Золотой век Киевской Руси. Георгий Вернадский (11-я часть)

[deda14]

10 - часть



5. Правление Святополка II (1093-1113 гг.)

После смерти старших братьев Всеволод сконцентрировал в сво­их слабых руках всю власть триумвирата.



Однако принцип родового старшинства не был забыт, и сразу после ухода Всеволода Святополк Изяславович занял Киевский стол, предоставив своему двоюродному брату - сыну Всеволода, Владимиру Мономаху, княжить в Черниго­ве. Это было нарушением принципа старшинства, поскольку раньше Чернигов принадлежал второму члену триумвирата, Святославу, и его сыновья теперь предъявляли свои права на город. В 1094 г. один из них, Олег, пришел к Чернигову из Тмутаракани с половецким вой­ском, и Владимир решил пойти на компромисс. Он заключил мир с Олегом и, отдав ему Чернигов, ушел в Переяславль. В определен­ном смысле первоначальный триумвират сыновей Ярослава теперь восстанавливался его внуками. Но во втором триумвирате было еще меньше согласия, чем в первом, особенно из-за подозрительности и отчужденности Олега. Хотя он и восстановил свои права на Черни­гов, Олег не мог так легко забыть свои прежние обиды и подозревал братьев в готовности использовать первый подходящий предлог, что­бы изгнать его еще раз. Он сам дал повод для этого своей двусмыс­ленной политикой по отношению к половцам.

Получив известие о смерти Всеволода, половцы направили Свя- тополку мирные предложения, но тот проигнорировал их, а по­слов схватил. Несмотря на то, что позже он всех освободил, полов­цы были в ярости и напали на Русь. Победив объединенные силы Святополка и Владимира в ожесточенной битве, они сломили обо­рону русских в Треполе и рассеялись, грабя и разоряя все вокруг. После краткой осады Торческа жители, ослабленные голодом, сдали половцам укрепленный город. Опустошая южные районы киевских и переяславльских земель, половцы уводили с собой толпы русских пленников, мужчин и женщин. Впечатляюще описываются страда­ния населения на страницах «Повести временных лет»: «Множест­во христиан оказались в крайне бедственном положении: скорбя­щие, измученные, ослабевшие от холода, с лицами, изможденными голодом, жаждой и несчастьем, с телами черными от ударов, наги и босы, ногами, истерзанными терниями, шли они мучительным пу­тем в неизвестную страну к варварским народам. В слезах они го­ворили друг другу: «Я из такого-то города», «Я из такой-то дерев­ни». Так спрашивали они один другого и рассказывали о своих семь­ях, вздыхая и обращая глаза на небо к Тому, Кто знает все».

В 1094 г. Святополк заключил мир с половцами и взял в жены дочь хана Тугоркана. Владимир, однако, не вступал в это соглаше­ние, и, когда в 1095 г. половецкое посольство прибыло в Переяс­лавль, он приказал всех убить. Летописец повествует, что он посту­пил так по настоянию своей дружины. Снова началась война, и Свя­тополк выступил на стороне брата против захватчиков, несмотря на свой брак. Оба призывали Олега на помощь, но тот сохранял нейтра­литет. Война неудачно складывалась для русских. Еще несколько го­родов в Киевской земле были разрушены и разграблены окрестно­сти Переяславля. Половцы напали и на сам город, но были отбиты, а тесть Святослава, хан Тугоркан, в этой битве погиб. В это же время, однако, другой хан, Боняк Манги, совершил набег на Киев и сжег не­сколько церквей и дворцов.

Обеспокоенные нейтралитетом Олега, Святополк и Владимир послали ему ультиматум: или ты с нами, или ты против нас. Олег «выказал самонадеянность» и не обратил на него внимания. Тогда его двоюродные братья выбили Олега из Чернигова. Он пошел в Смоленск, где княжил его родной брат Давыд, и, собрав там войско, направился в низовья Оки к Мурому, принадлежащему сыну Влади­мира - Изяславу. Тот отказался покориться, вышел на битву за го­род, но погиб в сражении, а Олег вошел в Муром. Когда известие о смерти сына достигло Владимира, он написал Олегу замечательное письмо, проникнутое духом терпимости. Принимая смерть Изяслава как Божий суд, он призывал Олега положить конец вражде и прий­ти к взаимопониманию. Ответом Олега был захват города Ростова в Суздальской земле. В таких обстоятельствах старший сын Влади­мира - Мстислав, могущественный новгородский наместник, взял дело р свои руки о чапая на Олега преследовал его от одного города до другого, пока тот не отступил до Рязани. Мстислав тогда отправил Олегу следующее послание: «Больше не беги, а лучше проси брать­ев не изгонять тебя из Руси. Я попрошу своего отца за тебя». Олег принял предложение, и наследственная вражда была закончена.

Можно отметить, что в описанном случае Владимир и его сын Мстислав выказали завидную выдержку и политическую мудрость. Мир, а не месть, был их целью. Как только Олег согласился на пе­реговоры, они предложили созыв примирительного собрания всех князей, чтобы разрешить существующие разногласия. Встреча со­стоялась в Любече в 1097 г., в ней участвовали следующие князья: Святополк II, Владимир Мономах, Давыд - сын Игоря, князя Во­лынского, Василько- сын Ростислава, два сына Святослава II - Давыд и Олег. На встрече, таким образом, были представлены все линии потомков Ярослава. Заметьте, что даже сыновья Ростисла­ва участвовали в переговорах, несмотря на то, что их отец еще при жизни был лишен доли в общем наследстве. Напомним, что до сво­ей тмутараканской авантюры Ростислав пытался закрепиться в Гали­ции; именно здесь каждый из трех его сыновей в итоге получил себе небольшой удел. Старший из них, Рюрик, умер в 1092 г., и, таким об­разом, к моменту встречи в Любече их оставалось двое: Володар и Василько. На встрече присутствовал только Василько.

Решения этого съезда записаны в «Повести временных лет» в следующей форме. Князья «сказали друг другу: Зачем мы губим Рус­скую землю, постоянно враждуя друг с другом? Половцы изнуря­ют нашу страну набегами и радуются, что мы воюем между со­бой. Станем с этих пор жить сообща и охранять Русскую землю, и каждый пусть управляет своей вотчиной: Святополк - Киевом - наследством Изяслава; Владимир наследством Всеволода - Переяс­лавлем; Давыд, Олег и между ними Ярослав владеют наследством Святослава [то есть Черниговым]. Пусть сохранятся вотчины, на­значенные Всеволодом: Владимир [Волынский] остается в руках Да­выда [сына Игоря], Перемышль принадлежит Володарю, а Василько пусть княжит в Теребовле».

Эта важная декларация вносит новый элемент в отношения ме­жду князьями. Хотя принцип старшинства и не был аннулирован, те­перь признавались особые права каждой княжеской ветви на наслед­ство отцов. Таким образом, на съезде в Любече старались учесть при­тязания каждого, и можно было надеяться, что определенный, пусть даже невысокий, уровень стабильности достигнут.

Нелегко, однако, было князьям преодолеть свою алчность и вза­имное недоверие. На сей раз ответственность за нарушение мира ле­жит на Давыде Волынском. Он заподозрил Василько Галицкого в намерении захватить Волынь (собственный удел Давыда) и решил искать поддержки у Святополка, говоря тому, что узнал о заговоре Владимира Мономаха и Василько против них обоих. Святополк, в конце концов, поверил ему и, пригласив Василько в Киев, веролом­но схватил его и передал Давыду, чьи люди ослепили несчастного Га­лицкого князя.

Ослепление политических соперников, особенно потенциальных кандидатов на трон, было установленной практикой в Византии, но до случая с Василько русские князья никогда не прибегали к этому средству в борьбе друг с другом. Известие о преступлении потрясло всю Русь. «Когда Владимир узнал, что Василько был схвачен и осле­плен, ужас объял его и, разразившись слезами, он сказал: «Преступ­ления, подобного этому, никогда не совершалось на Руси ни во време­на наших дедов, ни во времена наших отцов». Святославичи (сыновья Святослава), Давыд и Олег, тоже были глубоко потрясены и говори­ли: «Такого никогда не случалось в нашей семье». Владимир и Свя­тославичи немедленно съехались, чтобы обсудить ситуацию. Кроме ужасного увечья, нанесенного Василько, поступок Святополка являл­ся нарушением Любечского соглашения. Это было подчеркнуто в об­щем послании Святополку: «Если была какая-то вина у Василько, ты должен был обвинить его перед нами». Святополк пытался избежать ответственности, обвиняя во всем Давыда Волынского.

Неудовлетворенные объяснением, Владимир и Святославичи ре­шили наказать его и выступили к Киеву. Киевляне заволновались и, боясь казавшейся неизбежной гражданской войны, выслали к Влади­миру вдову Всеволода (тещу Владимира) и митрополита с обраще­нием: «Мы молим тебя, о князь, и твоих братьев, не губить землю Русскую». Владимир оказался перед моральным выбором: спустить нарушение Любечского соглашения и оставить безнаказанным осле­пление Василько или взять на себя ответственность за новое крово­пролитие. В этой сложной ситуации он уступил своей теще, «потому что он должен быть подчиняться матери, он уважал и митропо­лита тоже (поскольку почитал церковный сан) и не мог пренебречь его мольбой». Прекращая войну, Владимир и Святославичи возложи­ли на Святополка задачу наказания Давыда.

Запуганный и Святополком, и Володаром (братом Василько), Да­выд освободил Василько. Это, однако, не удовлетворило его против­ников, и они начали войну, которая еще больше разрослась за счет конфликта между Святополком и Ростиславичами (сыновьями Рос­тислава Владимировича). В конце концов, князья снова съехались на совет в Юветичах и решили дело, лишив Давыда Волынского княже­ства. Ему отдали город Бужск для пропитания (1100 г.).

В следующем году состоялась еще одна, встреча князей, на ко­торой они заключили мир с половцами. Этот мир продлился недол­го, потому что в 1103 г., по словам летописца: «Господь вложил бла­городную идею в сердце русским князьям, Святополку и Владими­ру» - они решили пойти войной на половцев и захватить их земли. Князья предложили Святославичам принять участие в походе. Олег, ссылаясь на болезнь, отказался, а Давыд принял предложение. Кам­пания была очень удачной: двадцать половецких князей были убиты, и один взят в плен. Была захвачена огромная добыча - овцы и коро­вы, лошади и верблюды, кибитки и рабы.



Половецкие воины

Половцам потребовалось четыре года, чтобы восстановиться. В 1107 г. два половецких князя- старый Боняк и Шарухан- со­вершили набег на Переяславльские земли. Они, однако, были отби­ты и понесли большие потери. Четыре года спустя наступила куль­минация. В 1111 г. союзные войска трех русских князей- Свято- полка, Владимира и Давыда-прошли глубоко в степь, достигнув Дона. Город Шарукань сдался, и его жители встречали русских да­рами - рыбой и вином. Основные половецкие силы были тогда раз­биты на берегах Сальницы. Триумф русских был беспрецедентным, а поскольку главную роль в походе сыграл Владимир Мономах, его популярность резко возросла.

Хотя Святополк и принимал участие в походах против половцев, его внимание в основном было обращено на запад. Он выдал одну из своих дочерей замуж за польского короля Болеслава II (1102 г.), а другую - за сына короля Венгрии (1104 г.). Эти династические бра­ки имели целью укрепить дружественные связи между Русью, Поль­шей и Венгрией, но Святополк, кажется, был больше заинтересован в развитии торговых отношений, чем в дипломатии как таковой. На­беги половцев, должно быть, несколько лет осложняли путь в Визан­тию по Днепру, и русские купцы хотели расширять экономические связи с западными странами. Поскольку Святополк пытался монопо­лизировать торговлю солью на Руси, он, надо полагать, мечтал полу­чить галицкие соляные рудники, но нельзя было надеяться, что Рос- тиславичи уступят их. Он мог, однако, закупать соль на Величков- ских копях в Польше.

Хотя русские одержали внушительную победу над кочевника­ми к концу правления Святополка II, опустошения, произведенные половцами до кампании 1111 г., были достаточно серьезными, что­бы расстроить экономическую и социальную жизнь южных районов Руси. Потери населения, по всей вероятности, были ужасными. Те, кто избежал смерти и плена, были разорены. Многие вынужденно брали деньги в долг у киевских капиталистов или состоятельных землевладельцев, а будучи не в состоянии возвратить долги, согла­шались работать на условиях кредиторов.

Таким образом, пока часть населения несла потери, владельцы больших поместий в непострадавших районах страны выигрывали от обилия дешевой рабочей силы, а киевские ростовщики от получе­ния процентных доходов по непомерным ставкам. Высокие цены на соль, вследствие монополии Святополка, увеличивали общее недо­вольство. Прославленная победа над половцами на некоторое время отвлекла общественное мнение, но требовались радикальные рефор­мы, чтобы исключить финансовые злоупотребления. Нельзя было ожидать подобных реформ от Святополка, так как он сам активно участвовал в финансовых спекуляциях.

6. Гражданский законодатель: Владимир Мономах

Смерть Святополка 16 апреля 1113 г. освободила силы оппози­ции. Последовавший яростный взрыв М.Н. Покровский окрестил «социальной революцией»; из-за полного отрицания взглядов По­кровского в современной советской историографии, однако, киев­ские события 1113 г. теперь называют просто «мятежами». Но как бы мы их ни назвали, это был серьезный политический и социаль­ный кризис.

17 апреля в Киеве собралось чрезвычайное городское вече. В обычных условиях подобное собрание после смерти князя было бы созвано митрополитом и боярами, но их санкция на это вече ни­где в летописях не упоминается. Вероятно, оно было собранием толь­ко демократических элементов, и его дух был революционным. Вече решило призвать Владимира Мономаха, князя Переяславского, взой­ти на киевский престол. Как записано в Ипатьевской летописи: «По­лучив это известие, Владимир заплакал и отказался, горюя о брате [двоюродном брате]».

Мотивы отказа понятны. Прежде всего, он, безусловно, не хо­тел принять киевский стол из рук только демократической части на­селения, потому что это подразумевало бы репрессивные меры про­тив бояр покойного Святополка. Более того, от Владимира ждали бы официального отречения от политики покойного двоюродного бра­та, с которым он поддерживал дружественные отношения. Наконец, он колебался вступать на киевский стол без согласия на то собрания всех князей, так как в противном случае он мог столкнуться с упор­ным сопротивлением со стороны князей старших ветвей - и брать­ев Святополка, и Святославичей.

Каковы бы ни были его мотивы, он отказался идти в Киев. То­гда начались мятежи. «Киевляне разгромили двор тысяцкого Путя- ты, погромили евреев». Поскольку беспорядки становились все бо­лее опасными, церковные чины и представители высших классов за­волновались, и хотя прежде они, казалось, не одобряли решения вече призвать Владимира, теперь отправляли ему панические послания, умоляя спасти порядок в государстве.

«Приди, о князь, в Киев; если не придешь, то знай, что много слу­чится зла. Они пограбят не только двор Путяты, соцких или евреев, но нападут и на твою невестку [вдову Святополка], бояр и монасты­ри, а если они пограбят монастыри, то ты будешь в ответе».

Теперь, когда аристократическая часть общества повторила де­мократическую, призывая его на великокняжеский стол, стало ясно, что только посредничество Владимира может предотвратить соци­альную революцию. Он не уклонился от ответственности и пошел в Киев, где, по словам летописца, «его встретили с большой честью митрополит Никифор, епископы и все жители. Так он принял стол отца своего и своих дедов, и все люди радовались, и мятеж утих».

Анализируя эти апрельские события, мы должны различать не­посредственные действия киевских «революционеров» и их общую программу. Первые акции были направлены против представителей администрации Святополка (тысяцкого и сотских) и его финансовых советников (евреев). Разграбление домов высоких должностных лиц и ростовщиков было, несомненно, спонтанным действием взбунто­вавшейся толпы. Ясно, однако, что их руководители вынашивали бо­лее радикальные планы - конфискацию имущества высших классов в целом, то есть бояр, купцов и монастырей. Между прочим, отме­тим, что не нужно думать, будто движение было антисемитским. Об­щего еврейского погрома не произошло. Состоятельные еврейские купцы пострадали за свою связь со спекуляциями Святополка, осо­бенно с его ненавистной монополией на соль.

Первым шагом Владимира была замена киевского тысяцкого на человека, которому он доверял. Затем он собрал совещание выс­ших официальных лиц для изменения законодательства относитель­но займов и наемного труда. Кроме нового киевского тысяцкого в совещании участвовали тысяцкие из Белгорода и Переяславля, два других дружинника Владимира и дружинник князя Олега Чернигов­ского. Присутствие последнего свидетельствует о том, что Олег при­знал Владимира великим князем Киевским. Принять личное участие в совещании, проводимом в интересах низших слоев, было, однако, выше сил Олега, и он послал вместо себя дружинника.

Совещание постановило прекратить злоупотребления кратко­срочными ссудами и ограничить проценты по долгосрочным кре­

дитам. Кроме того, была несколько ограничена власть хозяина над наемными рабочими и запрещено обращать их в рабство. Для лега­лизации продажи себя в рабство обнищавшим человеком теперь тре­бовались определенные формальности как гарантия против мошен­ничества.

Эти меры вряд ли могли удовлетворить радикальное крыло оп­позиции. Однако они оказались достаточными, чтобы восстановить общественное доверие к княжеской власти.



Владимир Мономах

Нужно иметь в виду, что поддержка Владимиром низших классов была не только результатом его просвещенного государственного ума, но и свидетельством его глубоко христианской души. Гражданское за­конодательство являлось для него продолжением христианского мило­сердия. В своем знаменитом «Поучении» он наставляет сыновей: «По­давайте сироте, защищайте edoeuify, не давайте сильным губить че­ловека». Собственную политику он описывает в том же духе: «Я не давал в обиду сильным и бедного смерда, и убогую вдовицу».

«Поучение» Владимира (наставление своим сыновьям) является не только ценнейшим произведением древнерусской литературы, но и общественным документом большой значимости. Оно раскрыва­ет древнерусского князя с наилучшей стороны. Два столпа христиан­ства для Владимира - страх Божий и любовь к ближнему, главным проявлением которой является сострадание.

Будучи глубоко ответственным человеком, он подчеркивает, сколь важно для князя уметь держать слово. «Если же вам придет­ся крест целовать, чтобы подтвердить клятву братии или какому другому человеку, сначала проверьте сердце свое, сможете ли сдер­жать слово, а потом целуйте, а дав клятву, соблюдайте ее, что­бы не погубить души своей нарушением». Из летописей явствует, что Владимир действительно следовал этому правилу в отношениях с другими русскими князьями.

Истинный христианин, Владимир, однако, не был аскетом. Он восхищался природой и любил жизнь во всех ее проявлениях. Труд, а не аскетическое уединение - его совет сыновьям. В краткой авто­биографии, которая составляет важную часть «Поучения», он рас­сказывает о своих главных военных кампаниях и охотах. Он не по­хваляется собственными военными победами, в его повествовании нет и тени тщеславия. Феодальный дух княжеской славы абсолют­но не свойственен ему. Все, что он говорит о походе на половцев в 1111г., следующее лаконичное замечание: «Со Святополком и Да­выдом за Дон ходили, и Бог нам помог». Поскольку он больше рас­сказывает о своих достижениях в охоте, война и охота составляют для него часть княжеских трудов. Он говорит больше о трудах, чем о подвигах, что прекрасно согласуется с его любимым изречением «Лень - мать всех пороков».

Владимир придает большое значение просвещению и учебе: «Что знаете полезного, не забывайте, а чего не знаете, тому учи­тесь - как отец мой, хоть и оставался дома в своей стране, вы­учил пять [иностранных] языков». Владимир сам был хорошо обра­зован и увлекался чтением. Как у многих его современников, его лю­бимыми религиозными книгами были Псалтырь и Ветхий Завет.

Владимир был сыном Всеволода от первой жены, греческой принцессы, вероятно из семьи Мономахов, откуда и его фамилия. Семейные связи, несомненно, отразились в его дружественном рас­положении к Византии. Кроме прочего, это расположение проявля­лось в поддержке грекофильских тенденций в Русской Церкви, за что его порицают некоторые современные русские историки нацио­налистического духа.

6. Первые два Мономашича (1125-1139 гг.)

Популярность Владимира Мономаха подтверждается фактом, что после его смерти (1125 г.) его старший сын Мстислав сел на Ки­евский стол без сопротивления как со стороны киевлян, так и со сто­роны других князей. Даже Ольговичи Черниговские не возражали, по крайней мере открыто.

Мстислав I (1125-1132 гг.) оказался таким же решительным и честным правителем, как и его отец. Он был сыном Владимира от первой жены, английской принцессы Гиты, дочери Гарольда II. Нордические связи Мстислава еще больше укрепились после его женитьбы на шведской принцессе Христине, дочери короля Инга Стейнкельса. В скандинавских источниках Мстислава называют Га- ральдом. При жизни отца он сначала княжил в Новгороде, затем был титулованным князем Белгорода. Покидая Новгород, Мстислав оста­вил там сына Всеволода, которого новгородцы с радостью призна­ли своим князем (1117 г.). Таким образом, он на самом деле не поры­вал связи с этой северной метрополией, и знаменательно, что после смерти своей первой жены он женился на дочери новгородского по­садника (1122 г.).

Популярность Мстислава в Новгороде очень помогла ему, когда он стал княжить в Киеве. Будучи великим князем, он сумел уста­новить контроль над всем родом Мономашичей. Его братья управ­ляли следующими городами: Ярополк - Переяславлем, Вячеслав - Туровом, Юрий - Суздалем и Андрей - Волынью. Мстислав так­же вступал в дела Галиции, где правили Ростиславичи, и Чернигова, удела Ольговичей. В обоих княжествах происходила борьба между старшими и младшими князьями семьи. Мстислав и в том, и в дру­гом случае поддерживал старшего. Однако и там и тут победил млад­ший. Энергичный Всеволод, сын Олега, захватил Чернигов в 1127 г., а ловкий Владимирко, сын Володаря, был признан князем Перемыш-

ля (в то время Галицкая столица) примерно в 1130 г. Но, пытаясь противостоять попыткам Мстислава вмешиваться в семейные дела, и Ольговичи, и Ростиславичи вынуждены были признать его как ве­ликого князя.

Ближайшим соратником Мстислава был его брат Ярополк, князь Переяславский. Вместе они определили курс внешней поли­тики Руси, нацеленный на охрану торгового пути из Балтики в Азов­ский регион. Ярополк, блестящий воин, взял на себя задачу очистить путь к низовьям Дона. Его первый поход против половцев состоял­ся в 1116 г. Он захватил много пленных, среди них была осетинская княжна, на которой он женился. Десять лет спустя Ярополк нанес еще одно сокрушительное поражение половцам. Однако постоянно­го контроля над Азовским регионом ему установить не удалось.

Внимание Мстислава было направлено на Балтийский реги­он. Чтобы исключить любые помехи своей власти со стороны кня­зей Полоцких, он захватил их земли, а всех членов семьи выслал в Константинополь (1130 г.). Он также провел успешную войну про­тив литовцев (1131 г.). В это время его сын Всеволод установил свою власть над финскими племенами в восточной Эстонии.

После смерти Мстислава киевляне предложили его брату Яро- полку занять стол. В качестве князя Киевского он известен как Яро­полк II (1132-1139 гг.). Он пытался продолжать политику Мсти­слава, но оказался менее удачливым; единственное достижение во внешней политике - дальнейший успех в Эстонии его племянника Всеволода, который отвоевал Юрьев в 1131 г.

Главной причиной трудностей Ярополка была его неспособ­ность контролировать собственный род, всех Мономашичей. Один из его братьев, Юрий Суздальский, восстал против него и вторгся в Переяславские земли. Несмотря на то, что Ярополк был в состоянии отстоять их, Ольговичи Черниговские, не теряя времени, восполь­зовались внутренним раздором в роде Мономашичей. Князь Всево­лод Черниговский, который молчал во время правления Мстислава, теперь предъявил претензии на некоторые пограничные земли меж­ду Черниговским и Переяславским княжествами. Не надеясь на соб­ственные силы, он вошел в альянс с половцами, которые, конечно, были рады возможности совершить набег на Русь еще раз. Ярополк поспешил заключить мир с Юрием, но было уже слишком поздно. Побежденный Всеволодом и его половецкими союзниками, он выну­жден был удовлетворить притязания Всеволода.

Как только переяславская проблема была решена, начался новый кризис в Новгороде. В 1136 г. народ восстал против князя Всеволо­да Мстиславича, его посадили под арест в епископском дворце и за­тем выслали. По этому поводу новгородское вече приняло решение, закрепляющее право владения земельными наделами в Новгороде только за новгородцами. Кроме этого требовалось специальное одоб­рение веча на любое предоставление в Новгороде государственной земли. Новый закон был, возможно, восстановлением старой тради­ции; он, прежде всего, был направлен против князя и его дружинни­ков, и можно предположить, что причиной его принятия явилось ка­кое-либо злоупотребление со стороны Всеволода. Последний, несо­мненно, признал его законность, поскольку в 1137 г. Всеволода опять пригласили княжить в Новгороде. Он, однако, умер до того, как смог принять это предложение.

После смерти Всеволода новгородцы признали своим князем кандидата, рекомендованного Юрием Суздальским. За что последний оказал Ярополку активную поддержку в его борьбе против Всеволода Черниговского, который использовал события в Новгороде для предъ­явления новых претензий, но, не получив на этот раз значительной помощи от половцев, вынужден был просить мира (1139 г.). В том же году Ярополк II умер. Хотя он и смог удержать Киевский стол до своей смерти, за время его правления и главенство Киева, и единство Руси были серьезно поколеблены, почти до полного разрушения.

Продолжение следует