Шаманы, духовники и психотерапевты: проблемы покаяния и исповеди в свете современного постмодернизма
В настоящей статье представлено междисциплинарное исследование Ph.D. Эссекского университета в области психоаналитических исследований архимандрита Хризостома Гр. Тимпаса, затрагивающее актуальный вопрос: нужно ли современным священнослужителям владеть навыками психологического консультирования? В исследовании рассматривается эволюция Таинства Исповеди с древнейших времен вплоть до наших дней. По результатам этого анализа автор заключает, что в наше время духовникам просто необходимы навыки психологического консультирования, поскольку именно они могут помочь исповедующимся раскрыть свой духовный потенциал.
Статья
Среди святых таинств Христианской Церкви, как представляется, исповедь в наибольшей степени сопряжена с вызовом самому себе. В таинстве исповеди наиболее остро встает вопрос о том, кто мы, как мы понимаем себя, наши сильные и слабые стороны в свете предельной Христовой реальности. Вызов, который ставят перед нами эти духовные измерения бытия, приводит нас к трудности, которую христиане не всегда готовы преодолеть: очень сложно посмотреть в лицо нашей психологической, а также духовной реальности, отстранившись от нашего нарциссического представления о самих себе. Смириться с реальностью означает смело смотреть на более глубокие уровни личной жизни, в отличие от вещей, которые открываются через одни лишь разум и эмоции. Не все люди согласятся с тем, что достижение глубин своего внутреннего Я предполагает ряд факторов и в обязательном порядке ту силу, которую подразумевал Христос, говоря: «Без Меня не можете делать ничего»[1]. На самом деле в большинстве случаев такой подход идет вразрез с жизнью среднестатистического современного человека. Сколько людей готовы спуститься на глубину своей психологической и духовной жизни и сделать это, призывая Бога, Который, согласно христианской вере, знает все? Каковы основы и последствия такого процесса?
Испытание себя и раскаяние в своих поступках и мыслях рассматривалось в некоторых текстах прошлого как действие более высокого духовного качества, чем самокритика современного человека и, следовательно, его понимание исповеди. Мировоззрение, основанное на страхе и абсолютном подчинении Богу(ам) и его пророчествующим и творящим чудеса древним представителям (медиумам, прорицательницам, шаманам в различных контекстах), в современном мире резко изменилось в сторону более обоснованного подхода, когда идея Бога и веры исследуется главным образом разумом. Люди также ушли от членства в хорошо организованном институте, государстве или Церкви, и стали осознавать себя индивидуальными и независимыми личностями в (пост)современную эпоху, перестав подчиняться принципам этих институтов. Во времена Древней Церкви христиане, принадлежащие к общине, телу Христа, чувствовали себя обязанными публично исповедовать свои проступки, так как подразумевалось, что их действия серьезно влияли на эту общину, в которой все было общим. В наше время, напротив, вера и публичная исповедь зачастую воспринимаются людьми как поражение достоинства и интеллекта, как регрессия к мифам и традициям, «потерянным в прошлом», в то время как разум и наука должны направлять человеческий прогресс вперед. Сейчас, в наше постмодернистское время, разум и наука подвергаются еще большему испытанию в отношении их основ и объективности в рамках растущего духа скептицизма, релятивизма и субъективности. Поэтому полезно рассмотреть различные контексты, в которых традиция исповеди может сталкиваться с различными проблемами и толкованиями. Реакция на эти контексты может свидетельствовать об эволюции, которую прошли человеческая жизнь и личность с течением времени. Они претерпели значительные изменения, которые привели к существенному различию в понимании мира в целом и человеческой жизни в частности.
С самого начала истории христианства Слово Божье через Священные Писания находилось в постоянном диалоге и динамичном обмене с толкованиями Отцов. Православное богословие всегда уделяло особое внимание тому, как следует интерпретировать устную традицию и письменные источники, и старалось уравновесить слово с духом[2]. Стилианопулос обобщает принципы интерпретации в наследии святоотеческой экзегезы «как <...> гармоничную взаимозависимость между Священным Писанием, Преданием и Церковью <...> безупречную согласованность теологии, духовности и повседневной жизни, важность “правила веры” и сопутствующей богословской традиции в интерпретации»[3]. Мы будем следовать этой экзегетической линии, которая позволяет слову обогатиться духом, уважающим различные контексты и разных людей. В соответствии с этим экзегетическим синтезом мы исследуем аспекты таинства исповеди в двухсоставной перспективе: духовной и психологической. Мы делаем это для того, чтобы ответить на вопросы: как современные люди реагируют на основные черты исповеди? как мы понимаем и, возможно, интегрируем досовременную духовную практику в нашу личную, индивидуализированную почву, столь отличную от гораздо менее индивидуализированного и более коллективного человека прошлого? как мы реагируем на дискурс, лежащий на стыке психологического понимания жизни и духовной перспективы, который Церкви и другие институты пытаются подчеркнуть, как правило, с умеренным воздействием на сегодняшнее общество? Чтобы ответить на эти вопросы, мы обсудим в этой статье следующие темы:
а) основы и базовые черты Таинства Исповеди, присущие Древней Церкви;
б) принципы, лежащие в основе отношения человека к Богу(ам) и метафизике в предмодеристском, современном и постмодернистском контекстах;
в) проблемы, которые эти контексты поднимают в отношении покаяния и исповеди, и как они воспринимаются людьми и контекстом нашего времени.
Таким образом, основные элементы исповеди будут сопоставлены с соответствующими отношениями современности/постмодерна в дискуссии, направленной на более глубокое понимание динамики перехода от традиционного к современному осмыслению этого таинства. Фактически это диалог между ценностями и приоритетами различных эпох, который привел к кардинально отличающемуся пониманию Бога и Его мира, - мира, в котором произошел масштабный переход от теоцентризма к человекоцентризму.
Теологические основы и аспекты исповеди
Помимо бесспорного основания доктрин и основных практик, которые Православная Церковь, как она считает, сохранила в наиболее точном виде (например, триадологические и христологические догматы, Крещение и Евхаристия), христиане всех конфессий (православные здесь не одиноки) часто сбиваются с толку, когда вера начинает сводиться к таким практикам, как ежедневные молитвы, пост или исповедь. Это недоумение также означает, что христиане могут легко принять личные грехи в своем собственном «закрытом» (в который никто не вторгается извне) психологическом мире, но редко стремятся исповедоваться в Церкви правильным способом. Похоже, что многие люди не могут открыто признать факт наличия онтологической пропасти между ними и Богом, свои грехи, свою вину и лишение благодати, как учит об этом христианская теология. Возможно, это связано с тем, что у большинства современных людей нет отношений с Творцом, и поэтому они не понимают обязательств, вытекающих из этих отношений.
Исповедь является одним из святых таинств нашей Православной Церкви наряду с Крещением и Евхаристией, которые исходят от Самого Христа. Вода и кровь, истекшие из Его ребра во время Распятия, прообразовали эти таинства. Однако исповедь - это, пожалуй, наименее обсуждаемое таинство, но не наименее важное, именно потому что в том же повествовании о Распятии дается четкое обоснование тайны покаяния и исповеди. Вор, висевший на кресте по правую руку от Христа, исповедовал свои грехи и каялся, взывая к Божьей милости; и он получил больше, чем хотел, - его покаяние привело к тому, что его сразу же пригласили в Царство Божье[4]. В тот момент он фактически совершил три отдельные вещи: во-первых, признал, что Распятый на самом деле является Господом Богом, который имеет силу прощать грехи. Это - действие публичного признания истинной веры, что Господь есть наш Бог, сущий на небесах. Во-вторых, вор, увидев чудеса во время распятия Христа, искренне раскаялся в своих грехах. Это - акт истинного покаяния. И наконец, он в нескольких словах отрекся от своего прошлого перед Христом - и это есть третья часть, исповедание, которое восстанавливает ранее разрушенные отношения с Богом. Итак, согласно этому анализу, исповедь начинается с исповедания и признания Господа Богом, продолжается покаянием и сокрушением сердца и наконец заканчивается открытым объявлением своих грехов, а также отречением от прошлого. Исполнение этих трех пунктов приводит человека к богообщению.
Признание и провозглашение Господа Спасителем: начало исповеди
На ранней стадии исповеди человек объявляет, что Бог - наш Отец и Создатель: «Исповедую едино крещение во оставление грехов», как говорится в Символе веры, который мы повторяем каждое воскресенье. Мы исповедуем, признаем и утверждаем силу Божества и слабость нашего человечества, как дети единого Небесного Отца. Это не только практика ранних христиан, когда они собирались вместе, чтобы принести дары Богу на Литургии, но и повеление пророков Ветхого Завета[5]. В Ветхом Завете исповедь понималась как необходимый шаг к миру и примирению с Богом и общиной, подтверждение того, что люди избавились от Божьего гнева и наказания.
Духовный смысл исповеди в Новом Завете выходит за рамки признания наших грехов. Она необязательно совершается для того, чтобы избежать наказания, но прежде всего для приобретения божественной праведности и переориентации на наше божественное предназначение, которого человек еще не достиг. Святой Иоанн Евангелист объявляет: «Это послание <...> что Бог есть свет, и в Нем нет никакой тьмы. Если мы исповедуем грехи наши, Он, верный и справедливый, простит нам наши грехи и очистит нас от всякой неправды. Если мы утверждаем, что не согрешили, то делаем Его лжецом, и слово Его не имеет места в нашей жизни» (1 Ин. 1:5-9). Ясно, что смысл исповеди не в том, чтобы избежать наказания. Он тесно связан с готовностью принять Божье слово, то есть Дух праведности, вступить в истинные отношения с Богом - именно те отношения, которые стремится установить Новый Завет между Богом и человеком.
Примечания:
1. Ин. 15:5: «Я есмь лоза, а вы - ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего».
2. 2 Кор 3:6: «Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит».
3. Stylianopoulos, Theodore G., “Scripture and tradition in the Church”, in Cunningham, Mary B., & Theokritoff, Elizabeth (eds) The Cambridge Companion to Orthodox Christian Theology, Cambridge University Press, 2008, p. 30.
4. Лк. 23:42-43: «И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».
5. В Книге Ездры сказано: «Итак покайтесь в сем пред Господом Богом отцов ваших, и исполните волю Его» (10:11). И в соответствии с ходом исповеди, которая начинается с исповедания Бога, продолжается с покаянием и заканчивается признанием грехов, пророк Иеремия предлагает: «Признай только вину твою: ибо ты отступила от Господа Бога твоего <…> а гласа Моего вы не слушали, говорит Господь» (3:13).
Покаяние - ключевой элемент исповеди
Вторая составная часть исповеди, покаяние, является наиболее важной. Исповедовать Бога без одновременного раскаяния, изменения нашего отношения к Нему, отказа от наших разрушительных привычек - бессмысленно. Христос, несмотря на то что Он совершал чудеса и многие верили в Него, не принял и не признал всех верующих в Него людей из-за отсутствия у них покаяния[6]. Для покаяния нужен особый психическим настрой, оно укрепляет духовную почву, чтобы встретить Христа и отреагировать на Его слова, жизнь и благодать. В противном случае простое признание Божьей силы бессмысленно, потому что даже враг признает, что Бог является Повелителем всех вещей, видимых и невидимых.
Чтобы прояснить мою позицию, подчеркну, что покаяние не является своего рода удовлетворением Божественного суда, как западная теология интерпретировала тайну исповеди через теорию Ансельма о «божественном удовлетворении» и искуплении. Бог не нуждается в нашей исповеди, так как Он всегда любит нас и заботится о нас, но именно мы нуждаемся в Нем в нашей жизни, чтобы получить доступ к Его благодати, силе, дарам, ведению, чтобы испытать жизнь во Христе, так сильно отличающуюся от нашей эгоистичной жизни. Когда сборщик налогов в евангельском повествовании осознал несправедливость, причиненную им его народу, он понял, что эта несправедливость отлучает его от Божьей любви. Как только он понял это, Бог объявил ему о Своей милости[7].
Завершение процесса исцеления: объявление грехов в присутствии Святого Духа
В ранние апостольские времена Церкви исповедь не была отдельным актом, но предшествовала участию в святой вечери, Евхаристии[8]. Исповедание грехов в то время было столь важно, что исповедь проходила публично. У первых христиан было все общее: имущество, пища, одежда и, конечно, вера и жизнь во Христе, Его Тело и Кровь. Иными словами, связь между христианами как единым духовным сообществом, телом Христа, в очевидном для всех присутствии Святого Духа была столь сильна, что член сообщества, совершивший греховное деяние, почувствовал бы себя обязанным открыто исповедовать его, поскольку такое действие повлияло бы на каждого из членов тела Христова[9]. Однако вскоре Церковь поняла, что личные дела и серьезные проступки (например, прелюбодеяние или убийство) нельзя исповедовать публично по очевидным причинам, например из-за наказания по закону[10]. Позже общепринятой практикой стала индивидуальная исповедь. Этот обычай был установлен в рамках монашеской традиции и отношений между духовным отцом и братией в монастыре. Таким образом, грех не только стал восприниматься как личное дело каждого, но и повлиял на христианскую семью в широком смысле этого слова.
Другим важным фактом является то, что истинный дух исповеди не имеет ничего общего с психологической формой сожаления или вины, как современный человек может иногда воспринимать покаяние. Покаяние - прямой путь к процессу исцеления как в психологическом, так и в духовном плане, к спасению через восстановление разорванных отношений с Богом. Апостол Павел понимал, что психологический режим сожаления или вины не будет достаточен для истинного покаяния, он просто приведет к «мирской печали и смерти», а не к божественной радости и жизни[11]. Духовная исповедь и сокрушение сердца ведут к здоровой жизни (как в психологическом, так и в духовном плане) и в конечном счете к самому Богу, тогда как печаль, самоедство заканчивается отделением от Бога и смертью[12].
Все христиане пережили в своей жизни момент, когда они отождествляли себя с блудным сыном, который отчаянно нуждался в том, чтобы Отец простил его промах. Одинокий, несчастный, он говорит, раскаиваясь: «Отец, я согрешил против неба и против тебя» (Лк. 15:18). Решение изменить все отношение ума и сердца целиком дает основание для нового мышления, чтобы следовать жизни в соответствии с Божьей любовью. Такая любовь была бы приглашением к духовным отношениям, которые разрушают одиночество и обездоленность «разбитого духа» и «сокрушенного сердца»[13]. В конечном счете покаяние и исповедь переплетаются друг с другом, что необходимо для того, чтобы вновь ввести (после Крещения) нас в жизнь во Христе, восстановить разорванные отношения с Богом и разделить Его дары и благодать. Процесс исповеди и покаяния завершается на духовном уровне, на котором оставшаяся в одиночестве человеческая личность становится неотъемлемой частью Божьей любви и общения.
Однако многие современные христиане считают, что их действия и мысли не являются ни хорошими, ни плохими, ни совершенными, ни несовершенными. Они уверены, что это нормально и обыденно - падать, не нуждаясь в прощении Богом и не имея той веры, которая сопутствует этой нужде. «Грех - это то, что делают злые люди... Это не касается меня». Таким образом, именно степень наших отношений с Богом делает исповедь и покаяние более или менее подлинным. Чем больше мы продвигаемся в нашей духовной жизни, тем дальше мы видим себя от Божьего присутствия. Это, конечно, парадокс, который присутствует в жизнях всех святых. В трудах аскетических отцов исповедь еще больше ощущалась как духовное средство и подробное руководство к жизни во Христе[14].
Процесс исцеления, который порождает исповедь, мягко поощряемый Духом, не понимается разумом и не завершается в тот момент, когда священник читает молитву о прощении. Святой Марк Подвижник идет дальше, подчеркивая аспект страданий и боли, которые следует ожидать после хорошей исповеди: «Человек, обладающий духовным знанием и понимающий истину, не только вспоминает перед Богом соделанное им, но и терпеливо принимает приходящее от Него. Если вы отказываетесь принимать страдания и бесчестие, не утверждайте, что находитесь в состоянии покаяния из-за других ваших добродетелей, ибо высокое самомнение и бесчувствие могут служить греху даже под прикрытием добродетели»[15]. Такой подход, как представляется, вызывает серьезные вопросы у современных людей, которые обычно хотят избежать боли, страданий и горя любого рода. Поэтому сейчас мы должны обсудить некоторые важные отличительные черты нашего современного контекста.
Особенности современности и постмодернизма и вызовы исповеди
Мы видели, что покаяние является неотъемлемой частью исповеди и даром примирения между человеком и Богом, который дан сначала апостолам, а затем епископам и священникам. В то же время исповедь является средством духовной терапии для падших людей, которые отошли от Божьей воли. Как терапевтическое средство, оно неизбежно подвергается сравнению с другими процессами и методами психологической терапии. Мы живем в эпоху, когда духовность часто смешивается с психологией, а так называемая пастырская, или духовная, забота пересекается с психотерапией. Сегодня мы все являемся свидетелями того, как идеи психологии глубоко влияют и пронизывают наш выбор и насколько широко психология вообще и психотерапия всех видов в частности повлияли на наш современный мир, если не сформировали его. Вспомним здесь, что патристское экзегетическое наследие понимается, среди прочего, «как <...> гармоничная взаимозависимость между Священным Писанием, Преданием и Церковью <...> как единообразная согласованность теологии, духовности и повседневной жизни»[16]. Представляется, что согласованность теологии, духовности и повседневной жизни сталкивается с беспрецедентными проблемами в отношении того, как современные христиане воспринимают покаяние и исповедь в свете перехода к психологическому обществу. Говоря о психологических основаниях, на которых наше общество предпочитает жить, мы уже можем отметить переход от досовременного мировоззрения, основанного на убеждениях (религиозных или «научных»), не подтвержденных непосредственно наукой человеческого опыта, к модели современности, предполагающей научные доказательства, разработанные при помощи разума, наблюдения и человеческого опыта. Божественные и духовные параметры, очевидно, рассматриваются как второстепенные по отношению к разуму и опыту сознания. Поэтому нам необходимо более тщательно изучить этот сдвиг.
В досовременную эпоху вера в Бога или богов была для человека основой, неотъемлемым элементом его жизни. Позже психология интерпретировала такую преданность Богу как психологические процессы - проецирование страхов и желание безопасности, вытекающие из незащищенности человека от сил природы. Это, конечно, не всегда соответствовало истине, поскольку христианская вера для миллионов людей была добровольной отдачей себя Христу, которая открыла новый духовный путь через Крещение и Евхаристию. Тем не менее большое число людей мыслили в русле досовременного отношения неоспоримого уважения к неизвестному Богу(ам) в философском смысле этого слова. Наука в то время только зарождалась, и терапевтические средства, к которым прибегали люди, ограничивались, за некоторым исключением, призывами Бога(ов). Лечением психических заболеваний занимались главным образом целители/шаманы на Востоке или священники и Церковь на христианских территориях. Человек был неотъемлемой частью более крупной общины, такой как государство или Церковь, и поэтому все его действия оказывали огромное воздействие на эту общину.
Примечания:
6. В Евангелии от Матфея мы читаем: «Иисус начал укорять города, в которых наиболее явлено было сил Его, за то, что они не покаялись» (11:20).
7. Лк. 18:13: «Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!» Он пошел домой оправданным, а потом уверовал во Христа.
8. По словам святого Павла: «Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11:27-30).
9. См. Учение Двенадцати Апостолов (транс. Canon Spence), London (James Nisber & Co, Berners Str), 1888, p. 40.
10. Об этом пишет Василий Великий в 34-м правиле.
11. «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть» (2 Кор. 7:10).
12. Раскаяние следует отличать от самоедства. Самоедство - это страх открыться, страх перед наказанием, он коренится в извращенной форме заботы о себе и любви к себе, а не мотивируется любовью и заботой о Боге. Самоедство - это своего рода печаль, которая в первую очередь ориентирована на себя и представляет собой неупорядоченную форму самолюбия, в которой естественное стремление к самосохранению игнорирует требования справедливости. Таким образом, самоедство связано с плановыми действиями по самозащите. Раскаяние, напротив, мотивируется главным образом любовью к Богу, поскольку человек опечален тем, что он действовал против Бога и желает вернуться к Богу и примириться с Ним.
13. Пс. 50:19 «Жертва Богу - дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже».
14. Например, см. работы Святого Иоанна Лествичника, The Ladder of Divine Ascent, On painstaking and true repentance, пер. Архим. Lazarus Moore, Harper & Brothers, 1959, p. 29: «Не удивляйтесь, что вы падаете каждый день; не сдавайтесь, но стойте на ногах мужественно. И ангел, который охраняет вас, почтит ваше терпение». Также: «Покаяние есть обновление крещения. Покаяние - это договор с Богом на вторую жизнь. Кающийся является покупателем смирения...», Ibid., p. 34.
15. St. Mark the Ascetic, No righteousness by works, in Philokalia: The Complete Text. Vol. I-IV. Составлено Святым Никодимом и Святым Макарием Коринфским. Отредактировано и переведено Г.Е. Палмером, П. Шеррардом и К. Варом. London: Faber & Faber, 1978ff, Vol. I, p. 155-6.
16. Stylianopoulos, Ibid.
Страницы: 1 2 3 4