Поющее сердце: станет ли Иван Ильин крестным отцом русского фашизма?
Автор статьи обращается к наследию одного из философов русского зарубежья И.А. Ильина и задумывается над вопросом, как и почему профашистский мыслитель стал настолько востребован в стране, где победа над нацизмом воспринимается как основное событие в истории.
Иван Александрович Ильин (1883-1954) - один из самых востребованных философов русского зарубежья. Можно сказать, что в России он более востребован политиками, чем философами, его модно цитировать в политическом дискурсе на всех уровнях, включая самый высокий. «Владимир Путин является большим поклонником его философии. Мне кажется, что труды Ильина сыграли роль в понимании президентом патриотизма - “поющее сердце” в унисон со своим Отечеством», - сказал советник губернатора Курганской области, генерал-майор, профессор, кандидат педагогических наук Владимир Усманов. В 2005-2006 гг. библиотека Ильина и его останки вернулись в Россию, и он символически снова стал «нашим».
Эта популярность отчасти объяснима. Ильин был одним из самых национально ориентированных мыслителей своей эпохи и много рассуждал о будущем России. Едва ли есть «патриотически» ориентированный мыслитель в России, который бы не ссылался на Ильина. Ректор МГУ Виктор Садовничий назвал наследие Ильина «живой водой, воскрешающей самосознание нации». Не менее востребован он и «консервативным» православным дискурсом - «Православие.ru» называет его «великим философом-патриотом», Царьград ТВ - «философом русской мечты», на «Русской Народной Линии» мы найдем не одну похвалу этому мыслителю. Но все это парадоксально и вызывает ряд вопросов.
Ильин утверждал, что Московская Патриархия «есть на самом деле учреждение советского противохристианского, тоталитарного государства, исполняющее его поручения, служащее его целям, не могущее ни свободно судить, ни свободно молиться», она есть «православие, подчинившееся Советам и ставшее орудием мирового антихристианского соблазна, есть не православие, а соблазнительная ересь антихристианства, облекшаяся в растерзанные ризы исторического православия» («О Церкви в СССР»). Готовы ли мы принять столь серьезную критику в адрес нашей Церкви от человека, которого прославляем как «философа русской мечты»?
Кроме того, на протяжении всей жизни Ильин был непримиримым антисоветчиком и антикоммунистом, и популярное современное видение «единой истории» России было для него неприемлемым. Было бы интересно представить себе его реакцию на выставку «Россия - моя история». «Советский Союз никогда не был Россией, это два государства различного духа, различных целей и различной судьбы», - писал он. Почему же он стал востребован политической элитой, чье интеллектуальное формирование пришлось на советскую эпоху?
Мы вправе задать еще более неудобный вопрос. Будучи непримиримым врагом коммунизма до самой смерти, Ильин был поклонником итальянского фашизма, а затем и немецкого национал-социализма. Видится, что его политические симпатии в этом отношении были не досадной случайностью, а органической частью его мировоззрения и философии государства. Обратимся к его трудам.
Уже в середине 1920-х годов Ильин восхищается Муссолини и итальянским фашизмом, не в последнюю очередь благодаря борьбе итальянского фашизма с масонством. «Фашизм есть стихия национального каления, патриотической страсти и исключительности; он горит, шумит, бурно распространяется и зажигает огни на национальных алтарях. Он, как лава Везувия, вытекает за пределы, многое сожигает и во время извержения не блюдет граней и форм», - пишет он из Италии. «Личность Муссолини» Ильина - наверное, самая возвышенная и одухотворенная ода дуче на русском языке. «На протяжении своей жизни Муссолини далеко не всегда мог ясно формулировать и обосновать свою “программу”. Им руководит скрытый, но внутренне жгущий его, хотя и смутно осязаемый им идеал, - волевой миф, который может однажды стать реальнее самой действительности. Ему Муссолини предан - цельно, религиозно, насмерть. Отсюда его чувство собственного предназначения, непоколебимая вера в свои идеи и то, характерное для него, сочетание вечной внутренней накаленности с властной, спокойной выдержкой, которое так безмерно импонирует окружающим. В этом - он сам, он весь; и из этой глубины своей он говорил друзьям в часы своего величайшего внутреннего кризиса: “Могу сказать вам, что я тот же, какой был вчера, и что завтра я буду тем же, чем сегодня. Моя вера неизменна…”». Ильин рисует с натуры портрет идеального, с его точки зрения, национального диктатора.
На митинге Германской национальной народной партии 16 марта 1926 года Ильин произносит речь, где, в частности, говорит о том, что Россия ждет освобождения от большевизма, и эта помощь должна прийти от Германии. «Россия - это красавица, которая спит; рыцарь, который разбудит ее, получит ее руку <…> мы ищем друга, который помог бы нам встать с колен. Мы - не пророки. Но, по всей видимости, друг этот не придет к нам из тех государств, которые выиграли войну; он придет оттуда, где войну проиграли».
В 1933 г. в журнале «Возрождение» Ильин публикует статью «Национал-социализм. Новый дух», где, в частности, пишет: «Я категорически отказываюсь расценивать события последних трех месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев… То, что происходит в Германии, есть огромный политический и социальный переворот… Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе… Сброшен либерально-демократический гипноз непротивленчества. Пока Муссолини ведет Италию, а Гитлер ведет Германию - европейской культуре дается отсрочка». Ильин так заключает свое размышление: «Германцам удалось выйти из демократического тупика… То, что совершается, есть великое социальное переслоение; но не имущественное, а государственно-политическое и культурно-водительское… Ведущий слой обновляется последовательно и радикально… По признаку нового умонастроения… Удаляются те, кому явно неприемлем “новый дух”… Этот дух составляет как бы субстанцию всего движения; у всякого искреннего национал-социалиста он горит в сердце, напрягает его мускулы, звучит в его словах и сверкает в глазах… Несправедливое очернение и оклеветание его мешает верному пониманию, грешит против истины и вредит всему человечеству».
После войны Иван Ильин был уже не столь радикален в своих оценках нацизма (теперь он уже снова употребляет термин «фашизм»). Он проявляет, как иногда выражаются, антиномичное мышление. В этом он напоминает современных апологетов Сталина: «Может, что-то было не так, где-то перегнули палку, но не надо все раскрашивать черными красками, правда? Ведь было и много хорошего!» В статье «О фашизме», написанной в 1948 году, Ильин так и пишет: в нем было «здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное. Поэтому в оценке его нужны спокойствие и справедливость». По его мнению, фашизм «искал справедливых социально-политических реформ» и был проявлением «здорового национально-патриотического чувства». «Даже в самых демократических государствах в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном», - напоминает нам Ильин. Если бы Ильин жил в сегодняшней России и поделился подобными мыслями в «Фейсбуке» или «Одноклассниках», он мог бы получить до 3-х лет по статье 354 УК РФ («Реабилитация нацизма»). Итак, каким образом мыслитель, придерживавшийся столь сомнительных на сегодняшний день взглядов, стал настолько востребован в стране, которая воспринимает победу над нацизмом как основное событие в своей истории?
На мой взгляд, у этого феномена есть два объяснения. Первый - крайне привлекательная и заманчивая историософия Ильина. Предсказывая падение коммунизма, Ильин говорит о том, что когда «мировая закулиса» будет режиссировать развал России и демократические институты будут лишь способствовать распаду страны, то спасти Россию сможет только «национальный диктатор», мессианская фигура, которая является единственной альтернативой этому распаду. Второе объяснение мы можем найти в трудах американского философа А. Грегора. В своей книге «Лики Януса. Марксизм и фашизм в XX веке» он отмечает, что первые итальянские фашисты выросли из марксизма, а сам Муссолини был активистом Социалистической партии Италии и признанным авторитетом среди итальянских марксистов. Джованни Джентиле и другие идеологи итальянского фашизма, немецкий философ Людвиг Вольтман, японский мыслитель Сано Манабу - Грегор видит закономерность в эволюции этих и многих других мыслителей от марксизма к национал-фашизму. По мнению Грегора, фашизм - это форма коллективного негодования (collective outrage) в ответ на затянувшееся, глубокое групповое унижение. Поэтому он предупреждает об опасности возрождения фашистской идеологии в менее развитых странах, где марксизм вместе с его экономической моделью изжил себя. В этом случае будет срабатывать один и тот же сценарий: пафос интернационализма сменится патриотизмом и национализмом, непрерывным напоминанием об «особой миссии» народа и его «славном прошлом», прозвучат призывы к героизму, дисциплине и следованию за национальным лидером. Политическая установка при этом будет оставаться авторитарной и антилиберальной.
Здесь, конечно, нужно сделать паузу и прояснить, что имеется в виду под словом «фашизм», поскольку оно используется с каждым разом все более расширительно. Классический манифест этой идеологии - «Доктрина фашизма» Муссолини. Странно, что этот текст запрещен к публикации в России, без знакомства с ним вообще невозможно говорить о том, что такое фашизм. Чтобы читатель не путался в терминах «фашизм»/«нацизм», отметим, что Муссолини вообще не интересует расовая чистота. Граждане фашистского государства объединены национальной идеей, а не кровью. Главный пафос фашизма - сверхценность государства, которую можно обеспечить лишь обесцениванием жизни отдельного человека, его прав и свобод. «Для фашиста все в государстве, и ничто человеческое или духовное не существует и тем более не имеет ценности вне государства». Муссолини многократно подчеркивает антилиберальность фашистского государства, можно сказать, что его смысл - в преодолении либерализма. «Либерализм отрицал государство в интересах отдельного индивида; фашизм утверждает государство как истинную реальность индивида… Кто говорит «либерализм», говорит «индивид»; кто говорит «фашизм», тот говорит «государство»». В либеральном понимании государство - это эффективный механизм, который обеспечивает свободу, безопасность и благосостояние своих граждан. Для Муссолини ни свобода, ни безопасность, ни тем более благосостояние граждан не являются приоритетом. «Фашизм отрицает возможность материалистического понимания «счастья» и предоставляет его экономистам первой половины XVIII века, т. е. он отрицает равенство «благосостояние - счастье», что превратило бы людей в скотов, думающих об одном: быть довольными и насыщенными, то есть ограниченными простой и чисто растительной жизнью». Государство в фашизме - «высшая и самая мощная форма личности, оно есть сила, но сила духовная. Она синтезирует все формы моральной и интеллектуальной жизни человека. Поэтому государство невозможно ограничить задачами порядка и охраны, как этого хотел либерализм. Это не простой механизм, разграничивающий сферы предполагаемых индивидуальных свобод. Государство есть внутренняя форма и норма, дисциплинирующая всю личность и охватывающая как ее волю, так и разум… Для этой цели он стремится к дисциплине и авторитету, проникающему в дух человека и в нем бесспорно властвующему. Поэтому его эмблема - ликторская связка, - символ единения, силы и справедливости».
Страницы: 1 2