(no subject)
Мир разделился на две несравнимые между собой по размеру части. Одна часть - крошечная - располагает разведанными и принимает решения. Другая читает новости и размышления таких же неосведомлённых как он сам - и ничего не может понять.
Я, конечно же, отношусь ко второй части. Ловлю себя на том, что пытаюсь анализировать происходящее. Но как можно осмыслить уравнение с двумя неизвестными? А с десятью?
Так называемые эксперты приводят доводы. Смешно - доводы, основанные на публично известной информации, то есть на туфте. Мир покрыт спутниковыми системами наблюдения, но это не для нас. Нам прописали рацион «траст ми, бейби» на завтрак, обед и ужин. Мы кому-то верим, кому-то не верим. Но наша вера основана не на знании, а на эмоциях и личных симпатиях.
Я многое не говорю своим маленьким детям, они многое не готовы понять. Но я же не ребёнок. Почему мне нельзя знать правду? Потому что я испугаюсь? Так от неизвестности страшнее, чем от любой правды.
По причине страшного информационного голода, люди бросаются на любые писульки, обещающие рассказать «всё как есть» и «что будет дальше». Гадалки всех мастей собирают себе аудитории напуганных неизвестностью людей. А поскольку самой информации там, конечно же, ни грамма нет, то всё обсуждение сводится к определению принадлежности автора и читателей к тому или иному идеологическому лагерю.
Я, конечно же, отношусь ко второй части. Ловлю себя на том, что пытаюсь анализировать происходящее. Но как можно осмыслить уравнение с двумя неизвестными? А с десятью?
Так называемые эксперты приводят доводы. Смешно - доводы, основанные на публично известной информации, то есть на туфте. Мир покрыт спутниковыми системами наблюдения, но это не для нас. Нам прописали рацион «траст ми, бейби» на завтрак, обед и ужин. Мы кому-то верим, кому-то не верим. Но наша вера основана не на знании, а на эмоциях и личных симпатиях.
Я многое не говорю своим маленьким детям, они многое не готовы понять. Но я же не ребёнок. Почему мне нельзя знать правду? Потому что я испугаюсь? Так от неизвестности страшнее, чем от любой правды.
По причине страшного информационного голода, люди бросаются на любые писульки, обещающие рассказать «всё как есть» и «что будет дальше». Гадалки всех мастей собирают себе аудитории напуганных неизвестностью людей. А поскольку самой информации там, конечно же, ни грамма нет, то всё обсуждение сводится к определению принадлежности автора и читателей к тому или иному идеологическому лагерю.