Чапаев и пустота.
Свое стремление к чтению я открывал именно Виктором Олеговичем, как не странно прослушав аудио книгу generation П. Чапаева и Пустоту не брал из-за его размеров, но лето всетаки дает больше свободного времени и это вреся потраченно с пользой. Любимых цитат будет меньше, что не означает отсутствия в них интереса.
***
Похоже, во всем этом ресторане только жирная черная муха, методично бившаяся о пыльное стекло окна, знала, что делать дальше.
Так как же ты, Петька, дошел до такой жизни, что спрашиваешь меня, своего боевого командира, всегда ли то, что происходит у тебя в голове, это то, что происходит у тебя в голове, или не всегда?
Мы в Японии производим лучшие телевизоры в мире, но это не мешает нам осознавать, что телевизор - это просто маленькое прозрачное окошко в трубе духовного мусоропровода. Я не имел в виду тех несчастных, которые всю жизнь загипнотизированно смотрят на бесконечный поток помоев, ощущая себя живыми только тогда, когда узнают банку от знакомых консервов.
СИЛА НОЧИ, СИЛА ДНЯ.
ОДИНАКОВА ХУЙНЯ.
То, что имперратор говорил по-английски, совершенно не казалось мне удивительным. Еще не хватало, чтобы перед смертью он стал бы изъясняться на языке, оскверненном декретами Совнаркома.
Давайте не будем состязаться в вежливости.
***
Похоже, во всем этом ресторане только жирная черная муха, методично бившаяся о пыльное стекло окна, знала, что делать дальше.
Так как же ты, Петька, дошел до такой жизни, что спрашиваешь меня, своего боевого командира, всегда ли то, что происходит у тебя в голове, это то, что происходит у тебя в голове, или не всегда?
Мы в Японии производим лучшие телевизоры в мире, но это не мешает нам осознавать, что телевизор - это просто маленькое прозрачное окошко в трубе духовного мусоропровода. Я не имел в виду тех несчастных, которые всю жизнь загипнотизированно смотрят на бесконечный поток помоев, ощущая себя живыми только тогда, когда узнают банку от знакомых консервов.
СИЛА НОЧИ, СИЛА ДНЯ.
ОДИНАКОВА ХУЙНЯ.
То, что имперратор говорил по-английски, совершенно не казалось мне удивительным. Еще не хватало, чтобы перед смертью он стал бы изъясняться на языке, оскверненном декретами Совнаркома.
Давайте не будем состязаться в вежливости.