Об автономности внутривидового отбора
Не существует единственно оптимальной модели поведения, которая оставалась бы адаптивной при любых обстоятельствах. В разных условиях и с разными партнерами по взаимодействию выигрышными оказываются разные модели. Даже предельно гибкое приспосабливающееся поведение, пытающееся эксплуатировать преимущества всех возможных стратегий вместе взятых, и то не всегда оказывается наиболее успешным, поскольку другие обитатели социальной среды обладают памятью и выстраивают собственные стратегии с оглядкой на прошлые поступки данного субъекта, в том числе и не затрагивающие их лично.
Собственно, для поведения верно все то же, что и для физических признаков. Не существует же какой-либо универсальной наилучшей жизненной формы. Нет, существует множество видов, адаптированных к разным условиям. И даже внутри вида сохраняется некоторое разнообразие в силу, во-первых, неоднородности и непредсказуемости среды, а во-вторых, того, что даже совершенно одинаковые задачи в совершенно одинаковых условиях можно решать разными способами.
Причем выбор между различными моделями поведения не является полностью детерминированным ни внешней средой обитания (подразумевая под ней условия существования за вычетом внутривидовых отношений - насколько знаю, для этого нет подходящего термина), ни экологической нишей организма внутри этой среды, ни его физической формой. Социальная среда до некоторой степени автономна.
Она самодовлеет. Складываясь из поведения отдельных индивидов, она в свою очередь жестко навязывает отдельным индивидам определенные модели поведения. Таким образом запускается процесс с обратной положительной связью, некий тренд отбора, не связанный, а то и конфликтующий с отбором внешним. Совершенно случайные либо исторически обусловленные, но в настоящий момент потерявшие какую бы то ни было актуальность, поведенческие особенности членов предковой популяции запускают каскад событий, последствия которого сохраняют и даже разрастаются через много поколений.
Иными словами, если мы рассортируем людей или нелюдей на группы по поведенческим признакам и расселим эти группы на изолированные острова, то спустя энное количество времени различия между ними вовсе не нивелируются. Наоборот.
То же самое справедливо и для физических признаков, обусловленных внутривидовым отбором.
Все это вроде бы и не ново, но даже довольно приличные, казалось бы, люди сплошь и рядом пускаются в какое-то наивно-примитивное объяснительство. Начинают приписывать различным поведенческим паттернам и даже вторичным половым признакам внешне обусловленную (не связанную с внутривидовым отбором) функциональную полезность. Притягивают за уши и прочие выступающие части тела обоснования, почему иначе сложиться не могло в прошлом или не может в будущем. Хотя иначе сложится очень даже могло и все еще может.
Отдельный занятный вопрос, почему это все оказывается столь сложным для понимания. Подозреваю, что частично к этому причастно эгоцентрическое восприятие мира, в рамках которого шкала собственных субъективных оценок (либо та, которая отождествляется с собой) воспринимается как универсальная, объективно существующая и единственно возможная. При этом множественность возможных оценок и углов зрения оказывается за пределами разумения субъекта.
Частично сказывается размытое представление о субъекте действия и индивидуальных границах. Что, например, постоянно проявляется в смешении таких разных понятий как "разрешение" и "принуждение". В данном же случае мешает понять, что ни вид, ни популяция, ни общество не являются субъектом действия. Или, может быть, причина в чем-то другом.
Собственно, для поведения верно все то же, что и для физических признаков. Не существует же какой-либо универсальной наилучшей жизненной формы. Нет, существует множество видов, адаптированных к разным условиям. И даже внутри вида сохраняется некоторое разнообразие в силу, во-первых, неоднородности и непредсказуемости среды, а во-вторых, того, что даже совершенно одинаковые задачи в совершенно одинаковых условиях можно решать разными способами.
Причем выбор между различными моделями поведения не является полностью детерминированным ни внешней средой обитания (подразумевая под ней условия существования за вычетом внутривидовых отношений - насколько знаю, для этого нет подходящего термина), ни экологической нишей организма внутри этой среды, ни его физической формой. Социальная среда до некоторой степени автономна.
Она самодовлеет. Складываясь из поведения отдельных индивидов, она в свою очередь жестко навязывает отдельным индивидам определенные модели поведения. Таким образом запускается процесс с обратной положительной связью, некий тренд отбора, не связанный, а то и конфликтующий с отбором внешним. Совершенно случайные либо исторически обусловленные, но в настоящий момент потерявшие какую бы то ни было актуальность, поведенческие особенности членов предковой популяции запускают каскад событий, последствия которого сохраняют и даже разрастаются через много поколений.
Иными словами, если мы рассортируем людей или нелюдей на группы по поведенческим признакам и расселим эти группы на изолированные острова, то спустя энное количество времени различия между ними вовсе не нивелируются. Наоборот.
То же самое справедливо и для физических признаков, обусловленных внутривидовым отбором.
Все это вроде бы и не ново, но даже довольно приличные, казалось бы, люди сплошь и рядом пускаются в какое-то наивно-примитивное объяснительство. Начинают приписывать различным поведенческим паттернам и даже вторичным половым признакам внешне обусловленную (не связанную с внутривидовым отбором) функциональную полезность. Притягивают за уши и прочие выступающие части тела обоснования, почему иначе сложиться не могло в прошлом или не может в будущем. Хотя иначе сложится очень даже могло и все еще может.
Отдельный занятный вопрос, почему это все оказывается столь сложным для понимания. Подозреваю, что частично к этому причастно эгоцентрическое восприятие мира, в рамках которого шкала собственных субъективных оценок (либо та, которая отождествляется с собой) воспринимается как универсальная, объективно существующая и единственно возможная. При этом множественность возможных оценок и углов зрения оказывается за пределами разумения субъекта.
Частично сказывается размытое представление о субъекте действия и индивидуальных границах. Что, например, постоянно проявляется в смешении таких разных понятий как "разрешение" и "принуждение". В данном же случае мешает понять, что ни вид, ни популяция, ни общество не являются субъектом действия. Или, может быть, причина в чем-то другом.