Foreign Affairs: Афганистан и бредовые идеи максималистов
Если бы те же американские и европейские чиновники задались целью улучшить жизнь людей в бедном городке угольщиков на востоке штата Кентукки или коренного населения Южной Дакоты, они бы с большим скепсисом относились к универсальным планам преобразования общества, уделяли бы больше внимания истории местных общин и их травматическим переживаниям, а также скромнее оценивали бы свой статус как пришельцев и чужаков. Они смогли бы понять, что беспорядочность неизбежна, неудача возможна, а потому важно проявлять терпение. Может быть, даже осознали бы, почему смирение лучше, чем назойливое присутствие, и почему слушать лучше, чем читать назидательные лекции.
Однако на Балканах, в Афганистане и Ираке - регионах, прошедших через горнило гораздо более суровых испытаний, лишений, страданий и обнищания, чем какой-либо город или область внутри США, - американские и европейские чиновники настаивали на существовании некой универсальной формулы успеха, «чётко определённой миссии» и «стратегии выхода». Любая неудача или отступление, рассуждали они, может быть вызвана лишь отсутствием международного планирования или нехваткой ресурсов.
Эти идеи нанесли большой урон в Боснии и Косово. Но в процессе интервенций в Афганистан и Ирак, представлявших собой неустойчивое сочетание контртеррористических и гуманитарных операций, вскоре переросших в ещё более нестабильную смесь государственного строительства и борьбы с повстанцами, они оказались роковыми. С самого начала планы международного контингента были совершенно оторваны от местных реалий. В первом проекте стратегии развития Афганистана, подготовленном международными консультантами в 2002 г., афганцы описывались как приверженцы «подотчётного, многонационального представительного правительства на базе широкой коалиции», опирающегося на «уважение к правам человека». В том же году тогдашний советник по национальной безопасности США Кондолиза Райс заявила, что Афганистан - рассадник терроризма, представляющего «экзистенциальную угрозу безопасности нашей страны».
Такая явная ложь, умножавшаяся с каждой новой стратегией или планом, была нужна, чтобы заполучить ресурсы и обосновать необходимость интервенции...
Политические лидеры настолько сгущали краски, что, когда их заблуждение стало очевидно, они не смогли вернуться к здравой позиции «умеренного присутствия», вместо этого бросившись в другую крайность - к отрицанию, изоляционизму и полному выводу войск. В конце концов, интервенты ушли, возложив вину за последовавший хаос на коррупцию, неблагодарность и якобы трусость своих бывших партнёров...
В Косово и Ираке во имя реализации этих планов развёртывались всё более внушительные силы. В Косово администрация ООН присвоила себе право заключать под стражу любого, изменять конституцию, назначать чиновников и утверждать бюджет правительства (хотя пользовалась этими полномочиями довольно осторожно). В Ираке Пол Бремер, глава Временной администрации коалиционных сил, взял на себя всю полноту исполнительной власти и направил американских и британских чиновников - я был одним из них - управлять иракскими провинциями. Они переписали учебные программы университетов, перестроили армию, уволили сотни тысяч членов партии Саддама Хусейна «Баас» и арестовали десятки тысяч его сподвижников.
Афганистан - третья из четырёх крупных интервенций нового века - стал исключением. Там глава миссии ООН Лахдар Брахими и министр обороны США Дональд Рамсфельд предложили «облегчённое присутствие»...
К 2004 г., через три года после вмешательства, большая часть Афганистана была более безопасной, свободной и процветающей, с лучшими услугами для населения и возможностями развития, чем за последние тридцать лет. Но у этой истории была и тёмная сторона: коррупция распространилась намного больше, чем во времена советской оккупации или правления талибов, полиция действовала жестоко, а судебная система работала только для тех, кто мог позволить себе взятки. Производство опийного мака, которое к 2000 г. было практически уничтожено талибами, возросло...
Исследователи афганской проблематики предупреждали, что отсутствие качественного управления приведёт к отчуждению местного населения и подорвёт доверие к афганскому правительству. Практически все верили, что существует реалистичный план по улучшению управления в Афганистане, не хватает лишь дополнительных ресурсов и увеличения международного военного присутствия. Как утверждалось в одном из докладов «Рэнд» 2003 г. о государственном строительстве: «Соединённые Штаты и их союзники вложили в постконфликтное Косово в 25 раз больше денег и направили туда в 50 раз больше войск в расчёте на душу населения, чем в постконфликтный Афганистан. Этот высокий уровень вложений в значительной степени объясняет достижение более впечатляющих результатов, измеряемых в количестве демократических институтов и динамике экономического роста».
Подобные идеи заставили НАТО начать вторую, более интенсивную интервенцию: операцию по смене режима, направленную на этот раз не против «Талибана», а против властных структур, созданных союзником коалиции Карзаем. К 2005 г. по всей стране НАТО сформировало «провинциальные группы восстановления»; ООН начала разоружение и демобилизацию полевых командиров и их ополченцев, а число военнослужащих международного контингента начало расти. Генерал Джон Абизаид, глава Центрального командования США, предсказал, что 2005 г. станет «решающим годом».
К 2006 г. самые влиятельные полевые командиры были лишены своих постов в Гильменде, а Великобритания направила в эту провинцию тысячи новых военнослужащих. Их целью была отнюдь не борьба с «Талибаном», который в то время считался слабой организацией. Скорее, войска сосредоточились на улучшении управления и правосудия, а также на искоренении коррупции и наркотиков. Этот план, получивший название «комплексный подход», требовал всё более активного международного присутствия. Мало кто сомневался в его осуществимости. Командующий операцией под руководством НАТО британский генерал Дэвид Ричардс настаивал на том, что миссия «выполнима, если мы выработаем правильную формулу и выделим достаточно ресурсов». Он увеличил численность войск под своим командованием с 9 до 33 тысяч человек и заявил, что 2006 г. будет «решающим».
Но по мере увеличения численности войск вопрос эффективного управления превратился в проблему подавления мятежа и сопротивления. В 2006 г. число взрывов и терактов, организованных талибами, увеличилось в 5 раз, а потери среди британских военнослужащих возросли десятикратно. В этом также обвинили несовершенный план и недостаточное финансирование. В 2007 г. новый генерал объявил о другой стратегии, требующей ещё больше ресурсов. То же произошло и в 2008 году. За увеличением численности войск НАТО последовало и увеличение численности американских подразделений. В 2009 г. американский генерал Стэнли Маккристал объявил о новом плане, предусматривающем развёртывание 130 тысяч солдат США и НАТО, заявив, что у него «забот выше крыши в решающий год».
Неудача даже не рассматривается
К этому моменту были убиты десятки тысяч афганцев и тысячи международных военнослужащих. Афганистан стал гораздо менее безопасным местом, чем в 2005 году. Однако интервенты по-прежнему настаивали на том, что где-то там существует формула государственного строительства и борьбы с повстанцами, способная привести к успеху. Эксперты по борьбе с повстанцами заговорили о том, что 700 тысяч военнослужащих, наверно, будет достаточно.
С ростом присутствия США в Афганистане повышался и градус политической риторики в Вашингтоне. В 2003 г., когда в Афганистане погибли 30 американских военнослужащих, можно было оправдать эту миссию как одну из ряда небольших операций, проводимых Соединёнными Штатами от Азии до Африканского Рога. Но к 2008 г., когда ежегодно стало погибать в пять раз больше военных, а десятки миллиардов долларов сжигались в топке войны, потребовались более убедительные и аргументированные оправдания. Официальные лица теперь утверждали, что если талибы захватят Афганистан, следующей жертвой будет Пакистан, и тогда в руки к экстремистам попадёт ядерное оружие. Поимка Усамы бен Ладена, настаивал президент Барак Обама, требует решительной победы в Афганистане. Неудача даже не рассматривается.
Разумеется, всё это было неправдой. Пакистан и большая часть Ближнего Востока были более значимыми угрозами с точки зрения терроризма и региональной нестабильности. Для поимки бен Ладена нужно было просто найти и схватить бен Ладена. Но свирепые и переменчивые ветры общественного мнения требовали всё более параноидальных и грандиозных заявлений. Планы США по государственному строительству и борьбе с повстанцами маскировались уклончивыми ответами и эвфемизмами, оправдывались искажённой логикой, облекались в пристрастную статистику и украшались ложными аналогиями. Они были негибкими, упрощенческими, чрезмерно оптимистичными и визгливо самоуверенными. И поскольку эти планы по-прежнему были зациклены на исправлении ситуации в южных районах Афганистана, где доминировали талибы, они отнимали инвестиции у стабильных, гостеприимных районов центра и севера страны, где всё ещё был возможен значительный прогресс в развитии.
Многие из этих оптимистичных планов содержали едва скрываемые пророчества о провале. Например, Маккристал утверждал, что никакая военная мощь США не стабилизирует Афганистан «до тех пор, пока повсеместная коррупция и обирание простых граждан будут оставаться характерными чертами управления»...
Американцам и их союзникам казалось невероятным и неправдоподобным, что вооружённые силы США с их боевыми флотилиями и возможностями ведения кибервойн, передовыми планами борьбы с мятежниками и планами государственного строительства, миллиардами долларов помощи и инвестиций могут успешно сдерживаться средневековыми по своему мышлению ополченцами, живущими в глинобитных хижинах, имеющими на вооружении устаревшие образцы стрелкового оружия образца 1940-х гг. и ездящими верхом на лошадях. Интервенты продолжали верить, что международное сообщество может преуспеть в государственном строительстве в любой точке мира при наличии правильного плана и достаточных финансовых ресурсов...
https://globalaffairs.ru/articles/poslednie-dni-intervenczii/
Однако на Балканах, в Афганистане и Ираке - регионах, прошедших через горнило гораздо более суровых испытаний, лишений, страданий и обнищания, чем какой-либо город или область внутри США, - американские и европейские чиновники настаивали на существовании некой универсальной формулы успеха, «чётко определённой миссии» и «стратегии выхода». Любая неудача или отступление, рассуждали они, может быть вызвана лишь отсутствием международного планирования или нехваткой ресурсов.
Эти идеи нанесли большой урон в Боснии и Косово. Но в процессе интервенций в Афганистан и Ирак, представлявших собой неустойчивое сочетание контртеррористических и гуманитарных операций, вскоре переросших в ещё более нестабильную смесь государственного строительства и борьбы с повстанцами, они оказались роковыми. С самого начала планы международного контингента были совершенно оторваны от местных реалий. В первом проекте стратегии развития Афганистана, подготовленном международными консультантами в 2002 г., афганцы описывались как приверженцы «подотчётного, многонационального представительного правительства на базе широкой коалиции», опирающегося на «уважение к правам человека». В том же году тогдашний советник по национальной безопасности США Кондолиза Райс заявила, что Афганистан - рассадник терроризма, представляющего «экзистенциальную угрозу безопасности нашей страны».
Такая явная ложь, умножавшаяся с каждой новой стратегией или планом, была нужна, чтобы заполучить ресурсы и обосновать необходимость интервенции...
Политические лидеры настолько сгущали краски, что, когда их заблуждение стало очевидно, они не смогли вернуться к здравой позиции «умеренного присутствия», вместо этого бросившись в другую крайность - к отрицанию, изоляционизму и полному выводу войск. В конце концов, интервенты ушли, возложив вину за последовавший хаос на коррупцию, неблагодарность и якобы трусость своих бывших партнёров...
В Косово и Ираке во имя реализации этих планов развёртывались всё более внушительные силы. В Косово администрация ООН присвоила себе право заключать под стражу любого, изменять конституцию, назначать чиновников и утверждать бюджет правительства (хотя пользовалась этими полномочиями довольно осторожно). В Ираке Пол Бремер, глава Временной администрации коалиционных сил, взял на себя всю полноту исполнительной власти и направил американских и британских чиновников - я был одним из них - управлять иракскими провинциями. Они переписали учебные программы университетов, перестроили армию, уволили сотни тысяч членов партии Саддама Хусейна «Баас» и арестовали десятки тысяч его сподвижников.
Афганистан - третья из четырёх крупных интервенций нового века - стал исключением. Там глава миссии ООН Лахдар Брахими и министр обороны США Дональд Рамсфельд предложили «облегчённое присутствие»...
К 2004 г., через три года после вмешательства, большая часть Афганистана была более безопасной, свободной и процветающей, с лучшими услугами для населения и возможностями развития, чем за последние тридцать лет. Но у этой истории была и тёмная сторона: коррупция распространилась намного больше, чем во времена советской оккупации или правления талибов, полиция действовала жестоко, а судебная система работала только для тех, кто мог позволить себе взятки. Производство опийного мака, которое к 2000 г. было практически уничтожено талибами, возросло...
Исследователи афганской проблематики предупреждали, что отсутствие качественного управления приведёт к отчуждению местного населения и подорвёт доверие к афганскому правительству. Практически все верили, что существует реалистичный план по улучшению управления в Афганистане, не хватает лишь дополнительных ресурсов и увеличения международного военного присутствия. Как утверждалось в одном из докладов «Рэнд» 2003 г. о государственном строительстве: «Соединённые Штаты и их союзники вложили в постконфликтное Косово в 25 раз больше денег и направили туда в 50 раз больше войск в расчёте на душу населения, чем в постконфликтный Афганистан. Этот высокий уровень вложений в значительной степени объясняет достижение более впечатляющих результатов, измеряемых в количестве демократических институтов и динамике экономического роста».
Подобные идеи заставили НАТО начать вторую, более интенсивную интервенцию: операцию по смене режима, направленную на этот раз не против «Талибана», а против властных структур, созданных союзником коалиции Карзаем. К 2005 г. по всей стране НАТО сформировало «провинциальные группы восстановления»; ООН начала разоружение и демобилизацию полевых командиров и их ополченцев, а число военнослужащих международного контингента начало расти. Генерал Джон Абизаид, глава Центрального командования США, предсказал, что 2005 г. станет «решающим годом».
К 2006 г. самые влиятельные полевые командиры были лишены своих постов в Гильменде, а Великобритания направила в эту провинцию тысячи новых военнослужащих. Их целью была отнюдь не борьба с «Талибаном», который в то время считался слабой организацией. Скорее, войска сосредоточились на улучшении управления и правосудия, а также на искоренении коррупции и наркотиков. Этот план, получивший название «комплексный подход», требовал всё более активного международного присутствия. Мало кто сомневался в его осуществимости. Командующий операцией под руководством НАТО британский генерал Дэвид Ричардс настаивал на том, что миссия «выполнима, если мы выработаем правильную формулу и выделим достаточно ресурсов». Он увеличил численность войск под своим командованием с 9 до 33 тысяч человек и заявил, что 2006 г. будет «решающим».
Но по мере увеличения численности войск вопрос эффективного управления превратился в проблему подавления мятежа и сопротивления. В 2006 г. число взрывов и терактов, организованных талибами, увеличилось в 5 раз, а потери среди британских военнослужащих возросли десятикратно. В этом также обвинили несовершенный план и недостаточное финансирование. В 2007 г. новый генерал объявил о другой стратегии, требующей ещё больше ресурсов. То же произошло и в 2008 году. За увеличением численности войск НАТО последовало и увеличение численности американских подразделений. В 2009 г. американский генерал Стэнли Маккристал объявил о новом плане, предусматривающем развёртывание 130 тысяч солдат США и НАТО, заявив, что у него «забот выше крыши в решающий год».
Неудача даже не рассматривается
К этому моменту были убиты десятки тысяч афганцев и тысячи международных военнослужащих. Афганистан стал гораздо менее безопасным местом, чем в 2005 году. Однако интервенты по-прежнему настаивали на том, что где-то там существует формула государственного строительства и борьбы с повстанцами, способная привести к успеху. Эксперты по борьбе с повстанцами заговорили о том, что 700 тысяч военнослужащих, наверно, будет достаточно.
С ростом присутствия США в Афганистане повышался и градус политической риторики в Вашингтоне. В 2003 г., когда в Афганистане погибли 30 американских военнослужащих, можно было оправдать эту миссию как одну из ряда небольших операций, проводимых Соединёнными Штатами от Азии до Африканского Рога. Но к 2008 г., когда ежегодно стало погибать в пять раз больше военных, а десятки миллиардов долларов сжигались в топке войны, потребовались более убедительные и аргументированные оправдания. Официальные лица теперь утверждали, что если талибы захватят Афганистан, следующей жертвой будет Пакистан, и тогда в руки к экстремистам попадёт ядерное оружие. Поимка Усамы бен Ладена, настаивал президент Барак Обама, требует решительной победы в Афганистане. Неудача даже не рассматривается.
Разумеется, всё это было неправдой. Пакистан и большая часть Ближнего Востока были более значимыми угрозами с точки зрения терроризма и региональной нестабильности. Для поимки бен Ладена нужно было просто найти и схватить бен Ладена. Но свирепые и переменчивые ветры общественного мнения требовали всё более параноидальных и грандиозных заявлений. Планы США по государственному строительству и борьбе с повстанцами маскировались уклончивыми ответами и эвфемизмами, оправдывались искажённой логикой, облекались в пристрастную статистику и украшались ложными аналогиями. Они были негибкими, упрощенческими, чрезмерно оптимистичными и визгливо самоуверенными. И поскольку эти планы по-прежнему были зациклены на исправлении ситуации в южных районах Афганистана, где доминировали талибы, они отнимали инвестиции у стабильных, гостеприимных районов центра и севера страны, где всё ещё был возможен значительный прогресс в развитии.
Многие из этих оптимистичных планов содержали едва скрываемые пророчества о провале. Например, Маккристал утверждал, что никакая военная мощь США не стабилизирует Афганистан «до тех пор, пока повсеместная коррупция и обирание простых граждан будут оставаться характерными чертами управления»...
Американцам и их союзникам казалось невероятным и неправдоподобным, что вооружённые силы США с их боевыми флотилиями и возможностями ведения кибервойн, передовыми планами борьбы с мятежниками и планами государственного строительства, миллиардами долларов помощи и инвестиций могут успешно сдерживаться средневековыми по своему мышлению ополченцами, живущими в глинобитных хижинах, имеющими на вооружении устаревшие образцы стрелкового оружия образца 1940-х гг. и ездящими верхом на лошадях. Интервенты продолжали верить, что международное сообщество может преуспеть в государственном строительстве в любой точке мира при наличии правильного плана и достаточных финансовых ресурсов...
https://globalaffairs.ru/articles/poslednie-dni-intervenczii/