Гумилёв и Чунга-Чанга: корни дружбы с Африкой
Недавно завершившийся форум «Россия - Африка» породил множество комментариев, дискуссий и оценок, сводимых к одному и тому же трюизму: в России есть какое-то особое восприятие Африки. Но какое именно и почему - вопросы, на которые ответить уже сложнее.
В коллективном бессознательном большинства наших сограждан сформирован некий конгломерат русско-африканских образов: арап Петра Великого и его гениальный потомок, фильм «Цирк» и песенка «Чунга-Чанга», «дети фестиваля», шоумены с африканскими корнями вроде Елены Ханги и Пьера Нарцисса... Большая часть из них, разумеется, порождена советской и постсоветской эпохой, и всякое усиление связей с Африкой окрашивается в кумачовые тона воспоминаний о назойливой антиколониальной пропаганде и огромных пошедших прахом ассигнованиях на строительство социализма. Эти советские отголоски слышны и сейчас, а отдельные левацкие публицисты уже предвкушают, как Россия назло коварному Западу снова наступит на те же советские грабли.
С другой стороны, многие из этих представлений были лишь приспособлены Союзом для сиюминутных идеологических задач и на самом деле имеют глубокие корни в русской истории и культуре. Попробуем же кратко осмыслить суть нашего особого восприятия.
1. У России никогда не было опыта трансатлантической работорговли и колонизации Африки по западному образцу, и потому сейчас у африканцев нет почвы для исторических обид, а у нас - восприимчивости к комплексу вечной вины белых перед неграми, навязываемому оголтелыми BLM-активистам. Африканская диаспора в России никогда не была многочисленной и не создавала социального напряжения - и потому нет почвы для бытовых конфликтов и бытового расизма.
2. К вопросу о расизме - все бытующие в России негативные стереотипы об африканцах всегда были секонд-хендом западных, карго-культом идеологем совсем другого общества. В русской же культуре начиная с петровских времён всегда взращивалось гуманистическое, отчасти патерналистское отношение к Африке и её обитателям.
Жизнь А.П. Ганнибала, конечно, избитый пример, но всегда полезно помнить: прадед Пушкина сделал исключительную военную карьеру, выйдя в 1762 году в отставку в чине генерал-аншефа. В других странах это было чем-то немыслимым, разве что во Франции генеральский чин носил мулат Тома-Александр Дюма, отец знаменитого писателя. Не стоит и говорить, что Пушкин не видел в своëм африканском предке ничего позорного и высмеивал попытки принизить его родословную.
Все русские путешественники, оказывавшиеся в африканских или американских колониях, неизменно критиковали жестокое обращение с чернокожими невольниками. В России зачитывались «Хижиной дяди Тома», а русская печать пестрела сопоставлениями отмены крепостного права и освобождения негров-рабов в США. В 1896 году был опубликован рассказ К.М. Станюковича «Максимка», в котором русские матросы спасают негритëнка с разбившегося невольничьего судна и «усыновляют» его; в советские времена он постоянно переиздавался и был экранизирован.
В царствование Николая II многократно усилились непосредственные связи России с Африкой, развивавшиеся в том же русле. В 1896 г. казаки из отряда Леонтьева помогли Эфиопии разбить итальянскую армию в битве при Адуа, предотвратив колониальный захват страны. Поэт Гумилëв несколько раз побывал на Чёрном континенте, что отразилось и в его творчестве, и в русской африканистике (материалы его экспедиции пополнили коллекцию Кунсткамеры). В его стихах и в оставшемся незавершённым «Африканском дневнике» Африка никогда не фигурирует как нечто варварское и отсталое и всегда - как особый и вызывающий восхищение мир.
Таким образом, усиление связей с Африкой - не возвращение к «дружбе народов», а логическое развитие многовекового интереса. Будем надеяться, что для его продвижения пригодится и этот культурный багаж, и такой инструмент, о котором в СССР было невозможно помыслить, - православное миссионерство (созданный в конце 2021 году Патриарший экзархат Африки).
ТГК «Консерватор»