39. 1949 г. Этап в Карабас
39. 1949 г. Этап в Карабас
Наступил 1949 год, в конце февраля м-ца из Управления пришли списки на этап, меня в этих списках нет, ну думаю, останусь здесь, но 1-го марта
272
утром, только что позавтракали пришли в барак и мне сообщают, что пришла из Управления телефонограмма готовься в этап.
В этот же день, нас человек 30 - 35 собрали к этапу.
Откровенно говоря, мне не очень хотелось идти в этот этап. По этапам меня уже погоняли, хватит, тем более я уже здесь ассимилировался, прожил 4 года, работа меня вполне устраивала, как заключенного; бытовые условия приличные; отношение администрации к заключенным, в том числе и ко мне человеческое; ежегодно на свидание приезжает жена. С перепиской и получением посылок дело обстоит хорошо. Есть возможность читать книги и газеты; в бараке радио, шахматы, шашки и домино. У каждого своя койка, со всеми постельными принадлежностями; хорошее медицинское обслуживание и т.д.
Так что с точки зрения лагерника лучшего и желать нечего.
Кроме этого в летнее время в зоне был организован футбол и т.д. Причем наша команда не раз вызывалась в Вожель играть с работниками Управления. На футбольном поле не было разделения на вольнонаемный состав и заключенных, но во время перерыва нашу команду отделяли, около них становилась охрана и тут же они становились заключенными…
Все это пришлось оставить и идти в этап, что поделаешь? В этап, так в этап! Мы люди подневольные, безсловестные, куда погонят, туда и пойдем…
Нас немного страшила неизвестность, мы не знали "куда нас гонят!" Верно мне страшиться было уже нечего, в этом году мне стукнет 60 годков, с меня уже взять нечего, все взято…
Когда наш этап пропускали через вахту, то дежурные надзиратели с грустью говорили "Вот хороших ребят отправляют, а уркачей оставляют здесь!"
Посадили нас в грузовые машины и к вечеру доставили на пересылку Устьвим лага.
Здесь мы узнали, что нас гонят в Карагандинские лагеря, а в какой, пока неизвестно.
На пересылке нас продержали 10 дней, в течение этих десяти дней сюда сгоняли людей со всего лагеря; в этап сгоняли
274
мужчин и женщин, всего собрали примерно около 300 человек.
Здесь встретил много москвичей, одноэтапцев 1941 года.
И вот 10 марта 1949 года сколотили этап и в этот же день на пересылку пришел специальный конвой во главе с офицером.
Сделали нам генеральный шмон, не только по карманам, но проделали и присядку, заглядывая в верхние и нижние человеческие отверстия ища нет ли в них огнестрельного оружия, или чего иного…
Конвой у всех отобрал: книги, чистую бумагу, конверты, письма, прошедшие и даже через цензуру, копии с посланных жалоб, а так же и чемоданы…
Окончили шмон и нас погнали на железно - дорожную станцию, где для нас был приготовлен железно дорожный состав.
В этот день мне повезло, на мое имя пришли две посылки: одну выдали здесь на пересылке, а вторая шла с тем же поездом, в котором и меня везли и я ее получил на пересылке "Карабас".
Наш этап был большой и дальний, в нем были старики и больные, для чего специально были оборудованы вагоны. Вагоны были товарные, внутри с двойными общими нарами; в каждом вагоне для обогрева была поставлена чугунная печка.
Уборная была импровизированная, в полу проделана дыра, куда ходили и за большим и за маленьким.
Женщины помещались в отдельных вагонах.
Были выделены вагоны для больных, продовольствия и кухни.
В каждом вагоне можно было разместить 40 человек или 8 лошадей.
Наш состав сопровождал специальный конвой, во главе с офицером. Кроме этого был назначен комендант поезда, в лице начальника пересылки, врач и мед персонал.
Горячую пищу давали дав раза в
276
день - щи, каша, или щи и макароны и хлеба 700гр.; в вагон приносили горячую воду, а иногда и чай, сахару давали по 13 гр. ежедневно.
Спали на нарах.
Все это вместе взятое все же было лучше, чем нас этапировали из Москвы в Коми АССР в 1941 году, в так называемом сталыпинском вагоне, когда в двух местном купе в течение 15 суток везли 9 человек и без горячей пищи.
Сверх всяких ожиданий наше настроение было хорошее, нас везли с севера на юг, там мол будет теплее, чем в Коми АССР и не тайга "матушка".
Некоторые ребята под таким хорошим настроением, на пересылке сменяли валенные сапоги на кожаные ботинки, на улице уже чувствовалась весна, с крыш капало; в середине дня пригревало солнце, так что все думали, едем на юг, на что нам валенки?
Одно в вагоне было не приятно это когда во время вечерней и утренней поверки конвой зверски простукивал деревянными молотками стены и крышу вагона, бегали по крыши, боясь, как бы не было пролома или пропила в стенках или крыше.
Проверка заключенных производилась два раза в сутки, утром и вечером.
Проверка производилась "без последнего" открывали дверь вагона, один из конвойных входил в вагон, а двое становились в дверях. Вошедший конвоир кричал "Переходи в одну сторону!"
Мы по этой зверской команде бежали в противоположную сторону, сбиваясь, как овцы, в одну кучу.
Дежурный конвоир, держа в правой руке деревянный молоток, начинал делать поверку, перегоняя один по одному в противоположную сторону, ударяя не так тихо молотком в спину каждого, в особенности не так мало доставалось на долю последних…
Меня как старика иногда от этой
278
зверской перегонки освобождали и я в это время сидел на нарах и созерцал столь неприятную процедуру…
До станции Кирова нас везли в более или менее в сносных условиях, спальных мест на нарах было достаточно, но вот в Кирове к нам подсадили человек 15 из лагеря Сухобезводное, Горьковской области. (УНЖЕНСКИЙ ИТЛ /Унжлаг/, располагался: ст. Сухобезводное Горьковской ж.д. Производство: лесозаготовки , поставка дров в Москву, заготовка лыжных болванок и изготовление лыж, деревообработка, выпуск шпал, изготовление корпусов для часов, мебельное, швейное, обувное, трикотажное и гончарное производства, с/х работы, стр-во домостроит. цеха, железных и автодорог, производство кирпича, стр-во и обслуживание ж.д., обслуживание ж/д депо и рем.-мех. мастерских. Начальник лагеря в 1949 году - инж.-кап. /инж.-майор, п/п тех. сл./ Иванов Г.П).
В вагоне уже спальных мест не хватает, пришлось занять места под нижними нарами и на полу в проходах.
На верхних и нижних нарах стали спать по очереди.
Выше я уже отмечал, что когда нас отправляли с пересылки Вожель, то был: ясный солнечный день, с крыши капало, в вагон было тепло, но вот проехали 3 - 4 дня погода сильно изменилась, в вагоне стало холодно, стенки вагона покрылись инием в особенности утром. Дров и угля для топки не хватало. От большого скопления в вагоне народа, в вагоне стало душно, сыро и мы ждем, не дождемся, когда же подъедим к большой ж.д. станции и там откроют двери вагона и пустят в вагон свежего воздуха.
На восьмой или девятый день нас доставили на ж.д. станцию г. Свердловск.
Здесь нам была устроена довольно длительная остановка. Пополнили наши продовольственные запасы; произвели нам генеральную сан обработку, всех пропустили через санпропускник.
Здесь мы увидели живой Советский народ, да и сами себя малость показали.
Когда нас под усиленным конвоем вели в санпропускник, то Советские граждане стояли толпами и меж собой судачили - кого же ведут? Некоторые говорили, немцев (военнопленных, верно на станции и стоял поезд с военнопленными отправляемые в Германию), а некоторые говорили: нет это гонят наших советских граждан.
Да. Последние были правы, здесь большинство было настоящих советских граждан, по воле культа личности и с ним
280
присных они были лишены столь высокого звания Советского гражданина.
Надо откровенно сказать, как мы завидовали этим немцам. Их, как бывших преступников против нашей родины, везли в свою страну с плакатами и лозунгами на вагонах, они были веселы и радостны, а нас Советских граждан под усиленным конвоем везли в спецлагерь…
На пятнадцатые или шестнадцатые сутки, как нас посадили в поезд мы были доставлены на Карагандинскую пересылку "Карабас".
«Воротами» Карлага стала станция Карабас, именно здесь находилась главная пересылка, сюда прибывали эшелоны - вагоны для перевозки скота, набитые народом, объявленным враждебным советской власти, и отсюда народ этот растекался по всей территории концлагеря. Серые колонны заключенных с конвоирами и сторожевыми собаками расползались из Карабаса по бескрайней степи и в летний зной, и в зимнюю стужу - передвигались такие этапы преимущественно пешком. Кто дошел - тот дошел. Кто не дошел - навсегда остался в степи…
"ВЕТЕР ВРЕМЕНИ СУШИТ ТРАВУ ЗАБВЕНИЯ" Екатерина КУЗНЕЦОВА, член Союза журналистов Казахстана.
Карабасская пересылка довольно большая; мужчин поместили в один барак, женщин в другой.
В бараке было чисто, пол был раскрашен на отдельные полоски, с указанием по каким полоскам разрешено ходить, а по каким нет.
Так что при виде всего этого невольно вспомнилась одна песенка из каторжанской жизни
… Чистота у нас большая, ни где соринки не найдешь и т.д.!...
Но в бараке была невероятная теснота; некоторые товарищи вынуждены были спать под нарами; в бараке была невероятная духота.
Карабас, лагерная пересылка под Карагандою, имя которой стало нарицательным, за несколько лет прошло полмиллиона человек (Юрий Карбе был там в 1942 году зарегистрирован уже в 433-й тысяче). Пересылка состояла из глинобитных низких бараков с земляным полом. Каждодневное развлечение было в том, что всех выгоняли с вещами наружу, и художники белили пол и даже рисовали на нем коврики, а вечером зэки ложились и боками своими стирали и побелку и коврики.
Архипелаг ГУЛАГ. Солженицын. Глава 2. Порты Архипелага.
В соседнем бараке помещались исключительно уркачи, которые годами здесь проживали, в этап их не гоняли, да их бы не один начальник л/п не принял бы.
Не смотря на морозные дни они были в одних майках и трусах. В их бараке шла ожесточенная картежная игра; проигрывали все, что имело хотя бы грошовую ценность. Проигрывали: пайку хлеба, завтраки и обеды, оставались голодными неделями и нередко месяцами. Проигрывали: одежду, белье, постельные принадлежности и спали на голых нарах в голом виде…
Из почему то звали "Индия", вероятно в следствие их раздетости и разутости…
На Карабасской пересылке нас продержали 2 - 3 дня, за эти дни из разных лагерей Советского Союза сюда пригнали большое количество заключенных и исключительно стариков и молодых с третьей категорией труда, со ст. 58, бараки все были переполнены. Спали вповалку, один на другом...
Наступил 1949 год, в конце февраля м-ца из Управления пришли списки на этап, меня в этих списках нет, ну думаю, останусь здесь, но 1-го марта
272
утром, только что позавтракали пришли в барак и мне сообщают, что пришла из Управления телефонограмма готовься в этап.
В этот же день, нас человек 30 - 35 собрали к этапу.
Откровенно говоря, мне не очень хотелось идти в этот этап. По этапам меня уже погоняли, хватит, тем более я уже здесь ассимилировался, прожил 4 года, работа меня вполне устраивала, как заключенного; бытовые условия приличные; отношение администрации к заключенным, в том числе и ко мне человеческое; ежегодно на свидание приезжает жена. С перепиской и получением посылок дело обстоит хорошо. Есть возможность читать книги и газеты; в бараке радио, шахматы, шашки и домино. У каждого своя койка, со всеми постельными принадлежностями; хорошее медицинское обслуживание и т.д.
Так что с точки зрения лагерника лучшего и желать нечего.
Кроме этого в летнее время в зоне был организован футбол и т.д. Причем наша команда не раз вызывалась в Вожель играть с работниками Управления. На футбольном поле не было разделения на вольнонаемный состав и заключенных, но во время перерыва нашу команду отделяли, около них становилась охрана и тут же они становились заключенными…
Все это пришлось оставить и идти в этап, что поделаешь? В этап, так в этап! Мы люди подневольные, безсловестные, куда погонят, туда и пойдем…
Нас немного страшила неизвестность, мы не знали "куда нас гонят!" Верно мне страшиться было уже нечего, в этом году мне стукнет 60 годков, с меня уже взять нечего, все взято…
Когда наш этап пропускали через вахту, то дежурные надзиратели с грустью говорили "Вот хороших ребят отправляют, а уркачей оставляют здесь!"
Посадили нас в грузовые машины и к вечеру доставили на пересылку Устьвим лага.
Здесь мы узнали, что нас гонят в Карагандинские лагеря, а в какой, пока неизвестно.
На пересылке нас продержали 10 дней, в течение этих десяти дней сюда сгоняли людей со всего лагеря; в этап сгоняли
274
мужчин и женщин, всего собрали примерно около 300 человек.
Здесь встретил много москвичей, одноэтапцев 1941 года.
И вот 10 марта 1949 года сколотили этап и в этот же день на пересылку пришел специальный конвой во главе с офицером.
Сделали нам генеральный шмон, не только по карманам, но проделали и присядку, заглядывая в верхние и нижние человеческие отверстия ища нет ли в них огнестрельного оружия, или чего иного…
Конвой у всех отобрал: книги, чистую бумагу, конверты, письма, прошедшие и даже через цензуру, копии с посланных жалоб, а так же и чемоданы…
Окончили шмон и нас погнали на железно - дорожную станцию, где для нас был приготовлен железно дорожный состав.
В этот день мне повезло, на мое имя пришли две посылки: одну выдали здесь на пересылке, а вторая шла с тем же поездом, в котором и меня везли и я ее получил на пересылке "Карабас".
Наш этап был большой и дальний, в нем были старики и больные, для чего специально были оборудованы вагоны. Вагоны были товарные, внутри с двойными общими нарами; в каждом вагоне для обогрева была поставлена чугунная печка.
Уборная была импровизированная, в полу проделана дыра, куда ходили и за большим и за маленьким.
Женщины помещались в отдельных вагонах.
Были выделены вагоны для больных, продовольствия и кухни.
В каждом вагоне можно было разместить 40 человек или 8 лошадей.
Наш состав сопровождал специальный конвой, во главе с офицером. Кроме этого был назначен комендант поезда, в лице начальника пересылки, врач и мед персонал.
Горячую пищу давали дав раза в
276
день - щи, каша, или щи и макароны и хлеба 700гр.; в вагон приносили горячую воду, а иногда и чай, сахару давали по 13 гр. ежедневно.
Спали на нарах.
Все это вместе взятое все же было лучше, чем нас этапировали из Москвы в Коми АССР в 1941 году, в так называемом сталыпинском вагоне, когда в двух местном купе в течение 15 суток везли 9 человек и без горячей пищи.
Сверх всяких ожиданий наше настроение было хорошее, нас везли с севера на юг, там мол будет теплее, чем в Коми АССР и не тайга "матушка".
Некоторые ребята под таким хорошим настроением, на пересылке сменяли валенные сапоги на кожаные ботинки, на улице уже чувствовалась весна, с крыш капало; в середине дня пригревало солнце, так что все думали, едем на юг, на что нам валенки?
Одно в вагоне было не приятно это когда во время вечерней и утренней поверки конвой зверски простукивал деревянными молотками стены и крышу вагона, бегали по крыши, боясь, как бы не было пролома или пропила в стенках или крыше.
Проверка заключенных производилась два раза в сутки, утром и вечером.
Проверка производилась "без последнего" открывали дверь вагона, один из конвойных входил в вагон, а двое становились в дверях. Вошедший конвоир кричал "Переходи в одну сторону!"
Мы по этой зверской команде бежали в противоположную сторону, сбиваясь, как овцы, в одну кучу.
Дежурный конвоир, держа в правой руке деревянный молоток, начинал делать поверку, перегоняя один по одному в противоположную сторону, ударяя не так тихо молотком в спину каждого, в особенности не так мало доставалось на долю последних…
Меня как старика иногда от этой
278
зверской перегонки освобождали и я в это время сидел на нарах и созерцал столь неприятную процедуру…
До станции Кирова нас везли в более или менее в сносных условиях, спальных мест на нарах было достаточно, но вот в Кирове к нам подсадили человек 15 из лагеря Сухобезводное, Горьковской области. (УНЖЕНСКИЙ ИТЛ /Унжлаг/, располагался: ст. Сухобезводное Горьковской ж.д. Производство: лесозаготовки , поставка дров в Москву, заготовка лыжных болванок и изготовление лыж, деревообработка, выпуск шпал, изготовление корпусов для часов, мебельное, швейное, обувное, трикотажное и гончарное производства, с/х работы, стр-во домостроит. цеха, железных и автодорог, производство кирпича, стр-во и обслуживание ж.д., обслуживание ж/д депо и рем.-мех. мастерских. Начальник лагеря в 1949 году - инж.-кап. /инж.-майор, п/п тех. сл./ Иванов Г.П).
В вагоне уже спальных мест не хватает, пришлось занять места под нижними нарами и на полу в проходах.
На верхних и нижних нарах стали спать по очереди.
Выше я уже отмечал, что когда нас отправляли с пересылки Вожель, то был: ясный солнечный день, с крыши капало, в вагон было тепло, но вот проехали 3 - 4 дня погода сильно изменилась, в вагоне стало холодно, стенки вагона покрылись инием в особенности утром. Дров и угля для топки не хватало. От большого скопления в вагоне народа, в вагоне стало душно, сыро и мы ждем, не дождемся, когда же подъедим к большой ж.д. станции и там откроют двери вагона и пустят в вагон свежего воздуха.
На восьмой или девятый день нас доставили на ж.д. станцию г. Свердловск.
Здесь нам была устроена довольно длительная остановка. Пополнили наши продовольственные запасы; произвели нам генеральную сан обработку, всех пропустили через санпропускник.
Здесь мы увидели живой Советский народ, да и сами себя малость показали.
Когда нас под усиленным конвоем вели в санпропускник, то Советские граждане стояли толпами и меж собой судачили - кого же ведут? Некоторые говорили, немцев (военнопленных, верно на станции и стоял поезд с военнопленными отправляемые в Германию), а некоторые говорили: нет это гонят наших советских граждан.
Да. Последние были правы, здесь большинство было настоящих советских граждан, по воле культа личности и с ним
280
присных они были лишены столь высокого звания Советского гражданина.
Надо откровенно сказать, как мы завидовали этим немцам. Их, как бывших преступников против нашей родины, везли в свою страну с плакатами и лозунгами на вагонах, они были веселы и радостны, а нас Советских граждан под усиленным конвоем везли в спецлагерь…
На пятнадцатые или шестнадцатые сутки, как нас посадили в поезд мы были доставлены на Карагандинскую пересылку "Карабас".
«Воротами» Карлага стала станция Карабас, именно здесь находилась главная пересылка, сюда прибывали эшелоны - вагоны для перевозки скота, набитые народом, объявленным враждебным советской власти, и отсюда народ этот растекался по всей территории концлагеря. Серые колонны заключенных с конвоирами и сторожевыми собаками расползались из Карабаса по бескрайней степи и в летний зной, и в зимнюю стужу - передвигались такие этапы преимущественно пешком. Кто дошел - тот дошел. Кто не дошел - навсегда остался в степи…
"ВЕТЕР ВРЕМЕНИ СУШИТ ТРАВУ ЗАБВЕНИЯ" Екатерина КУЗНЕЦОВА, член Союза журналистов Казахстана.
Карабасская пересылка довольно большая; мужчин поместили в один барак, женщин в другой.
В бараке было чисто, пол был раскрашен на отдельные полоски, с указанием по каким полоскам разрешено ходить, а по каким нет.
Так что при виде всего этого невольно вспомнилась одна песенка из каторжанской жизни
… Чистота у нас большая, ни где соринки не найдешь и т.д.!...
Но в бараке была невероятная теснота; некоторые товарищи вынуждены были спать под нарами; в бараке была невероятная духота.
Карабас, лагерная пересылка под Карагандою, имя которой стало нарицательным, за несколько лет прошло полмиллиона человек (Юрий Карбе был там в 1942 году зарегистрирован уже в 433-й тысяче). Пересылка состояла из глинобитных низких бараков с земляным полом. Каждодневное развлечение было в том, что всех выгоняли с вещами наружу, и художники белили пол и даже рисовали на нем коврики, а вечером зэки ложились и боками своими стирали и побелку и коврики.
Архипелаг ГУЛАГ. Солженицын. Глава 2. Порты Архипелага.
В соседнем бараке помещались исключительно уркачи, которые годами здесь проживали, в этап их не гоняли, да их бы не один начальник л/п не принял бы.
Не смотря на морозные дни они были в одних майках и трусах. В их бараке шла ожесточенная картежная игра; проигрывали все, что имело хотя бы грошовую ценность. Проигрывали: пайку хлеба, завтраки и обеды, оставались голодными неделями и нередко месяцами. Проигрывали: одежду, белье, постельные принадлежности и спали на голых нарах в голом виде…
Из почему то звали "Индия", вероятно в следствие их раздетости и разутости…
На Карабасской пересылке нас продержали 2 - 3 дня, за эти дни из разных лагерей Советского Союза сюда пригнали большое количество заключенных и исключительно стариков и молодых с третьей категорией труда, со ст. 58, бараки все были переполнены. Спали вповалку, один на другом...