Егор Холмогоров: А был ли русский? Иноагент Боб и его демоны
Один из моих друзей написал это эссе по следам причисления Гребенщикова Бориса Борисовича 1953 года рождения к перечню иноагентов и попросил разместить здесь. Размещаю как есть, хотя в каких-то деталях не согласен - например в том, чтобы не любить СССР не вижу ничего плохого. Главное, чтобы нелюбовь к СССР не была лишь псевдонимом нелюбви к России как таковой. А в случае Гребенщикова это оказалось именно так. Чем больше становилось в России России - тем сильнее её не любил "Боб".
Борис Борисович Гребенщиков всегда был иностранным агентом. Свое влечение к иностранным поп-культурам Борис Борисович бережно нес на пьедестал всем, кто готов приникнуть. Боря с детства чуял, что русская культура в советском ее варианте ему не нравится. Сейчас посмотрим, так ли Борис Борисович обрусел к выходу «Русского альбома» (1992 год). Он и правда полюбил и понял русскую культуру? Или все-таки смошенничал?
Именно с детства, я не ошибаюсь, Борис ненавидел Россию. Правда, это называлось «ненавидеть СССР». Когда-то, в книге Александра Житинского «Путешествие рок-дилетанта», я прочел некое интервью про детство питерского гения. Несмотря на элитную школу и вовсе не деревянные игрушки, в СССР Бореньке было плохо. Однажды он заснул в автобусе по пути из школы, и ему приснилось, будто гадкий автобус по гадкому советскому совку привез его на земляничные битловские поляны. Встретил подростка Борю сам Ринго Старр.
Советский рок начинал с исполнения песен на английском языке. Была даже такая заморочка, что рок на русском невозможен. Ведь короткие роковые ритмы не увязывались с просторными русскими словами, построенными на гласных звуках. Но самые прошаренные быстро поняли, что на Западе им не светит, а в Союзе пипл хавает песни с понятным содержанием, на родном языке. Борис тоже понял. Из тощего парня с бородой, крашеной зеленкой, он сменил имидж в куда надо (образцы были в изобилии на Западе) и запел на русском. Но это был еще не «Русский альбом».
Борис имитировал и воровал все, что ему попадалось, от попсовых прочтений кельтской культуры, от американских рок-звезд, от яркого димедрольного буддизма в прочтении советских интеллигентов. Так он стройной задницей спихнул с первых мест всех конкурентов, включая Макаревича. Макар - это Макар. БГ - это бог. Так все решили.
Первый его «Синий альбом» был примером, как надо компилировать иностранщину для мало сведущего советского интеллигента, и я не говорю, что там была плохая музыка. Она была не очень даже ворованная. Играли прекрасные музыканты. Альбом был далеко от стандартного по тем временам комплекта три гитары и барабаны. Ну и вообще, в СССР воровали музыку все популярные рокеры. Их потому и слушали.
БГ слушали еще и как боженьку цитат и аллюзий. В его творчестве мелькало нечто элитное и не для всех: там аллюзия на Толкиена, там - на кельтов, тут кусочек растафарианства, и, в общем-то, любой молодой интеллигент, желающий уйти от культуры совка, мог просто слушать БГ и нахвататься полезного.
Так Борис и работал на сцене иностранным агентом - еще в хорошем смысле.
Игнорируя культуру совка, Боря и в русскую народную культуру свой диланский нос не совал. Думаю, ему было не интересно, ведь такими делами прославиться было нельзя. Занимался своим погружением в иностранщину. Лучше бы он там и оставался.
Русская народная культура в это время, в СССР 70х-80х, была очень пострадавшая от коммунистов. Да, если кто от них всерьез и пострадал, так это она, бедная! Совсем отрицать русский фольклор было невозможно, и его до предела опопсили. Обрезали. Свели к матрешкам-балалайкам и бабкам в бусах, истошно орущим про посев лебеды на берегу. Никакая вражеская Америка не сделала бы столько плохого для русской культуры, как это смогли чиновники от КПСС. Более того, осмысление нас, как орущих дикарей с балалайками, в сарафанах и гороховых рубахах, Америке, как мне кажется, презентовал Союз. Если же какие-нибудь эстрадные исполнители с претензией на рок брались за фольклор, получался никакой «Ариэль», или «Дубы-колдуны», где из русского имелись до мажорные гармонии да упоминания богатырских силушек и сиз-голубчиков молодых. Похоже, музыканты таким образом подбирались к росконцертовским гонорарам.
А Боря нес свою воду.
И вот он нес, а тут случилась перестройка и возможность засветиться на весь мир. Но с чем? Еще Майк Науменко сетовал, что его материал никому не может быть интересен на Западе, разве что, в качестве экзотики: смотрите, комьюнист, а умеет почти, как наши Роллинг Стоунз на первых репетициях!
Майк был слишком горд для такого «зоопарка». А вот Боря был хитер и не гордый.
Для начала стоило освоить нечто недоступное западному слушателю и обкатать на российских фанатах.
Борис Гребенщиков объездил, как говорит история, всю Россию от Сибири до Соловков. Судя по результату, ничего он не нашел, потому, что в результате получились все те же до мажорные гармонии, которые обычно характерны для народной музыки многих культур. И много-много нужных слов, которые подчеркнут «русскость». То есть, Борис так-то никуда не ушел от своей системы «надергай и компилируй». Только пёр он теперь все подряд из малоизвестной пост-советским россиянам русской темы.
Никаких полюшек и сиз-голубчиков Гребенщиков использовать не стал, а стал он вставлять в свои произведения разные фенечки типа «отче Серафим и отче Сергий» или «Сирин-Алконост-Гамаюн». Что там у нас? Купола церквей? И купола сюда волоки!
Если прочитать тексты песен его «русских сольников» и прочих руссо-туристо-циклов, можно увидеть, что лепит он эти феньки наугад, и никакого отношения к сюжетам, даже условным, все это не имеет. Вот купола на спине уголовника, они же не про русскую культуру, правда? Так и русская тема у Гребенщикова. Не про то.
Он и до сольника на тему русской традиции додумался все из-за тех же своих обожаемых англосаксов. Дэвид Тибет поет фольклор - и Борис тоже его запел, не скрывая, что на «Русский альбом» его именно работы Дэвида Тибета и вдохновили. Как говорят у нас в России, куда крестьянин, туда и обезьянин.
В итоге получилась более сложная балалайка в сарафане.
Доверчивая российская публика в то время захотела самодостаточности в рок-культуре. От запада уже подустали, тем более, что больше ничего запретного в этом не было. Цыганщина Шевчука подходила для разворота и сворачивания души, но в ней не было ничего «элитненького». Башлачев - это в принципе не серьезно, там надо думать, а не слушать.
Фольклористы типа Инны Желанной или «Яблока» тоже все равно были какие-то слишком гороховые. И тут Борис Гребенщиков принес-таки воды в ведре под хохлому.
И его чисто из-за привычки тащить в рот все, что подвернулось, начал хавать очередной пипл.
Вот так Борис Гребенщиков ухватился еще и за тему «русской культуры». Делов было немного. Берешь и меняешь слово «потанцую» на слово «попляшу»: «Что же, спой мне, птица, может, я попляшу» - и что-то такое исконное, посконное и гусельно-звончатое пронзает сердце молодого слушателя.
Если бы эти квази-русские песни были хотя бы доброжелательными к русской культуре! И пусть Боря ничего не понял, но хотя бы он бы таки не гадил! Но нет, но нет.
Берем «Русский альбом» и слушаем. Любви к русской культуре нет. Понимания, о чем это - тоже нет. Все тот же автобус, который до Ринго Старра не довез, а вытряхнул Бориса среди русской тоски питерского богемного пьянства и наркомании, которые он тащил с собой, видимо, от Сибири до Соловков. Каждый текст несет в себе вопрос: «Как я сюда попал, и почему тут паршиво?» Свечи - куплены, ласточка - с топором, и все время война, война, война.
Ни хрена не видать, жалуется Боря - а это потому, Боря, что ты слепой. Сколько ни учи слова по коньюктуре, если в тебе нет любви, ни храмов ты не увидишь, ни света.
А свечи-то ты сам продаешь. Куплены твои свечи? Денежку собрал? Вот и отлично. Ты же этого и хотел, продажник.
В Великобритании, впрочем, БГ не стал выпендриваться, а записал стандартный альбомчик на западные музыкальные темы. Видимо, даже при его немеряной наглости имелось хоть какое-то понимание, что музыкально он не в русской теме. А про Сергия с Алконостом все равно бы никто там не понял.
А у нас-то да, Гребенщикова посчитали едва ли не русским рок-классиком.
Ну вот, например, одна из якобы русских тем: «Кострома Mon Amour». Ну что это такое! Несмотря на упорное повторение про Самару да Кострому, да про Владимир, в первой же строфе вылезает совершенно естественное и совсем не русское «мне не нужно губ ведьмы». Тема про ведьму и ее губы, поцелуи, соблазн рыцаря и прочие истории про фею Моргану - это, пожалуйста, к артуровскому циклу. Да уж. Иностранный агент учится быть невидимым в толпе россиян, но его выдает акцент и длинный парашют предыдущего поэтического опыта, уныло за ним волочащийся по репьям «русских» словечек и оборотов.
Повторюсь. Он бы хоть не гадил. Но нет более злорадной песни, предвкушающей развал России, чем Борина «Древнерусская тоска». Как же наш «русский почти святой рокер» смакует все, что творится в России в 1995-1996 году. Какой сарказм, какие позы! Правда, и тут он пролетел на «настоятеле в женском платье», не выучив слово «игумен» - но зато протриндел и про Ярославну, и про муляжи непременно Святой Руси, и про Добрыню с Алешей. Ну и про пьяного ямщика не забыл.
Товарищи, это такие горохи, что любая коза обзавидуется! Товарищи, как же он служил в очистке! Как же вы не заметили! Какой он, к псам, русский. Он враг.
«Нам, русским, за границей иностранцы ни к чему» - пропел издевательски Борис Борисович, и снова указал нам, что так и не стал своим в нашей культуре, ничего не понял в русском характере, хотя продавался хорошо.
Теперь он не продается на Западе, потому, что никому он, старый дурак, не нужен.
И мы забудем. Нам, русским, за границей иногенты и правда ни к чему.
(с)