задача?
- У нас есть несколько задач. Прежде всего, нам нужно сохранять способность к ответному удару. Нужно постоянно подчеркивать, что мы готовы к применению ядерного оружия и, может быть, идти здесь на силовые демонстрации. Потому что для американцев только это имеет значение. Если мы молчим о ядерном оружии, то американцы думают - ага, в ситуации кризиса Россия не применит ядерное оружие, как Советский Союз не стал применять химическое оружие во время Великой Отечественной войны.
Во-вторых, в ответ на санкции России давно пора выйти из Договора о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний 1996 года и возобновить программу подземных ядерных испытаний. Если мы поставим такую цену за санкции перед США и Евросоюзом, я думаю, желающих вводить санкции против России станет на порядок меньше. Мы должны сказать, что санкции вам будут стоить ядерной стабильности.
В-третьих, не позволять втянуть себя в дискуссии о ядерном терроризме и всевозможных ограничениях. Напомню, что сколько бы американцы ни говорили, в мире пока был один случай ядерного терроризма. Это 1961 год - неудачная попытка мятежного французского генерала Шале захватить ядерный полигон в Алжире, и французы оперативно уничтожили хранящееся там ядерное оружие. Все. Никакого ядерного терроризма в мире с тех пор не было. Все остальное - это американские страшилки.
И последний момент - нам надо четко реагировать на ситуации в Иране и Северной Корее, не давая американцам создать там прецеденты принудительного разоружения.
- Чего мы ждем?
- Мы недооцениваем угрозу. Мы в министерстве обороны ключевую роль отводим стратегии ядерного сдерживания - прежде всего военному ответу, военным проблемам. Это правильно и нужно, но этого мало. К сожалению, специального органа у нас нет. Хотелось бы наладить в этом плане взаимодействие между Минобороны и МИД. Мы считаем, что решение проблемы нераспространения ядерного оружия - это вопрос соблюдения договора 1968 года, а между тем американцы превратили эту тематику в вопрос разоружения суверенных государств. Мы пока недооцениваем значимость подобной проблемы.
Беседовала Дарья Баринова
Источник