Союз Защиты Родины и свободы
Публикую шикарный пост. Аналитика. Летом 1918 года белогвардейская организация «Союз Защиты Родины и свободы» подняла кровавый мятеж в Ярославле, Рыбинске и Муроме. Мятеж не удался, но зато была пролита кровь сотен русских людей, а древний Ярославль, во время его штурма подразделениями Красной Армии, был буквально разрушен артиллерийским огнём. Эти события стали одним из самых драматических эпизодов гражданской войны. Но мало кто знает, что за самой трагедией стояли закулисные международные интриги тогдашних ведущих западных держав. Как известно, политическую программу российского белого движения на заре гражданской войны сформулировал генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Как то: Россия единая и неделимая; восстановление дореволюционной законности и порядка; свержение большевизма; верность союзникам по Антанте; национальная диктатура вплоть до созыва Учредительного собрания, которое и должно определить будущее государственное устройство России и т.д. Как оказалось, данную программу, главным образом, разделял контрреволюционный офицерский корпус бывшей императорской армии. Эти офицеры, собственно, и стали главной опорой белого движения и самыми опасными противниками пришедшим в 1917 году к власти большевиков-коммунистов. Мотивы, которые толкнули профессиональных военных в антисоветский лагерь, в общем-то понятны. Армия поначалу нейтрально отнеслась к свержению монархии и к другим революционным преобразованиям. Но потом стала огрызаться.
А огрызаться было из-за чего, революционные демократы (кстати, задолго до большевиков, ещё в марте 1917 года) отменили воинский устав, запретили ношение погон, нижним чинам разрешили разговаривать с начальством на равных и не исполнять их приказания, если они выглядели «контрреволюционными». И вообще, в армию усиленно внедрялись «свобода, равенство и братство», которые должны были из солдат и офицеров слепить некую единую массу бойцов «революционной России». Понятно, что ни к чему хорошему такие преобразования привести не могли. Офицеров и генералов возмущал не только тот факт, что эти новшества стали повально разлагать рядовой состав и стремительно разваливать армию, но и то, что за борт были фактически вышвырнуты все былые офицерские заслуги. А ведь многим из них продвижение по службе давалось ох как не легко! Возьмём к примеру самых видных вождей белого движения: генерал Лавр Корнилов - выходец из простых казаков; генерал Михаил Алексеев - сын крепостного крестьянина, прошедший путь от рядового солдата до начальника Штаба Верховного командующего; генерал Антон Деникин - сын обычного армейского капитана (родившегося, кстати, в семье крепостных крестьян); генерал Владимир Каппель - мелкопоместный дворянин, давно уже не имевший собственного имения и живший до революции исключительно на офицерское денежное довольствие.
Можно представить себе, чего им стоило продвижение по службе в такой строго иерархической стране, как Российская империя, где вся власть и влияние принадлежали главным образом знатным дворянским родам и фамилиям! Эти люди по жизни могли рассчитывать только на свой ум и профессионализм! И когда к ним явились какие-то непонятные «революционные товарищи» и потребовали уравнять себя с солдатской массой, призвав к фактическому отказу от своей предыдущей заслуженной жизни и нелёгкой карьеры. Вот этого господа офицеры терпеть не стали! Последней каплей терпения для них стали Октябрьский переворот и Брестский мир с Германией, фактически поставивший Россию на колени. Они взялись за оружие. Народ в итоге за ними не пошёл. Народ в своём большинстве не понимал, почему насущные проблемы государства следует решать не сейчас, а откладывать на потом, на усмотрение какого-то там непонятного Учредительного собрания? И что это такое - «восстановление законности»? То есть, снова надо передать власть царским коррупционерам, доведших страну до революции, землю возвратить помещикам и кулакам, а на фабрики вернуть буржуев-кровопийц? Ни один из признанных лидеров белого движения - ни генерал Деникин, ни адмирал Колчак, ни барон Врангель - так и не смогли дать внятный и убедительный ответ ни на один из этих вопросов, волновавших русскую общественность той эпохи. Поэтому народные массы белых не поддержали. Да белые и сами это чувствовали. Отсюда, их основная ставка в гражданской войне - расчёт вовсе не на русских людей и на их патриотическую антибольшевистскую сознательность, а на поддержку западных союзников по Антанте.
Один из организаторов военной интервенции в Россию британский посол Брюс Локкарт довольно цинично признавался в своих мемуарах: «Нашей политикой мы содействовали усилению террора и увеличению кровопролития… Алексеев, Деникин, Корнилов, Врангель изо всех сил стремились сбросить большевиков. Но для этой цели, без поддержки из-за границы, были слишком слабы, потому что в их собственной стране они находили опору только в офицерстве, которое было само по себе уже очень ослаблено. Мой помощник по разведке Хикс служил посредником между мной и врагами большевиков. Они были представлены в Москве так называемым центром, имевшим левое и правое крыло, а кроме того, лигой спасения России во главе с Савинковым. Оба контрреволюционных органа были единодушны лишь в одном отношении, оба желали получить от союзников помощь деньгами и оружием». Парадокс, но громкие и вроде бы патриотические лозунги белых о «единой и неделимой» на деле стали служить интересам иностранных государств! Особо это проявилось в истории такой белой организации, как «Союз Защиты Родины и Свободы», руководимой известным в прошлом террористом Борисом Савинковым, имевшего на руках полномочия от засевших на Дону генералов Корнилова и Алексеева.
Как верно заметил питерский историк-журналист Алексей Щербаков, Савинков явно относился к поклонникам модной на заре 20-го столетия философии немца Фридриха Ницше о сверхчеловеке, который стоит «по ту сторону добра и зла» и который не подвластен так называемой «христианской морали» общества - мол, такая личность должна управлять миром и ей позволено абсолютно всё! (Эти убеждения занесли Бориса Викторовича, в конце концов, в поклонники фашизма). Поэтому Савинков, будучи до революции одним из руководителей Боевой организации эсеров, с хладнокровным спокойствием профессионального киллера организовывал многочисленные покушения на царских сановников, готовясь убить и самого царя. А после Октябрьского переворота строил заговоры уже против Советской власти. При этом он сам никогда не шёл на террористические акции, предпочитая отправлять на смерть других, ещё бы, сверхличность должна только дирижировать и управлять процессом. Он объявился в Москве в начале весны 1918 года. Свой «Союз защиты» он принялся формировать по военному принципу. К лету эта организация насчитывала по разным оценкам не менее 5 тысяч человек, главным образом боевых офицеров. Организация строилась на началах строгой конспирации: отделенный командир знал только взводного, взводный - только ротного, ротный - батальонного, батальонный - полкового.
Начальник дивизии знал четырёх полковых командиров, полковой командир - четырёх батальонных и т. д. Союз возглавлялся штабом, руководил которым полковник Александр Перхуров. В различных учреждениях штаба насчитывалось до 200 человек. Имелись отделы - формирования и вербовки новых членов, иногородний, оперативный, разведки и контрразведки, террористический. Подразделения организации, по свидетельству самих её участников, находились не только в Москве, но и в Ярославле, Костроме, Калуге, Нижнем Новгороде, Арзамасе, Казани, Муроме, Рыбинске, Рязани. Таким образом, Союз как бы охватывал красную столицу полукольцом - в случае мятежа можно было одним ударом покончить не только с красным Совнаркомом, но и с Советами в ближайших городах. Однако в конце мая случился «досадный» провал. Один из членов Союза некий юнкер Иванов проболтался своей знакомой медсестре о готовящемся путче. Та обратилась на Лубянку в ВЧК, где сразу оценили нависшую угрозу. Последовала череда арестов в столице и в Казани. И хотя руководству Союза удалось скрыться, удар чекистов разрушил многие связи Союза - контакты с некоторыми городами оказались утерянными, поэтому численность боевых подразделений резко упала. Тем не менее в июле Савинков поднял вооружённые восстания в городах Поволжья. Не надо быть сведущим в военном деле, чтобы понять весь авантюризм этой акции! Попытаться захватить сразу несколько городов, отстоящих друг от друга не за одну сотню километров, да весьма скромными силами не более чем в тысячу человек, оставшимися после майского разгрома. Это было настоящее безумие, однако штаб Союза отдал соответствующий приказ.
Как оказалось, на этом настояли главные спонсоры заговорщиков, западные дипломаты. Дело всё в том, что с самого начала Союз находился на полном содержании послов иностранных западных государств, мечтавших о новом втягивании России в войну против Германии, в случае своей победы Савинков твёрдо обещал им новый Восточный антигерманский фронт. В мемуарах британский посол Локкарт признался в щедром финансировании белого движения. Не отставал от британца и посол Франции Жозеф Нуланс, взявший на себя спонсирование «Союза защиты», речь идёт о десятках тысяч рублей (непосредственно на волжские восстания французы сразу «отвалили» два миллиона). Борис Савинков вообще состоял в штате французского посольства в качестве помощника посла по особым поручениям! Кстати, очень яркую характеристику политики, проводимой Западом по отношении к белогвардейцам, дал в своём капитальном труде «Российская контрреволюция в 1917-1918 годах» военный историк-эмигрант Николай Головин: «Россия стала для Антанты лишь ареной борьбы с немцами. Русские интересы исключались с поля зрения. Всякое мероприятие, хотя бы и гибельное для России, но обещающее хотя бы незначительный вред немцам, считалось полезным. Особенно ярко проводили такую тактику представители Франции. Этим и объясняется те несерьёзность, почти авантюризм союзнических планов и явная невыполнимость даваемых обещаний. А это в свою очередь вело к предпочтению, оказываемому французскими представителями русским политическим деятелям авантюристического пошиба. Очень показательным в этом отношении является то, что они содействовали образованию Б. Савинковым такой авантюристической организации как «Союз Защиты Родины и Свободы».
Именно французский посол Нуланс более всех настаивал на восстании Союза - якобы в целях облегчения высадки англо-французского десанта в Архангельске и последующего его продвижения к Москве. В 1924 году, представ перед Военной Коллегией Верховного суда СССР, Савинков так рассказал об этой «просьбе» французов, чётко носящей характер приказа: «Я обдумал этот план и готов был забраковать его. Мне не казалось, что у нас есть достаточно сил. Я себе говорил, что разумнее перевести организацию, хотя бы частично, в Казань и поднять там восстание при приближении чехов. Но через Гренара мне была выслана телеграмма Нуланса из Вологды, в которой он категорически подтверждал, что десант высадится между 5 и 10 июля и категорически просил мня начать восстание на Верхней Волге именно в эти дни, а не в какие-либо другие, ибо иначе может случиться так, что «десант высадится, а вы ещё не выступили». Вот эта-то телеграмма и заставила меня выступить». Мне кажется, что была ещё одна причина, по которой Савинков решился на авантюру с восстаниями. После захвата российской столицы интервентами и белогвардейцами предполагалось сформировать новое антибольшевистское правительство. В 1924 году данное обстоятельство заинтересовало советских судей.
Увы, неудавшийся «диктатор» оказался негодным полководцем. Главный удар повстанцев должен был обрушиться на Рыбинск, где находились артиллерийские склады, сюда во главе большого отряда офицеров направился сам вождь. В случае успеха, рыбинские мятежники вместе с захваченной артиллерией должны были соединиться с восставшим Ярославлем, после чего держаться до подхода западных интервентов. Однако всё пошло наперекосяк. В Рыбинске повстанцы напоролись на бдительных красноармейцев-часовых, которые своим огнём отогнали наступавших офицеров от военных складов. Белогвардейцы рассеялись кто куда, удрал и сам «сверхчеловек» Савинков. В Муроме мятежники, руководимые подполковником Николаем Сахаровым и доктором Николаем Григорьевым, сумели занять город. Но при подходе отрядов Красной Армии повстанцы позорно бежали, так и не приняв боя. Более «удачно» действовал полковник Перхуров, сумевший со своими людьми захватить Ярославль и удерживать его в течении 16 дней. Однако помощи от западников он так и не дождался. Как потом выяснилось, иностранцы тогда и не думали высаживаться (высадка интервентов в Архангельске произошла лишь 2-го августа). Они лишь хотели убедиться в дееспособности белых заговорщиков, для того и организовали столь циничную «разведку боем». Перхуров в данной ситуации тоже оказался не героем. Фактически, он бросил своих своих бойцов в окружённом красными городе и с небольшим отрядом приближённых офицеров бежал вниз по Волге навстречу наступавшим чехословакам.
Поэтому очень странно слышать от некоторых нынешних антисоветчиков рассуждения о «геройском белом восстании» в Ярославле. Хороши же «герои», действовавшие по заданию иностранцев, да ещё в трудную минуту бросившие своих же товарищей. После разгрома восстания вожди Союза перешли линию Восточного фронта и собрались в белой Казани. Впрочем, не смотря на столь удачное стечение обстоятельств, объяснения с соратниками по «Союзу Защиты» у Савинкова вышли очень тяжёлыми. Вряд ли главный вождь сумел дать внятные и убедительные пояснения и по поводу неудачной организации восстаний в Верхнем Поволжье, и по поводу предательства иностранных интервентов. Савинков был вынужден распустить свой Союз, скорее всего, белые офицеры больше не захотели иметь никаких дел с бывшим эсеровским террористом. Сам же неудавшийся «диктатор всея Руси» ещё какое-то время без дела болтался в Казани. А потом решил заняться большой политикой, для чего направился на восток. От имени адмирала Колчака Савинков отбыл в Европу в качестве эмиссара колчаковского правительства лоббировать интересы белого движения. Потом, уже после гражданской войны, у него были политические шашни с британской разведкой, с фашистами Муссолини, с оголтелым русофобом, польским диктатором Юзефом Пилсудским, который помог Савинкову организовать бандитские рейды в советскую Белоруссию. Словом, авантюрист оставался верен себе.
Как известно, в результате многоходовой операции «Синдикат-2» чекисты выманили Бориса Викторовича на территорию СССР, где тут же его арестовали. Суд учёл раскаяние Савинкова и приговорил его к 10 годам лишения свободы. В мае 1925 года разочаровавшийся во всём и вся «сверхчеловек» покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна Лубянской тюрьмы. А вот Перхурову повезло гораздо меньше. В 1920 году он после разгрома колчаковских армий попал в плен под Иркутском, после чего перешёл на сторону Советской власти и стал служить в красном штабе Приуральского военного округа. В 1922 году его разоблачили как одного из организаторов Ярославского мятежа. По приговору Военной коллегии Верховного трибунала бывший полковник Перхуров был приговорён к расстрелу. Ещё более драматично сложилась судьба доктора Николая Григорьева. Из Казани он уехал в колчаковскую Сибирь, где пытался заниматься вопросами агитации и пропаганды, редактируя в Ново-Николаевске газету «Военные ведомости». В конце 1919 года его переманил к себе командующий Сибирской белой армией генерал Рудольф Гайда, из чешских легионеров.
Вместе с Гайдой Григорьев втянулся в новую авантюру, направленную уже против колчаковской власти. Во Владивостоке Гайда попытался под знамёнами эсеровской «демократии» поднять против диктатора-адмирала вооружённый мятеж, но неудачно, местный гарнизон хранил Колчаку верность. В ходе подавления восстания доктор Григорьев был убит, по одним сведениям, он сам себя взорвал гранатой, по другим, его просто застрелили белые каратели. В общем, авантюрист Григорьев оказался под стать своему вождю. Парадокс, но белые во Владивостоке, по существу, привели в исполнение смертный приговор революционного трибунала Владимирской губернии, осудившего Григорьева на расстрел за организацию Муромского мятежа. Увы, уроки савинковской авантюры не пошли белым впрок. Они, вплоть до последних боёв гражданской войны, были готовы молиться на своих «западных друзей». А сами зарубежные интервенты, засевшие в белых тылах, жестоко грабили и истязали Россию, зависимые от них белые генералы были вынуждены закрывать на это глаза. Дискредитация белой идеи оказалась полной! И как только поддержка иностранцев ослабла, рухнул и весь белый лагерь.
Мой телеграм канал, чтобы не пропустить новые посты (Дмитрий Баффет). Подписывайтесь!