ПАМЯТИ Ф.ИСКАНДЕРА... Юмор напоминает след человека, заглянувшего в пропасть и отползающего обратно
"Юмор напоминает след человека, заглянувшего в пропасть и отползающего обратно", - цитата Ф.И., а Д.Быков посвятил (не)ушедшему ... проникновенный спич, назвать который некрологом душа не поворачивается... Для нас важно помнить и перечитывать одного из любимейших авторов не только за т.н. "магический реализм", героику "Сандро", притчевость "Кроликов и Удавов" и "Созвездие Козлотура"... Фазиль смог в абрис простой истории и сюжета вписать гениальное архетипическое начало целого народа, и не только абхазского... Это проекция нравов и времени СССР, в России не устаревает, позволяя оценить и сравнить конвергенцию народов и масс тогда, и, собственно, сейчас, узрев не только трансформацию и деградацию обитаемого пространства, так живописно описанного Ф.Искандером...
"Невозможно писать про Искандера банальности, но чтобы найти для некролога небанальную форму - надо быть Искандером, а он такой один. Он умел без фамильярности и скучного пиетета говорить о великих. Мог сказать, что стихи раннего Пастернака производят впечатление разговора с бесконечно интересным и очень пьяным человеком. Мог сказать, что мир у Толстого погружен в сперматический бульон. И всегда это было точно, а если не ново, то по-новому сформулировано. И всегда почему-то разговор с ним оставлял впечатление новизны и силы, даже когда говорил он совершенно очевидные вещи. Кстати, когда его кумир Толстой говорил такие же очевидные истины, это всегда вызывало либо колоссальный интерес, либо лютую злобу. Потому, вероятно, что Толстой воспринимался как еще один пророк, фигура библейского масштаба. Не стану говорить так про Искандера, торопясь залить его елеем, - но что-то в нем действительно было, что-то, придававшее вес каждому его слову. И трудно так сразу объяснить, что это было. Может, он действительно жил в соответствии со своими правилами, и каждое его слово было оплачено опытом. А может, он стал творцом новой мифологии, нанес свою Абхазию на мировую литературную карту, и знаем мы ее не по отцам-основателям этой литературы, а по нашему современнику Искандеру. А может, дело было в том, что он не был склонен ни к эйфории, ни к отчаянию, - он был человек стойкий и спокойный, как его любимые герои... Искандер... обожал описывать людей за работой, профессионалов, мастеров, тех, кто умеет и любит делать дело. Бог у него - такой же мастер. " (подробнее, novayagazeta)
"Солнце уже довольно сильно припекало, и от папоротниковых зарослей поднимался тот особый запах разогретого папоротника, грустный дух сотворенья земли, дух неуверенности и легкого раскаяния.
В этот еще свежий зной, в этот тихий однообразный шелест папоротников словно так и видишь Творца, который, сотворив эту Землю с ее упрощенной растительностью и таким же упрощенным и потому, в конце концов, ошибочным, представлением о конечной судьбе ее будущих обитателей, так и видишь Творца, который пробирается по таким же папоротникам вон к тому зеленому холму, с которого он, надо полагать, надеется спланировать в мировое пространство.
Но есть что-то странное в походке Творца, да и к холму этому он почему-то не прямо срезает, а как-то по касательной двигается: то ли к холму, то ли мимо проходит.
А-а, доходит до нас, это он пытается обмануть назревающую за его спиной догадку о его бегстве, боится, что вот-вот за его спиной прорвется вопль оставленного мира, недоработанного замысла:
- Как?! И это все?!
- Да нет, я еще пока не ухожу, - как бы говорит на этот случай его походка, - я еще внесу немало усовершенствований...
И вот он идет, улыбаясь рассеянной улыбкой неудачника, и крылья его вяло волочатся за его спиной. Кстати, рассеянная улыбка неудачника призвана именно рассеять у окружающих впечатление о его неудачах"
(Фазиль Искандер. "Сандро из Чегема")
N.B. ...
"В королевстве кроликов страшнее всего было оказаться под огнем патриотического гнева. По обычаям кроликов, патриотический гнев следовало всегда и везде поощрять. Каждый кролик в королевстве кроликов в момент проявления патриотического гнева мгновенно становится рангом выше того кролика, против которого был направлен его патриотический гнев... Жестокость - это храбрость трусов"
(Фазиль Искандер. "Кролики и Удавы")