Война Германа Садулаева
писатель и СВО
Разнообразны творческие люди в реакциях на специальную военную операцию. Кто-то, как Быков и Глуховский - в иноагенты. Вроде не хочет к ним Галина Юзефович, но красуется в таком риторическом камуфляже - что могут и не спросить.
Алексей Шорохов на фронте. Захар Прилепин снова стремится быть всем: воином и публицистом, писателем на линии огня и политиком. Михаил Тарковский приехал на Донбасс. Многие молчат. Молчание бывает разным. Иногда оно всесторонне обсуждается, как в случае с Сергеем Шаргуновым. Чаще ответом на молчание бывает молчание. И словно исчезает время. Нарастающий эпос наших дней с тысячами погибших гаснет в глазах, которые закрываются, берегут себя от апокалиптических пейзажей. Поэтому интереснее деяния, в них больше жизни, не боящейся встречи со смертью. Один из примеров силового ответа на вызовы эпохи предлагаю рассмотреть вместе.
Герман Садулаев, 1973 года рождения, чеченец по отцу, русский по матери, юрист по образованию, петербуржец с 1989 года. Писатель и публицист, коммунист и евразиец, индуист, последователь Веданты, русский патриот, постоянно критикующий власть и безоговорочно поддерживающий СВО. В новом мире он нашёл свое место, которое лично у меня вызывает большое уважение. Хотя бы тем, что Садулаев не скрывается за популярным ныне презрением, которое многие интеллигенты несут как боевое знамя. Садулаев - участник войны, тем и интересен. Попробуем разобраться, какова эта война.
Материалом для статьи стали романы Садулаева «Иван Ауслендер» (2017), «Готские письма» (2021), «Земля-воздух-небо» (2021), интервью и статьи (прежде всего, на сайте «Ваши новости»), а также посты в телеграм-канале «Герман Садулаев», у которого сейчас 13 тысяч подписчиков.
Все три романа (о ранних говорить не буду) написаны до спецоперации, однако они готовят читателя именно к ней. Сюжетное действие ослаблено, главная интрига - не в столкновении характеров, а в становлении мысли о необходимости внутренней мобилизации, об исходе современного человека из вялотекущей повседневности в мир символической или реальной войны. Героями могут быть готы, солдаты-контрактники, воины Великой Отечественной или профессор-востоковед - всегда перед нами усиливается эпос. Эпос тут не в каскаде рельефных событий и не в четкости композиционной организации текста. Этого движения как раз и нет, есть фрагментарность. Эпос - в интонации, в утверждении милитаристского пути, в ставке на упрощение психологизма, на смирение внутренней жизни перед монументальной схемой: «У настоящего мужчины травма только от того, что нет войны», - читаем в одном романе. «Хотят ли русские войны? Конечно, хотят», - читаем в другом. Перед нами тексты о важности вертикального, духовного опыта, при явном минимализме духовного содержания. Для русского романа - минимализма неожиданного.
В «Иване Ауслендере» малозаметный питерский преподаватель почти случайно втягивается в протестное движение. Ни официальная жизнь вузовского работника, ни новая роль заметного либерала, ни тусклое семейное существование не приносят радости. Формально удачный бизнес-период лишь усиливает отравление от повсеместных пустот. Помощь приходит из глубин научной специализации. Индуизм охватывает ранее ординарного героя тотальным песнопением об Абсолюте. Была дряблая суета, теперь у героя мужество Веданты. Был Арджуна до разговора с Кришной, стал Арджуна после диалога с ним. Вспомнить «Бхагавадгиту», высоко ценимую Садулаевым, здесь уместно.
В «Готских письмах» древние разрушители Рима осмыслены как истинные русские империалисты, наносящие два важнейших удара - по космополитическому либерализму и разделяющему народы национализму. Готы, по Садулаеву, это мы - за год до начала СВО. Точнее, какими должны быть, чтобы по-настоящему состояться. Несколько цитат:
«Беседы о Готии спасительны для заблудшей европейской цивилизации. (…) Империя рождает чувство причастности. (…)
Великая готская поэтика, воплощенная более в деяниях, чем в словах. (…)
Настоящая родина готов была впереди. В будущем. Готы жили словно наоборот. (…) В
мирной жизни мы все пребываем во сне повседневности, и только во время войны пробуждаемся (…)
Мне как раз и интересны фигуры, которые оказываются так велики масштабом, что не могут быть ничем, кроме мифа. (…)
Мои любимые готы первыми приняли веру в Христа. Они сразу поняли, что это Один принял облик распятого на кресте, чтобы привести к поклонению все народы мира».
Если Один и Христос объединились, то здесь не обошлось и без «Старшей Эдды». Когда часто сталкиваешься с мужественным пессимизмом Садулаева, трудно не вспомнить столь востребованный в модерне «Рагнарёк».
Роман «Земля-воздух-небо» строится вокруг речи циничного контрактника, принимающего участие в Чеченской и Сирийской кампаниях. Но роман постоянно покидает главного героя ради автобиографического сюжета и объемного эссе о психологии настоящего мужчины. Взрослея, он ищет войну примерно так, как ищут психиатра, потому что не знает женщины, способной остановиться на одном спутнике. Война - дело опытных, бывалых и разочарованных. Первую Чеченскую проиграли пацаны, Вторую Чеченскую выиграли мужики. И нельзя забывать о подлости американцев. Они всегда хотят контролировать воздух. И бомбят даже союзников - советские и российские колонны. Садулаев подробно разбирает два трагических эпизода «чисто американского убийства» из истории Великой Отечественной и Сирийской операции.
В романах Садулаева нахожу определенное томление. Словно нет главного события, зато обильны комментарии к нему. Антироманность, конечно же, симптом - знак недоверия автора амбивалентности, гротескной, пародийной «открытости», «фамильярности» и «карнавальности». Война Садулаева - против избыточного присутствия романной поэтики, против рассеянных по XXI веку знаков мнимой сложности, скрывающей эгоцентризм. Интересно, что своим старшим, более мудрым соратником по литературно-духовной борьбе с минусовой романностью он видит Виктора Пелевина. Для Садулаева Пелевин - не постмодернист, а индуист, нашедший актуальную форму для проповеди. Истинно русский писатель с буддийской дхармой.
Зима 22-го года предоставила событие, которое ранее было дано лишь в предчувствиях.
«Чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне»*, - сказано библейским Иовом.
Так всё и произошло. Центральное событие, которого так не хватает в романах, стало оформляться на высочайшей скорости. Садулаев был к этому готов. Об этом свидетельствует его публицистика, интервью и посты в социальной сети Телеграм. Тут и попробуем найти ответ на вопрос: что это - война Германа Садулаева?
Эта война придумана не Россией, не ее элитами, интересам которых она не отвечает. Главный парадокс в следующем: Россия, десятилетия назад напросившаяся к Западу в союзники, должна именно с ним вступить в смертельный бой.
«Нас на открытие войны с Западом толкнул ход истории, смысл бытия России. И этот шаг противоречит намерениям правящего класса - править, качать нефть, продавать газ и жить в принципе спокойно и радостно. Но такова была логика обстоятельств. Так бывает в истории…».
Необходима не одноразовая, а перманентная, масштабная мобилизация. Не успешный набор контрактников, не исключительное явление добровольцев - лишь процесс всеобщего вхождения в ключевое событие эпохи способен снова создать народ, который спит или отсутствует.
«Чтобы накормить, одеть, вооружить армию из 6 миллионов, мы должны прямо сейчас перевести экономику на военные рельсы. Мы все должны заниматься только войной. Всё для фронта, всё для победы. Никаких других «проектов». Всё потом. «Чемпионаты по футболу», «дворцы спорта» «экономические форумы», плитки-бордюры, дни города и фейерверки, «развитие курортов Северного Кавказа» - всё это окажется неважным в радиоактивном пепле».
Не стоит стесняться новых союзников или сомневаться в них. Всё происшедшее за последние годы делает необходимым разворот на Восток; надо понимать и спокойно принимать, что в этих новых взаимодействиях мы не всегда сможем остаться субъектом «номер один»:
«Ввиду разницы масштабов экономики и политического влияния «вечная дружба» и союз между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой могут быть только вассалитетом, где Россия - вассал, а Китай - сюзерен, покровитель, «крёстный отец». (…)
Сегодня мы присутствуем при главном событии в истории России первой четверти XXI века. Россия приносит вассальную клятву Китаю, а Китай принимает Россию вассалом».
Преодолевая любой национализм, следует напоминать, что Россия всегда была империей - и в древности, и при Петре, и во времена советской власти. Именно за этот статус, за возможность собирать многие народы и развивается данная спецоперация. Отечественный коммунизм остается самой понятной и одновременно успешной моделью построенной империи:
«В нашей истории Золотая Орда - это один из источников российской государственности. Неправильно считать, что государство в России имеет только один корень - допустим, Древнюю Русь. Нет, государственная ткань синтезировалась из нескольких источников, сплеталась из различных нитей, одной из которых и была Золотая Орда. (…)
Так называемый русский мир - это понятие очень широкое, это не о национальности и даже не о языке, а о цивилизации. Мы называем эту цивилизацию Евразией, или северной Евразией, Россией-Евразией. Это естественный союз народов, спаянный единой историей и судьбой, а потому всегда создающий большое евразийское единое государство - Золотую Орду, Российскую империю, Советский Союз. Новый союз, новая Евразия, обязательно будет. (…)
Нельзя быть независимым от своей истории и своей судьбы. Орда - наша жизнь и судьба. Орда всегда побеждает».
Понимать относительность власти, разоблачать информационные умолчания, ясно видеть многолетний путь бесконечных компромиссов на высоких уровнях госиерархии, и все равно быть вместе с инициаторами важнейших решений, стратегически быть с государством - единственный путь:
«Мы не видим чётких, ясных сигналов от власти. Мы продолжаем быть верными патриотами Российской Федерации. Мы продолжаем все-таки верить нашей власти, у нас нет другого выхода»;
«Решение в том, чтобы в общем и целом говорить правду. Правда держит тебя всегда трезвым и готовым к борьбе», - читаем в садулаевском телеграме.
Не ограничиваться историософией и моральной поддержкой, всегда искать возможность для конкретной помощи фронту, работать на победу с затратами сил и средств, при этом текстовая борьба с врагом - тоже труд для победы:
«Ещё два прицепа доехали на фронт», «Вот квитанция оплаты за 5 бензиновых генераторов», - такие сообщения в телеграме Садулаева постоянны.
«Сам я в списках СБУ на ликвидацию под скромным номером 179. А ты под каким номером? Ах тебя совсем нет в списках на ликвидацию, потому что ты бесполезный кусок… Ну, ладно», - отвечает Садулаев тем противникам, которые упрекают его в том, что не постоянно на фронте.
Выиграет ли христианство эту войну или само вместе с другими монотеизмами является причиной разрастающейся катастрофы? Для Садулаева это вопрос не из простых:
«Так называемая «христианская» культура на Западе ветхозаветная. Особенно Америки - в чистом виде мысль о новом Израиле, боголюбимом, оставленном пасти народы, имеющем право всех убивать и геноцидить потому, что может. Они живут так, словно не было Нового Завета - договора с Богом, завета любви и милосердия», - сказано в одном из постов.
Не христианская жертвенная любовь - основа мироощущения Садулаева. Думаю, что и не Веданта, а некий обобщенный стоицизм, совмещающий античность и индуизм, готов, викингов и, конечно, советских коммунистов. О честном, силовом пессимизме говорится часто:
«Ничего не изменилось. И ничего не изменится, никогда. Каждый день будет становиться немного хуже. А потом мы умрём».
Да, это минорный пост. Но напомню, что в данном случае пессимизм становится платформой ежедневной активности.
Каковы выводы? Современный российский патриотизм сложен и многополярен. Многонациональность в его пространстве совсем не штамп. Лишь бы не было уныния и бесконечного критицизма - страшного врага хороших русских людей. Будто пародируя Гамлета, мы часто против всего! Поэтому завершу словами Германа Садулаева, размещенными в телеграме 20 мая 2023 года:
«Герои моих книг иногда кажутся псами войны. (...) Но сам я совсем не берсерк. Я вообще пацифист. Я знал, что такое война, задолго до 2014-го. Две чеченские прошлись катком по моему дому, по моей семье, моей судьбе. И я знаю, как страдают мирные жители от боевых действий, которые никогда не могут быть точно выверены так, чтобы не задеть невиновных. Поэтому я не люблю войну. Это не весело, не здорово, это страшно и больно. (...)
Я за мир. Я против войны. Да только вот война забыла поинтересоваться моим мнением. Она вообще ни у кого не спросила. Началась и всё. Я не хотел войны. Я до сих пор её не хочу. Но пока война идёт, я буду болеть за свою армию и желать победы своей Родине. А Родина у меня одна - Россия. Вот такая, какая есть. С олигархами и предательством чиновников, с полузабвением исторической памяти и идеалов наших отцов. Но она же - страна Толстого, Есенина, Островского, Чехова, Платонова и всех, кого я люблю. (...)
Хочу мира, но пока идёт война - я буду не только болеть за наших, но и помогать, чем могу. Приближать нашу Победу. Я нашёл себе место в строю: я пишу правду о войне, правда наше главное оружие. И вместе с Братьями и Сёстрами вношу свой скромный вклад в обеспечение войск: лекарства, тепловизоры, сетки, рации, миноискатели, антидроны...
Наше дело правое. Победа будет за нами. А если Всевышний попустит нашему врагу одолеть, то я оставляю за собой право и привилегию погибнуть с оружием в руках в последнем бою, чтобы достойно войти в пантеон предков».
Этот текст я написал для очередных Селезневских и Лихоносовских чтений в Краснодаре. Не знающий усталости Юрий Павлов - их организатор. Философия истории и художественное мышление у Германа Садулаева иные, нежели у Юрия Селезнева и Виктора Лихоносова. Но это тоже Русская идея - именно сегодня. Кабинетами и статьями она не ограничивается.
Алексей Татаринов
PS
*- книга Иова, стих 3:25.
Святой Иоанн Златоуст трактует это так: Причина того, что, подвергаясь такой буре, таким необычайным волнам, праведник оставался твердым, заключалась именно в том, что, когда был богат, ждал бедности; когда пользовался здоровьем, имел в виду болезнь; когда был отцом стольких детей, думал о том, что внезапно сделается бездетным. Зная свойство человеческих дел и принимая во внимание изменчивость их, он постоянно поддерживал в своей душе этот страх и беспокойство. Поэтому и сказал: «ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня». И хорошо сказал: «постигло меня» («срете мя»); он как бы говорил: к нему «я всегда уходил мыслями, так как постоянно душа обращалась к этому, ожидая, надеясь и предугадывая». В самом деле, когда он проводил жизнь в богатстве, роскоши и большой славе, он, несмотря на это, каждодневно носил в душе несчастия других. Поэтому ни одно из случившихся великих и тяжких бедствий не привело его в смятение.
Источник: Отрывки на книгу блаженного Иова