Подростки и суицид
Механизмы нарастания суицидального риска у подростков.
Д.Д. Исаев, А.Е. Шевченко
// Тезисы юбилейной конференции - 2005. - СПб.: ГПМА, 2005. - С. 143-144.
Результаты теста «СР-45» (Юнацкевич П.И.), выявляющего возможность суицидальных реакций показали, что у 33% обследованных подростков с психосоматическими заболеваниями в стадии ремиссии имеется риск подобного реагирования на среднем и выше среднего уровне. Из них была сформирована группа высокого риска суицидальной активности. Группу сравнения составили подростки, у которых показатели суицидального риска не достигали среднего уровня для популяции.
В группе невысокого риска все предлагавшиеся суицидальные образы тесно связаны между собой и ассоциируются (положительно коррелируют) для подростков, прежде всего, с наркотиками и, в меньшей степени, с алкоголизацией. Они входят в выраженное противоречие со значимыми отношениями противопоставляясь «Я-реальному» и «Я-идеальному», телесному «Я», «Жизни реальной» и различным ее аспектам: учебе, будущей работе, отношениям со сверстниками и с противоположным полом. Представления о попытке самоубийства связаны со сдержанностью в желаниях и чувством одиночества; человеку, совершившему попытку самоубийства, приписывается негативный аффект, зависимость, сдержанность, апатия и ощущение непродуктивности мышления; представление о себе, совершившим суицид, связано с чувством одиночества и сдержанностью в желаниях.
В группе повышенного риска образы саморазрушения не связаны друг с другом и меньше коррелируют с другими шкалируемыми понятиями семантического дифференциала, практически исчезают отрицательные корреляции со значимыми отношениями и образами: образ суицида входит в противоречие лишь с идеалами «Я» и «Жизни». На их место приходят положительные корреляционные связи с личностными особенностями и неблагоприятными эмоциональными состояниями. Можно предполагать, что превышение определенного порога актуальности риска суицида приводит к формированию психологических защит. Одна из них связана с отрицанием принадлежности проблемы к себе, что видно из отрицательной корреляции «Я, совершивший попытку самоубийства» с уровнем суицидального риска по «СР-45».
В группе повышенного риска выделяются проблемные «зоны»: парадоксально отвергается значимость отношений с ровесниками противоположного пола, а образу большинства женщин приписываются негативные качества; с определенной долей вероятности можно говорить о неблагополучии в процессе половой идентификации и построении образа идеального «Я». Несмотря на то, что в группе повышенного риска подростки явно оценивают себя выше, чем в контроле, картина взаимоотношения между образами «Я-реальное» и «Я-идеальное» указывает на неадекватность самооценки («Я-реальное» неоправданно завышено и графически оказывается над «Я-идеальным»). Об этом же свидетельствует крайне негативная оценка образа «большинство мужчин». Наблюдается значительное снижение уровня графика «Жизнь реальная» при сравнении с контрольной группой, что может говорить о неудовлетворенности ее содержанием и качеством. В череду негативно оцениваемых образов оказалась включена учеба наряду с наркотизацией и алкоголизацией.
Для подростков с повышенным суицидальным риском был характерен более низкий фон настроения, ощущение личностной зависимости, чувства неполноценности, ненужности и одиночества, тоска и уныние, а так же большая сдержанность в выражении желаний и чувств. У этих подростков обнаружено достоверное преобладание поведенческих нарушений и психотравмирующих событий в анамнезе, неудовлетворенность своей жизнью в виде ощущения ее пустоты и бессодержательности. Для них характерны проблемы в построении образа идеального «Я» и неблагополучие в процессе половой идентификации. Обнаруживается тенденция отвергать значимые сферы жизни, такие как учеба, отношения с противоположным полом и взрослыми, а также рассматривать аутодеструктивное поведение менее критично.
Повышение суицидального риска у мальчиков связано с трансформацией внутриличностной системы отношений, при которой сохраняется формально негативное отношение к суициду и тем, кто его совершает, однако этот образ не противопоставляется большинству значимых сфер жизни подростка (что наблюдается при низком риске суицидальной активности), а оказывается тесно привязан к возникающим неблагоприятными эмоциональными состояниями и зависит от проблемности взаимоотношений. В результате происходящих психологических перестроек суицид оказывается не отрицательным полюсом, а потенциально возможной функцией неблагоприятно складывающейся жизненной ситуации. Таким образом, наблюдается переход от заведомого отвержения суицида как противоречащему любому аспекту жизни к включению суицидальной активности в поведенческий репертуар, невозможное становится возможным.
Д.Д. Исаев, А.Е. Шевченко
// Тезисы юбилейной конференции - 2005. - СПб.: ГПМА, 2005. - С. 143-144.
Результаты теста «СР-45» (Юнацкевич П.И.), выявляющего возможность суицидальных реакций показали, что у 33% обследованных подростков с психосоматическими заболеваниями в стадии ремиссии имеется риск подобного реагирования на среднем и выше среднего уровне. Из них была сформирована группа высокого риска суицидальной активности. Группу сравнения составили подростки, у которых показатели суицидального риска не достигали среднего уровня для популяции.
В группе невысокого риска все предлагавшиеся суицидальные образы тесно связаны между собой и ассоциируются (положительно коррелируют) для подростков, прежде всего, с наркотиками и, в меньшей степени, с алкоголизацией. Они входят в выраженное противоречие со значимыми отношениями противопоставляясь «Я-реальному» и «Я-идеальному», телесному «Я», «Жизни реальной» и различным ее аспектам: учебе, будущей работе, отношениям со сверстниками и с противоположным полом. Представления о попытке самоубийства связаны со сдержанностью в желаниях и чувством одиночества; человеку, совершившему попытку самоубийства, приписывается негативный аффект, зависимость, сдержанность, апатия и ощущение непродуктивности мышления; представление о себе, совершившим суицид, связано с чувством одиночества и сдержанностью в желаниях.
В группе повышенного риска образы саморазрушения не связаны друг с другом и меньше коррелируют с другими шкалируемыми понятиями семантического дифференциала, практически исчезают отрицательные корреляции со значимыми отношениями и образами: образ суицида входит в противоречие лишь с идеалами «Я» и «Жизни». На их место приходят положительные корреляционные связи с личностными особенностями и неблагоприятными эмоциональными состояниями. Можно предполагать, что превышение определенного порога актуальности риска суицида приводит к формированию психологических защит. Одна из них связана с отрицанием принадлежности проблемы к себе, что видно из отрицательной корреляции «Я, совершивший попытку самоубийства» с уровнем суицидального риска по «СР-45».
В группе повышенного риска выделяются проблемные «зоны»: парадоксально отвергается значимость отношений с ровесниками противоположного пола, а образу большинства женщин приписываются негативные качества; с определенной долей вероятности можно говорить о неблагополучии в процессе половой идентификации и построении образа идеального «Я». Несмотря на то, что в группе повышенного риска подростки явно оценивают себя выше, чем в контроле, картина взаимоотношения между образами «Я-реальное» и «Я-идеальное» указывает на неадекватность самооценки («Я-реальное» неоправданно завышено и графически оказывается над «Я-идеальным»). Об этом же свидетельствует крайне негативная оценка образа «большинство мужчин». Наблюдается значительное снижение уровня графика «Жизнь реальная» при сравнении с контрольной группой, что может говорить о неудовлетворенности ее содержанием и качеством. В череду негативно оцениваемых образов оказалась включена учеба наряду с наркотизацией и алкоголизацией.
Для подростков с повышенным суицидальным риском был характерен более низкий фон настроения, ощущение личностной зависимости, чувства неполноценности, ненужности и одиночества, тоска и уныние, а так же большая сдержанность в выражении желаний и чувств. У этих подростков обнаружено достоверное преобладание поведенческих нарушений и психотравмирующих событий в анамнезе, неудовлетворенность своей жизнью в виде ощущения ее пустоты и бессодержательности. Для них характерны проблемы в построении образа идеального «Я» и неблагополучие в процессе половой идентификации. Обнаруживается тенденция отвергать значимые сферы жизни, такие как учеба, отношения с противоположным полом и взрослыми, а также рассматривать аутодеструктивное поведение менее критично.
Повышение суицидального риска у мальчиков связано с трансформацией внутриличностной системы отношений, при которой сохраняется формально негативное отношение к суициду и тем, кто его совершает, однако этот образ не противопоставляется большинству значимых сфер жизни подростка (что наблюдается при низком риске суицидальной активности), а оказывается тесно привязан к возникающим неблагоприятными эмоциональными состояниями и зависит от проблемности взаимоотношений. В результате происходящих психологических перестроек суицид оказывается не отрицательным полюсом, а потенциально возможной функцией неблагоприятно складывающейся жизненной ситуации. Таким образом, наблюдается переход от заведомого отвержения суицида как противоречащему любому аспекту жизни к включению суицидальной активности в поведенческий репертуар, невозможное становится возможным.