Декабрь Путина. Жога-стиль.
Владимир Путин сознательно позиционировал себя самовыдвиженцем призыва партии войны.
Путин после истории с Пригожиным, породившей самый значимый с 2004 года кризис режима, активно занят восстановлением собственной субъектности.
Поэтому Путин мобилизует в рамках избирательной кампании собственный электорат,но теперь его задача аккумулировать вокруг себя милитари-актив как активную базовую единицу.
Такая предельно открытая инициативность свидетельствует:
1. Путин продолжает считать СВО важнейшим и системным факторов внутренней российской политики и отказываться от него не собирается;
2. СВО является для Путина точкой сборки его власти и ее стабильности.
3. СВО для Путина структурирует кастовость элит в личном представлении путинского модерна.
При этом в российской политической повестке отчетливо проявляется два вектора - а) курс на нормализацию, выход из СВО; и б)сохранение мобилизационной модели; сохранение глобального доминирования государства над общественным запросом.
Путин в целом не делая ничего сверхествественного, навязывает государственным институциям собственное понимание политической режиссуры. Харизматично- маргинальный Жога ломает игру кремлевских чиновников, навязывающих необходимость соответствия формату нормальности над пассионарностью. Рациональные действия госаппарата подвергаются частной ревизии, Путин демонстративно продавливает формат преданности- декларирует собственный костяк избирательного актива, ориентированный лично на преданность ему. Вообще, тема преданности становится для Путина идеей фикс, он рацио делает ставку не просто на лоялистов режима, но прежде на личных сторонников- телохранителей вождя.
Путин продолжает отказываться быть заложником государственных институтов, и быть им обязанным не считает более допустимым. Это далеко не новый тренд, так Путин поступал и ранее - статус самовыдвиженца в избирательной кампании важен как его субъектное политическое эго , подчеркивающее личную политическую субъектность Путина в действующем режиме власти.
Обретение собственной субъектности- это болезненное альтер-эго Путина на протяжении всей его политической истории.
Но теперь Путин публично настаивает что только он - единственный кандидат СВО, он милитари- кандидат. Его миссия спасти постсоветский режим и огромный аппарат от катастрофичного обрушения. Путин- спаситель и гробовщик режима одновременно. Путин- священный жрец,обещающий утратившей самость элите физиологическое сохранение на ближайшие годы.
Такая неожиданная активность Путина объяснима довольно просто- за последний год Путин растерял значительную часть легитимности среди политических элит и в группах принятия решений; его статус гаранта и модератора просел и подвергается сомнению внутри элит.
История "со смертью Путина", вброшенная политтехнологом Валерием Соловьем, сотрудничавшего в разные годы с людьми Чемезова и Вайно, с сотрудниками Совбеза и Второй службы ФСБ, должна была зафиксировать "турбулентность статуса лично Путина".
И лишний раз демонстрировать ослабление самого Путина.
Начиная с мятежа Пригожина, Путин активно маневрирует между всеми группами влияния, удерживая их от посягательств на собственную субъектность и в то же время наращивая ее в глазах элит и обывателей.
Уходящий 2023 год год был кошмарным в путинской истории. Переживания херсонской катастрофы, мятеж Пригожина, постпригожинский кризис, усиливающийся санкционный режим и постоянный маневры.
Политический режим находится сейчас в самой уязвимой точке кризиса. И проблема даже не в огромных издержках; проблема в отсутствии понимания будущего у всех представителей политического класса.
Российские элиты здраво видят многочисленные просчеты Кремля - Россия самозакрывается; с Индией у Москвы не сильно получается; в Пекине у председателя Си собственные проблемы и режим явно слабеет- Москва ему мало интересна; саудовские принцы авантюрно продолжают предлагать сокращение поставок нефти без гарантий роста цен на нефть и отказываются договариваться о рынках сбыта, а Дубай открыто предупреждает о возможных ограничениях российского бизнеса на фоне американских санкций.
Все, что сейчас может предложить "военный кабинет" политического режима- заморозка.
Вероятно, вымученная в Совбезе идея консервации российского общества как "идеального штиля политической системы в кризисе" рассматривается как рабочая идея.
Но идея традиционалистов не устраивает элиты- в традиционализме оказалось слишком много минусов.
Путин с подачи Патрушева попытался представить себя как оппортуниста будущего.
Инициировав самовыдвижение как лидера милитаристов, Путин все больше объективно превращается в лидера войны. Но этот образ его не устраивает.
Милитари-тема, вроде как актуальная на фоне текущей повестки, на самом деле тема советской эпохи и более- из позднего прошлого века. Путин- архивный персонаж. Путин блистательный копирайтор Андропова, Тетчер и Рейгана.
Самое важное - Путин боится стать Пиночетом, понимая что он не удержит репрессивную милитари-систему. Причиной поражения Пригожина были именно личные переживания Путина. Путин не готов к радикализации- это и причина поражения и смерти Пригожина.
Постпригожинский кризис- это последствия слабости Путина.
Вариант традиционного русского консерватизма - эта вечная русская подморозка, а по сути - бездействие, исторически порождает еще большие проблемы. Иными словами, вариант подморозки далеко не решение кризиса. Консервативная подморозка только кажется альтернативой "марша справедливости" Пригожина.
На самом деле, пригожинский вариант обновления Системы был радикальной попыткой очищения от грузных акторов в пользу подвижных элитариев с открытыми окнами возможностей саморазвития режима. Это был конфликтный, вероятно ужасный по последствиям, но живой проект.
Представленный нам сейчас вымученный путинский "консервативный традиционализм" - это состояние околонуля.
Его особенность- рациональный цинизм, мифологизация идеального русского провинциального и мультиобразность интерпретаций. Не случайно, что многие идеологемы традиционализма инициируют "православные атеисты" из РПЦ.
Путин, впрочем как и идеолог Патрушев, обращаются не к будущему- как раз будущее не интересно.
Как не интересны пожилым людям любые сложные конструкции.
Идеи банального традиционализма в разы примитивнее любых идей школы методологов. Которых мы, кстати, не видим.
Но банальность не работает в формате сложных систем.
Новая альтернативная постпригожинская модель устроена из двух частей- погружение в советское прошлое- "некий Питер 70х" и приостановка движения с буквальной отменой гражданского общества, превращения его из общества в общину.
Нарративы прошлого тут понятны, апробированы и типичны для любого персоналисткого авторитарного режима. Власть оказалась втянута в банальную историческую парадигму- боишься двигаться вперед, уйди в отрицание действительности.
Прошлое - это предложенный консенсусный идеологизм политического режима. Завернутый в обертку типичных Советских образов - «война с фашистами, справедливость, пацаны, право сильного и право на свою правду, презрение к иным, пидор не человек», мифологемы не субъектны и важно- они не драйверы. Скорее, музейные экспонаты с выставки на ВДНХ.
Предложенное погружение в советское прошлое, уход в тень истории выглядит странным компромиссом на фоне еще недавно блеставших харизматиков Пригожина и Стрелкова, фронды военкоров, марша справедливости и добровольных территориальных отрядов обороны и контрактников ЧВК.
Антисистема с радикальными сценариями спасения политрежима, неожиданно превратилась к концу года в размытый нафталинный проект.
Дискурс пацанов-хулиганов, унижения меньшинств, апологетика вторичности женщины, ненависть, доносы и исторические манипуляции - это мешанина внутреннего мира, ожидания и ложных интерпретаций общественных запросов.
Иными словами, политический режим подменил сценарий движения и собственной модернизации в манипуляцию движения. Мы другие - объясняет все, не требует доказательств.
Это все, что смог родить политический режим в ситуации сложнейшего внутреннего кризиса. Но и рожденный проект оказался провальным уже на старте- придумка была хороша до того момента, пока она не столкнулась с общественным мнением.
Оказалось, что сверчувствительные патриоты и авторы доносов осуждаемы обществом; что инициативы по абортам вызывают негативную реакцию в провинции, схожую с пенсионной реформой; что мобилизация отвергается большинством и запроса на СВО нет, а борьба с геями вызывает скорее непонимание большинства граждан из атомного электората Путина.
Путин, изначально согласившийся с идеями правых традиционалистов из Совбеза и РПЦ, оказался обманут. Сторонники абортов далеко не городские либералы, а жители провинциальной России. В городах то как раз количество абортов снижается за счет предохранения; а вот провинция погружена в тему абортов и болезненно относится к их запретам.
Борьбу с сексменьшинствами не одобрили женщины 35-50 лет- путинский костяк поддержки.
Еще один удар- почти 60% общества не согласны с реабилитацией осужденных-участников СВО. И не высказывают эмпатии к этим защитникам Отечества.
Упрощенная маргинализация вызывает такой же уровень протеста как коронавирусная вакцинация.
Российский политический режим все еще функционирует по механизмам коронавирусного времени. Типологизация принимаемых решений, реакция на них поражает в сравнении с временем эпидемии.
Даже СВО не изменило эти принципы. Весь государственный механизм занят одним- он борется с кризисом, с его элементами и факторами.
Все российское государство стало антикризисным. Все проекты развития отброшены - на это просто нет времени.
Исключений не стало и теперь. На пресс-конференции Путин нивелировал большинство конфликтных узлов, дав понять: принципы принципами, а социология важнее.
Вступление Путина в избирательную кампанию было смазано неспособностью придумать внятно свою миссию, кроме курса на СВО и борьбу с Западом. Вряд ли именно этого хочет большинство.
На встрече с лидерами парламентских партий в Кремле, Путин оказался не готов говорить по системо-формирующим вопросам повестки будущего. Справедливости надо сказать,что не было и запросов- для лидеров "системных партий" они оказались неуместны. Поэтому вероятно и была отменена речь Путина перед «инициативной группой избирателей» в Зарядье. Путин еще может мобилизовывать технический актив ЕР, произнося управленческие мантры,но не смыслы.
Потеря идейности и смыслов- главная проблема старта последней избирательной кампании Путина.
Упрощение избирательной кампании, показательная безальтернативность не формируют рейтинг Путина, а ослабляют его.
Таков запрос Кремля и кандидата, говорят политконсультанты.
Именно это, а не количество явки и результатов- главная проблема кампании. При том, что контрольные цифры поражают - явка 70% сама по себе позволяет делигитимизировать эти выборы в будущем, в том числе историческом.
Вся избирательная кампания Путина будет технологическим процессом. Задачи победить нет, есть задача показать результат.
Безусловно это создает напряженность в самом политическом режиме и среди его акторов. При том, что режим, изначально превратив Путина в инструмент легитимности режима и всех его акторов, заинтересован в высочайшем результате поддержки.
Комфорт пребывания вневремени, остановка времени - побороли у действующего политического режима здравый запрос к поиску вариантов своей модернизации.
Стало ли это консенсусом в элитах или существуют иные запросы (что вполне вероятно) - вопрос, ответ на который мы скоро должны получить.
Пока же мы видим новый виток активизации внутриэлитной войны, которая будет весьма активной в следующем году.
Статус-кво политического режима на конец этого года определяется :
⁃ ослаблением Николая Патрушева. Прежняя связка Патрушев-Ковальчук разрушена. Патрушев сместился в сторону государственников, военной партии Шойгу, Громова. Вероятно, мы видим формирование большой коалиции: силовики- партия Ельцинского призыва- Шойгу-Громов- Патрушев. Не случайно, что WSJ называет Патрушева инициатором убийства Пригожина.
⁃ Легитимацией трех "автономных" политически субъектных фигур- Собянин, Мишустин и Кириенко.
⁃ Усилением тандема Шойгу-Герасимов и превращение его в сильнейшую политическую фракцию.
⁃ Превращением Собянина в лидера партии нормальности. Наращивание им веса за счет усиления связей с регионами.
⁃ Внутренним конфликтом в ФСБ и усилением МВД как силового субъекта. Наметившаяся тенденция формирования тактического союза Золотова и Колокольцева способна вновь вернуть ситуацию в начало 90: исторический конфликт КГБ и МВД.
⁃ Активизацией партии ветеранов ПГУ/СВР на внешнеполитическом треке и возвращение политической субъектности.
Парадокс будущего теперь в том, что внешне политический режим декларирует нейтральность и мертвую стабильность; а скрытые внутренние процессы могут активизировать значимый глобальный конфликт на фоне угасания статуса Путина как гаранта равновесия.
Дихотомия внутри режима настолько разновекторная, что предсказать сценарии возможного весьма сложно. Но неожиданностей в наступающем году будет значительно больше, чем в неспокойном 2023.
Источник: ТК «ВРЕМЯ ПУТИНА», 25.12.2023