Как устроено русское чудо (9-я часть).
8-я часть
Если ты не создаёшь своего Будущего, то обречён попасть в чужое, созданное твоими цивилизационными врагами
9. Сломанный меч технопрорыва
Почему СССР не удалось преодолеть «проклятие догоняющего развития» и как задушили одну из самых перспективных оргнаходок Сталина
Изучая бесценный сталинский опыт, мы должны поднять болезненный вопрос. Почему СССР, который создавался как Страна Будущего, не смог ею стать? Не сумел задать направление глобальной гонки, причём в самые динамичные времена Сталина? А позже - так и вообще свалился на траекторию вечного подражания своим онтологическим врагам?
Не ответив на оный вопрос, русские просто не выживут в надвигающейся буре «новых тридцатых». Не смогут превратить закрывающие технологии (ЗТ) в могучее оружие цивилизационной Победы.
Вековое проклятие догоняющего
Первое, что придётся преодолеть, - это старую-престарую болезнь догоняющего развития, привычку некритически плестись за Западом. И обрести смелость быть первопроходцем. Поясню свою мысль. Помните идею Петра Великого? Нам нужно подучиться у Европы, а затем, став сильными, повернуться к Европе … скажем так, тылом своим. То есть дальше следовать своим путём. Жить собственным умом. Но в реальности политика перенятия всего (не только технологий, но и культуры, моды, вкусов и даже языка) у Запада привела к духовному и умственному порабощению России. Типичное настроение какого‑нибудь графа или высшего сановника в Российской империи: «Ну разве может наш Ванька рязанский чего‑нибудь путного изобрести? Нет, надо глядеть на культурную Европу!» И нам прекрасно известно, сколько прорывных новаций, опережавших Запад, оказались похороненными в бюрократических закоулках империи. Можно отдельную книгу писать.
Но на те же самые грабли наступил и СССР. Ведь индустриализация Сталина начиналась как раз в духе Петрова замысла: сперва научимся, копируя лучшее у мировых чемпионов, потом превзойдём учителей - и к звёздам взмоем. Но в реальности мы угодили в ту же губительную колею неверия в собственные силы и способности. Мы видим такое уже в случае с технологией производства кислорода из воздуха академика Петра Капицы. Человек, который много сделал для того, чтобы покончить с раболепием перед западной наукой и техникой, доказывавший способность русских выступать в роли пионеров развития, сам падает жертвой своей борьбы. Ибо пытается отстоять свою технологию от попытки замены её на западную. И, увы, даже Берия, чьё имя накрепко связано с атомно-космическим рывком СССР, выступил против Капицы в стане «копировщиков-подражателей».
Да, ловушка оказалась коварной. Копировать‑то получалось, а вот с делом перехода к собственному пути развития система сбоила уже при Сталине. Не помогали ни принцип личной ответственности за порученные производства и предприятия, ни система принуждения к снижению издержек в экономической модели. И понятно почему: если тот или иной начальник рисковал свободой, а то и головой, руководя порученным ему делом, то он опасался риска, связанного с применением ещё нигде в мире не известной технологии или разработки. Куда безопаснее было использовать то, что уже применяли европейцы или американцы. Они‑то уже успели рискнуть с разработкой, испытали, всё отработали. А тут придётся всё брать на себя. А зачем? И те же самые соображения в большинстве случаев брали верх при снижении себестоимости производства.
Да, в СССР в 1949-1953 годах шла энергичная кампания по борьбе с безродным космополитизмом и низкопоклонством перед Западом. От той поры до сих пор остаются прекрасные фильмы и книги об изобретателе радио Попове, о создателе паровой машины непрерывного действия Ползунове, о биологе Тимирязеве, селекционере Мичурине, изобретателе трактора на гусеницах Блинове, создателе первого в мире завода-автомата Нартове. Сам автор сих строк на них воспитывался. Но эта культурно-цивилизационная кампания, к сожалению, не сопровождалась созданием «питомника» для русских прорывных новаций и ЗТ в текущей реальности. Всё‑таки идеологическое должно сопровождаться осязаемыми, зримыми подтверждениями именно в текущей реальности. Вышло так, что фонтан фантастических достижений СССР в виде первого в мире спутника, Гагарина, первого на свете спутника связи, первого атомохода, фантастического межконтинентального пассажирского лайнера Ту-114 приходится на период 1957-1968 годов. Когда, собственно, кампания борьбы с поклонением Западу уже свёрнута. И потому она, увы, значимых результатов не принесла.
А ловушка копирования продолжала работать после Сталина, причём в наши дни - на полную мощь. Воспользуемся свидетельством давно уж покойного Юрия Долгушина, выдающегося научного журналиста сталинских времён.
Он известен нам как автор научнофантастического романа «Генератор чудес», который впервые публиковался в журнале «Техника - молодёжи» 1930-1940 годов, а в 1960‑м вышел отдельной книгой. Оставим в стороне собственно фантастический сюжет - нас интересуют некоторые детали антуража, которые Долгушин рассыпает по книге. Он ценен нам как наблюдатель, как тот, кто изо дня в день в те уже неблизкие времена наблюдал судьбы советских изобретателей и учёных 1930‑х годов, их взаимоотношения с советской бюрократией и промышленными министерствами-наркоматами, которые и должны были обеспечивать технологический прогресс страны. Именно Долгушин прекрасно и выпукло рисует перед нами схему, по которой с Запада шло косвенное управление отечественной бюрократией.
Так вот, один из героев романа по ходу дела устраивается работать на фабрику музыкальных инструментов. Там он сталкивается с проблемой: дерево для производства нужно много дней сушить в специальных термошкафах, затрачивая на это огромные объёмы электричества, однако даже после этого получается много дерева плохой сушки. И наш изобретатель предложил прорывную, частично закрывающую технологию: молниеносно высушивать сырьё с помощью СВЧ-излучения, построив что‑то вроде нынешней микроволновой (радарной) печи. Опыт на заводе проходит успешно, экономия времени и ресурсов достигнута огромная, качество товара достигнуто высокое! И на завод приезжает спесивый товарищ из наркомата-министерства.
Советский чиновник (а это времена динамичного Сталина!) сразу же заявляет: ваш метод - ерунда, нужно делать всё по‑старому. Мол, высокочастотная сушка дерева пять лет назад признана в Америке бесперспективной, неудачей, мол, окончились эти попытки и в советских лабораториях.
Но когда герой романа - изобретатель начинает подробно пытать чиновника (какие фирмы в США пытались это делать? Почему не получилось у советских ученых?), чиновник принимается ёрзать. Его аргументы: я не помню, кто в США пытался, но я читал это в журналах. В настоящее время в Америке нет ни одной такой действующей установки. Итак, статьи в зарубежной прессе и отсутствие работающего аналога в США - это достаточное условие для того, чтобы отечественный (русский, советский, российский чиновник) «зарубил» перспективное направление развития у нас дома. Это место в романе Долгушина читаешь особенно внимательно: ведь он излагал плоды своих журналистских расследований в СССР тридцатых годов, очень умно проливая свет на некоторые причины сталинских репрессий против чиновничества.
В его романе изобретатель посрамляет министерского бюрократа. Он публично предъявляет материалы, которые говорят: в США изобретатель метода микроволновой сушки действительно пытался предложить свою технологию мебельному магнату Спайеру. Тот убедился в эффективности новшества и выкупил у изобретателя патент за полтораста тысяч долларов. Вскоре он построил небольшую установку, которая обладала производительностью громадной фабрики. Однако это вызвало угрозу полного разорения для «Компании сушильного оборудования». Чтобы избежать краха, последняя подкупила мощную электронную монополию RCA, и та стала отказываться от поставок электронных ламп для чудо-установок Спайера. А затем «Компания сушильного оборудования» взяла магната-новатора за горло. Ты отказался брать наше старое оборудование? Так вот - либо плати гигантскую неустойку за нарушение контракта, либо продай нам патент на чудо-технологию за 800 тысяч долларов. И Спайер сдался: он взял деньги, сжёг патент и разобрал новую установку.
То есть Долгушин показал нам, как в капиталистических, рыночных США шла борьба с прорывными и закрывающими технологиями. Но дальше в романе следует продолжение: оказывается, подобные работы над новыми установками шли и в СССР. Особенно больших успехов добивается профессор Флёров. Но он не смог построить опытно-промышленный вариант, потому что советский наркомат электротехники сорвал заказ на поставку нужных электронных ламп, а потом и вовсе отказался его выполнять. И этот саботаж - дело рук того самого чиновника, который сейчас сидит перед изобретателем и который только что доказывал, что метод ни черта не стоит, потому что он не развивается в Америке!
Долгушин рассказал нам одну из историй 1930‑х годов, когда наша страна бурно развивалась и когда за нанесение ущерба народному хозяйству можно было поплатиться жизнью. Но если такое творилось при грозном Сталине, если уже тогда наше развитие могли так тормозить, то что говорить о временах более поздних? В позднем Советском Союзе, при Брежневе, с 1969 года принимается роковое решение копировать ЭВМ (большие компьютеры) американской корпорации IBM. Руководство не хочет развивать линию компьютера «Сетунь» - первого в мире, работающего не на двоичной, а троичной логике. Копирование ставится на поток. А в НИИ проблем машиностроения в основном занимаются изучением западных технических журналов. О том, чтобы создать свои стратегические направления, и речи не идёт.
В сегодняшней РФ пробить что‑то, чего ещё нет ни на Западе, ни в Японии, Южной Корее или в Китае, практически нереально. Знаю сиё по работе. Обычно предложение разработчиков отечественному бизнесу или чиновникам сводится к их ответу: «А вы нам покажите готовое и отработанное уже. А мы посмотрим!» Поскольку же наши гении ведут работы на собственные небогатые средства, то их детища сыроваты. Им требуется помощь деньгами для доводки. А им в ней отказывают - и на рынке торжествуют иностранцы, каковые своим разработчикам и новаторам помогают силами государства.
В условиях уже «новых тридцатых», когда на кону стоит слишком многое, нужно выскочить из западни «догоняющей модели». Сделать то, что и Сталин до конца не смог. Хотя в такое будущее стоит взять его ценнейшую организационную находку: второе правительство страны. Правительство развития.
Сломанный меч: Спецкомитет 1945-1953 годов
Подчас сталинское время напоминает буйство агрессивной протоплазмы из великолепного фантастического фильма «Через тернии - к звёздам!». Вот из пузырящегося хаоса, кажется, возникает отличная, умная и энергичная форма. Но быстро опадает, будучи даже толком не описанной. Как работает? В чём секрет её успеха? Так случилось и со Спецкомитетом при Совете министров СССР, существовавшим с 20 августа 1945 года по 26 июня 1953‑го. То была удивительная управленческая новация! По сути - опричное, параллельное правительство развития Советского Союза во главе с Лаврентием Берия. Напомним нашу давнюю уже беседу с Сергеем Горяиновым.
«Независимый аналитик Сергей Горяинов (знаток алмазного рынка, автор нашумевшей книги «Алмазы Аллаха», в 1980‑е годы - сотрудник академика Анатолия Басистова, главного конструктора противоракетной обороны Советского Союза в ОКБ «Вымпел») считает: именно Л. Берия стал автором беспрецедентного научно-технического инновационного прорыва Советского Союза в 1945-1953 гг. Ни до, ни после в нашей истории не было ничего подобного. Суть дела: к марту 1953 года член Политбюро Л.П. Берия не был шефом госбезопасности страны, он занимался совершенно иным делом. Работал заместителем председателя правительства страны (вице-премьером, если говорить нынешними терминами), возглавляя так называемый Спецкомитет (СК) при Совмине СССР. В составе СК насчитывалось три управления - Первое (ядерное оружие, атомные энергетика и промышленность), Второе (ракетная техника) и Третье (высокоточное оружие той поры - электроника, радары, зенитно-ракетные комплексы, управляемые ракеты). Спецкомитет работал как параллельное (опричное) правительство развития, де-факто не подчинявшееся обычному, бюрократическому правительству (Совету министров Советского Союза). Структура СК выглядит уникальной: в его состав входили и некоторые части Минобороны и подразделения разведки (некоторые отделы Информационного комитета МИД СССР), предприятия и институты разных министерств (например, тяжёлой промышленности или сельхозмашиностроения). При этом такие структуры де-факто не подчинялись своим министерствам, управляясь прямо из СК. Министры, которым формально подчинялись все эти структуры, на самом деле понятия не имели о том, что там делалось. И права спросить об этом министры не имели! А делалось тут много интересного: некоторые учреждения сельскохозяйственного машиностроения, например, разрабатывали управляемые бомбы. (Анекдот о «советских мирных тракторах с вертикальным взлётом», столь любимый в 70‑е годы, вырастает из времён Спецкомитета.) Точно так же и МИД не мог спросить, чем занимаются некоторые сотрудники внешней разведки (Информкомитета), инкорпорированные в систему Спецкомитета Лаврентия Берии. При этом, как убедительно показал С. Горяинов, сам СК выгодно отличался от обычных бюрократических, громоздких, иерархических ведомств как той, так и последующих эпох. (О нынешних министерствах РФ и говорить не приходится.) Работа Спецкомитета была организована небюрократическим (делократическим) способом. Здесь практиковались горизонтальные связи (по сути дела, сетевые, межведомственно-междисциплинарные принципы организации проектов), подбирались кадры фантастической работоспособности, применялся метод награждений по достигнутым конечным результатам.
«В начале и середине 1980‑х мне выпала удача работать с людьми, вышедшими из недр СК, - рассказывает эксперт. - Они хорошо знали и самого Лаврентия, и его сына, Серго. Хотя между нами была большая разница и в возрасте, и в чинах, но откровенные разговоры велись. От ветеранов - зубров советского ВПК я и услышал версию об убийстве Берии людьми Круглова. Создав удивительную структуру, Берия намного опередил все планы по созданию намеченных вооружений и технологий… Результат оказался налицо. СССР в рекордные сроки (в 1949‑м) создал ядерное, а затем (1953 г.) - и термоядерное оружие. Позже, когда СК распустили, а его рабочие структуры раздали по обычным бюрократическим ведомствам, инерция бериевского ускорения оказалась настолько велика, что страна раз за разом демонстрировала фантастические прорывы. 1954 г. - пуск первой в мире АЭС. Успехи в строительстве электронной промышленности, в создании первых ЭВМ - компьютеров (1949 г.). Ввод в строй пояса зенитно-ракетной обороны Москвы - системы С-125 «Беркут» (Берия-младший и Куксенко), способной сбивать не только реактивные «летающие крепости», но и сбрасываемые ими на парашютах ядерные бомбы (межконтинентальных ракет у США тогда ещё не имелось). 1957‑й - запуск в космос первого в мире спутника первой в мире баллистической ракетой Р-7, способной доставить ядерную боеголовку из Евразии в Северную Америку. 1959 г. - первый в мире атомоход - ледокол «Ленин». 1960 год - первое в мире успешное применение зенитно-ракетного мобильного комплекса С-75, уничтожившего высотный самолётразведчик США U-2 (дело Пауэрса). 1961 год - первое в мире испытание системы противоракетной обороны (Кисунько). Его ракета В-1000 уничтожила баллисту-цель, по сути дела попав пулей в пулю. США подобное сделали лишь в 1984‑м. И в том же 1961‑м СССР первым в мире запускает в космос пилотируемый корабль с Юрием Гагариным на борту. В те же годы страна овладевает управляемым тактическим ракетным вооружением (в воздухе, на суше и на море), приступает к строительству атомного подводного флота и сверхзвуковой авиации. Любопытная деталь: именно СССР в 1950‑е строит первый в мире успешный реактивный пассажирский лайнер - Ту-104, показывает успехи в компьютеростроении…»
Решение стало гениальным. Хотя СК пока ещё шёл по догоняющему пути развития (надо было наверстать отставание от США в части атомного оружия и реактивной авиации, равно как и от уже побеждённого Третьего рейха по части и ракетостроения, и турбореактивных двигателей), был нащупан путь быстрейшего преодоления сего лага. С максимальным эффектом на вложенные усилия. Каким‑то сверхчутьем сталинская команда уловила простую вещь: обычная государственная машина управления завязла в «текучке» и не справляется с делом создания Будущего. Сама природа бюрократии такова, что ей не хочется ничего менять. Пускай завтра будет таким же, как и вчера. И это - буквально на подкорке. Новые технологии, футуристические отрасли - всё сиё ломает милый сердцу бюрократа устоявшийся порядок. И административная машина душит прорывные новации и закрывающие технологии. Как гигантский коллективный разум. Потому за радикальные перемены должно отвечать не правительство текущих дел (Совет министров СССР в данном случае), а «правительство инноваций», Спецкомитет (СК). Он принуждает инертную машину госуправления идти новым курсом, принимать новое и прорывное. И ведь во многом такой опрично-параллельный принцип создания Будущего сработал!
Очевидно, что успех всех проектов СССР 1950-1960 годов прямо вырастает из «корня» Спецкомитета Лаврентия Берии. В них действуют генеральные конструкторы и производственники, отобранные и окрепшие в системе трёх главноуправлений СК. Позже (несмотря на бюрократизацию процесса, ведомственный бардак и проч.) птенцы «гнезда Бериева» сумеют создать и ПРО Москвы, и систему раннего предупреждения о ракетном нападении на СССР, и истребители вражеских спутников, и систему морской спутниковой разведки и целеуказания (МРКЦ) «Легенда» - Савин, Басистый и т.д. Добавим сюда противокорабельные крылатые ракеты Челомея и других, орбитальные станции «Алмаз» и «Салют», тяжёлые многозарядные ракетымежконтиненталки «Сатана/Воевода», ядерные ракетные двигатели, электрореактивные космические двигатели. По мнению Сергея Горяинова, если бы Спецкомитет не был распущен после убийства Лаврентия Берии, то страна начала бы пилотируемые космические полёты уже в конце 1950‑х, а первая в мире система противоракетной обороны возникла уже в 1960‑е годы. Думаю, в таком случае развилась бы - с 1966 года - авиационная многоразовая космонавтика с воздушным стартом (Микоян и Лозино-Лозинский, система «Спираль»).
Однако после смерти Сталина и устранения Берии летом 1953 года СК ликвидируется. И параллельно начинается демонтаж сталинской модели развития - сперва Маленковым, а затем и Хрущёвым. Советская номенклатура, оформившаяся как правящий класс, не желает больше сверхнапряжений и жаждет наслаждаться жизнью с привилегиями. Но даже умерев не своей смертью, СК обеспечивает фантастический рывок Советского Союза вплоть до конца 1960‑х годов.
Злая ирония истории заключается в том, что всего лишь четыре с лишним года спустя после роспуска Спецкомитета, после шока от запуска первого в мире - советского! - искусственного спутника Земли в октябре 1957 года США энергично создают аналог Спецкомитета Берии - Агентство передовых разработок. 7 февраля 1958 года президент Д. Эйзенхауэр учреждает Агентство перспективных исследовательских проектов (ARPA), которое сейчас известно как Агентство перспективных исследовательских проектов в области обороны (DARPA). Перехватив знамя у СССР, американцы с помощью DARPA буквально соткали нынешний мир. Сеть Интернет (начало - 1969 год), мобильная связь, соцсети, спутники метеоразведки, связи и навигации, персональные компьютеры, микроэлектроника, беспилотные системы - и так далее. СССР безнадёжно уступил тогда пальму цивилизационного первенства, роль глобального первопроходца - и поплёлся в хвосте мирового капиталистического лидера. Последствия сего нам всем известны. Власти СССР, начиная ускорение и перестройку в 1985 году, сами не знали, какие резервы и возможности у них имелись. Не знали того, на что способны гении собственной страны. А вот янки, благодаря DARPA, выжали максимум из своих ядерного и космического проектов, сумев развить все их ответвления и попутно-побочные технологии. В том числе и те, что можно назвать закрывающими на тот момент. Скажем, сотовую связь. В СССР же опыт СК оказался забытым напрочь. Нет ни одного обобщающего исследования опыта 1945-1953 годов.
В нашей истории уничтожение «меча» СК собственными руками сыграло самую роковую роль. Страна попросту уступила цивилизационное первенство главному своему врагу - Соединённым Штатам. С тех пор поражение в конкуренции с ними стало вопросом лишь времени. В самом Союзе военно-промышленный комплекс и гражданское производство при этом оказались словно Великой стеной разделёнными. Прорывные технологии, рождавшиеся в секретных НИИ и лабораториях, не перетекали в мирное производство, которое питалось импортными технологиями или их советскими копиями. И мы отставали всё больше и больше, не задавая мировой истории своего направления. У нас ведь, в отличие от США 1981 года, не имелось даже плана победы в холодной войне. Кремль всё договориться пробовал, вразумить Запад. А в Америке передовые технологии почти сразу же переходили из военного в гражданский сектор, подхватывались частными предпринимателями и промышленниками.
Ситуация не изменилась и в нынешней РФ. Дремуче догоняющая модель попыток развития. Никакого аналога ни Спецкомитета, ни DARPA нет. Все эти Сколково, «Роснано», Агентство стратегических инициатив с его «точками кипения», Фонд перспективных исследований, как и десятки «институтов развития», и в подметки им не годятся. Но сиё - отдельная тема.
Допустим, что СК сохранился: соединяя интеграл со смелым воображением
Но давайте проведём мысленный эксперимент. А что если бы Спецкомитет продолжил работу после 1953 года? Что становилось возможным?
Прежде всего, СК мог бы захватить не только военную, но и гражданскую сферу, сферу двойного назначения. И приступить к настоящему управлению мировой гонкой.
Вспомним, что первый образец сотового мобильного телефона инженер Леонид Куприянович (1929-1994 гг.) создает в 1959 году. А сам принцип сотовой радиотелефонной связи патентует в 1957‑м, накануне запуска первого спутника. Аппарат в 70 граммов массой (карманный вариант) Куприянович создаёт уже в 1961 году. То есть, будь оное дело в руках СК, мы могли на добрые четверть века опередить Запад в создании мобильной телефонной связи. Попутно решив жгучую проблему всеобщей телефонизации Советского Союза. Экономя миллионы километров кабельных сетей и сотни миллионов тонн дорогой меди, миллионы человеко-часов работ. Помните, как долго приходилось стоять в очереди на получение телефона в Союзе? Мало того, мы предлагали всему человечеству не просто закрывающую технологию, а новацию, буквально создающую новую реальность. Мы ведь прекрасно теперь знаем, что мобильная связь носит ярко выраженный двойной характер (мирные и военный), она тесно связана с развитием спутниковых, управляющих и беспилотных систем. А эффективность сего направления мы хорошо узнали на себе в ходе кровопролитной войны на Украине.
И точно так же СССР, первым в мире запустив спутник связи «Молния-1» в 1965‑м, уступил огромный рынок Западу, не смог реализовать своего приоритета. Равно как и работы академика Владимира Семенихина (1918-1990) не привели к созданию русского интернета.
Если бы СК продолжил работать и после 1953‑го, то он не только совмещался с движением стахановцев. Его необходимо было достроить «мозговой тканью» - коллективным разумом по созданию русско-советского проекта Будущего. Сообщества научных и творческих центров, создающих облик победоносного Завтра. Требовалось дополнить технократический, научный и инженерный интеллект пламенным воображением. Фантзией. Визионёрством. Так, как сделали это отцы американского послевоенного рывка ещё на Всемирной выставке 1939 года. (Об этом мы ещё поведаем.) Нам требовалось достроить Спецкомитет настоящей распределённой Академией (почти по Айзеку Азимову) из ревнителей цивилизации завтрашнего дня. Нашей цивилизации.
Ведь и в текущей реальности в 1950‑е мы видим попытки спроектировать мир нашего победоносного грядущего. Они - и в романе Ивана Ефремова «Туманность Андромеды», и в неопубликованных тогда трудах Игоря Бестужева-Лады. А при достройке СК таким коллективным «мозгом» в поток проектирования Будущего вовлекались и они, и Побиск Кузнецов, и режиссёр Павел Клушанцев с его потрясающими лентами о футуро-СССР, и авторы книг-репортажей из будущего Карл Гильзин и Борис Ляпунов, и Академия наук СССР с её выдающимися умами, и архитекторы с градостроителями, и творческие команды визионёров. Если же появлялся проект грядущего, плод коллективного творческого разума, то становилось ясным, какие закрывающие и прорывные технологии нам требовались. Какие из них прямо созидали ту самую русскую футуристическую цивилизацию, что, по выражению Бартини, бросалась наперерез мировым лидерам и задавала новое направление гонки. Уже на наших условиях. Мы бы в таком случае хорошо понимали, какие мегапроекты потребны стране.
Теперь нам нужно извлечь горькие уроки истории - и продолжить дело Сталина. Превратив науку в могучую производительную силу, а закрывающие и прорывные технологии - в оружие Победы.
Максим Калашников