25. На 14 л/п и его подкомандировке.
25. На 14 л/п и его подкомандировке.
На второй день, в 4 часа утра в количестве 22 - 25 человек, под конвоем одного человека в пешем порядке нас отправили на 14 л/п, который от Вкрхне Вислянского совхоза находился в 14 - 16 км. На л/п мы пришли примерно в 6 - 7 часов вечера, хорошо, что день был хороший.
Там нас помыли в бане, переночевали. А утром нас отправили на 1-ю подкомандировку этого же л/п.
1-я подкомандировка от 14 л/п находилась в 10 - 12 км, кругом в лесу, в низине, в сыром месте, так что бывало идешь на работу и с работы сырым местом и, как правило приходишь в зону с промокшими ногами.
На подкомандировке было три плохеньких барака, изобилирущие(здесь и далее - орфография, и пунктуация автора) в несметном количестве клопами.
Здесь велись лесозаготовительные работы, сплав леса, заготовка веткорма для лошадей.
В этой злосчастной подкомандировке я пробыл до февраля м-ца 1944 года. На каких только работах я здесь не побывал? Начиная от
202
начиная от общих работ и кончая десятником разных работ по лесозаготовке, заготовке веткорма, лесосброске, сбору грибов, запарке веткорма; кроме этого морил клопов и обрубал сучья.
Одним словом прошел все работы и дошел до того, что однажды, зимой, по пояс в снегу, работая подсобником у лесоповальщика, обрубая сучья, я первый раз взмахнул топором, срубил сук, а вторично я уже не в силах был поднять топор и обрубать сучья, силы не было.
В это время на производство пришел н-к работ, он увидел. Что я уже дошел и спросил, что «дошел?». Да, Ерофимыч: Дошел!
Топор я заложил за пояс, сел на пенек, силы нет. Работать не могу, и думаю, вероятно мне на послезавтра выпишут «Штрафную» пайку. Ну пусть их, что не выпишуть для меня все было безразлично…
Время двигалось к вечеру, конвой видя мое состояние, разрешил мне одному идти в зону и я пошел…
И вот, вторично потерял силы. Если с Верхне-Вислянского совхоза сюда я пришел более или менее в исправном виде, для меня тогда не были страшны ни какие физические работы, то здесь меня довели до полного истощения.
За труд не платили, питание было мало калорийное, израсходованная энергия на производстве, не компенсировалась получаемой пищей.
Мы дошли до такого состояния, что не гнушались есть падаль…
Однажды сдохла лошадь, мы не зная причин ее падежа, стащили ее. Брюшину, кишки и сычуг; кое как из них вытащили дерьмо. Все это промыли холодной водой. Положили в котелок. Сварили и съели: ели лишь бы набить, чем ни будь свои голодные желудки.
Часть нашей трофеи нами была зарыта в снег.
Утром пришли на работу, первым делом вытащили из снега недосъеденные нами трофеи, просмотрели их внимательно, а в них кишмя кишели аскариды: увидя, что мы ели вчера мне стало не по себе и тут из меня вырвало.
204
Недели две после такой еды я не мог очухаться, все думал, какие последствия могут быть после такого лакомства..?
В феврале м-це 1944 года я попал на головной 14 л/п. Там был маленький совхоз, и вот я стал у администрации проситься оствить меня здесь работать; администрация против ничего не имела, но запротестовала охрана. Мотивируя, что у меня впереди большой срок и 5 лет «намордника», т.е. лишения в правах, а с/х был расположен в близи железной дороги, боялись «сбегу»…
В то время я был очень слаб, но на работу ходить надо, отказчиком быть нехорошо, да и пайку не получишь, да еще в изолятор посадят…
Бригадиры видя в каком я состояние на работу меня не брали. И вот в конце, концов нашелся бригадир (уркач), в прочем везде на л/пунктах бригадирами ставили преимущественно уркачей, они молодые, здоровые, как правило работать не хотели, но других умели заставлять, не путем уговора и увещевания, а путем: мордобития, не только кулаком но и дрином.
Конечно администрация таких бригадиров ценила, они у нее были в почете.
Меня поставили колоть дрова, чурки были метр длинны, диаметром от 10 - 25см. В течение рабочего дня я должен был переколоть 1,5 - 2 м3 и все их перебросить к топке котла; за эту работу мне выдавали второй котел и 600 гр. хлеба
На этой работе я проработал около четырех недель, дошел до того, что еле, еле стал таскать ноги.
Бригадир видя, что я дошел до «ручки». Стал просить администрацию л/п. чтобы меня перевели на более легкую работу.
Через несколько дней н-к санчасти предложил мне работу «клопомора», в то время клопов на л/пункте было большое количество, ночи не давали спать работягам.
На эту работу я охотно согласился. Работа клопомора происходила в зоне. На этой работе мы работали вдвоем. Работа примитивная:
206
напилить и наколоть дров, нагреть воды, воду из котла в барак принесут дневальные барака, а нам оставалось лишь поливать нары.
Первоначально к этому мероприятию работяги относились скептически, но прошпарив горячей водой нары 2 - 3 раза, клопов все же стало меньше и спать стало спокойнее.
На этой работе я проработал несколько недель.
В конце марта 1944 года меня вызвали в УРЧ и сказали «Готовься к этапу!». А куда не известно?
Здесь мне начальник УРЧ поведал, каким образом я был взят из совхоза на 14 л/п.
«Мы мол тебя просили на работу в качестве агронома, но у тебя срок большой, да и статья не хорошая, а наш с/х находится у полотна железной дороги и охрана не разрешила. Вот мол тебе из за нас много пришлось пережить горести»…
3 апреля дедушка, находясь еще на 14 л/п, посылает на имя Калинина прошение о помиловании:
