МАСТЕРСКАЯ БЕЗ МАСТЕРА... Скончался Петр Наумович Фоменко...
... ушел из жизни настоящий кумир театральной Москвы (и не только, на его спектакли и гастроли ехали со всей России, со всего мира), которого боготворили приверженцы разных театральных школ и направлений, который оставил такой яркий след, как комета. Он из плеяды стремительных, ироничных, образных, легких, но неуживчивых, - мятущихся по свету как по небосклону людей, в поисках умиротворения и покоя, тяготившихся рамками общепризнанных канонов и морали. Недавно мы отмечали его 80-летний юбилей, но разве Мастер и его Мастерская производили впечатления древностей?!
... "Дом, где разбиваются сердца" по Шоу, "Одна абсолютно счастливая деревня" по Вахтину, "Отравленная туника" по Гумилеву , "Египетские ночи" по Пушкину и Брюсову, "Прости нас, Жан-Батист" по Мольеру, "Семейное счастие" и "Война и мир. Начало романа" по Толстому, "Волки и овцы" и "Бесприданница" по Островскому, "Улисс" по Джойсу, "Три сестры" по Чехову, "После занавеса" по Чехову и Фрилу, "Белые ночи" по Достоевскому, "Безумная из Шайо" по Жироду... Сколько ярких, блистальеных спектаклей (всех и не перечислишь), шедших по много лет, и не устаревающих, запоминающихся. "Смерть Фоменко это не просто потеря, а конец настоящего театра", - отозвался на утрату режиссер, худрук театра "Эрмитаж" Михаил Левитин. Без преувеличения - легендарный режиссер П.Фоменко.
Тонкий психолог, профессор (не только по заслуженному званию, но и по педагогической манере, по интонации), умевший находить общий язык с разношерстной труппой, сумевший воспитать столько замечательных учеников, актеров и актрис, не давивший на дарования, на задавливавший их менторской манерой и грубым окриком и хлыстом, прекрасный знаток литературы и театра. Сказалось учеба на филологическом факультете Московского педагогического института им. В.И. Ленина, и режиссерский факультет ГИТИСа. За время работы им поставлено более 60 спектаклей, в начале 90-х появился свой, собственный театр - Мастерская Петра Фоменко. Первая проба театрального пера в 60-х, и почти сразу запрет, советская пропаганда не приняла и не пропустила "Смерть Тарелкина". Н.Фоменко "эмигрирует" в Ленинград, Тбилиси, и только потом возвращается в Москву.
А не приживался нигде Фоменко не потому, что пытался насолить советской власти, а оттого, что художнику привычно ломать каноны, мыслить не по утвержденным правилам, а вопреки им, с тайным или явным намеком на то, что в литых чиновничьих головах порождало досадливые сомнения. Так было и со "Смертью Тарелкина" в Москве - после пяти десятков показов! - и с "Новой Мистерией-буфф" в Ленинграде. За это режиссер был заклеймен, как "осквернитель русской классики". К счастью, серьезных оргвыводов не последовало... "Театр Фоменко не пыльный, бутафорский, а истинный. Мастер ставит - или позволяет это делать другим - спектакли, волнующие загадкой: жестов, интонаций, взглядов. Островский, Гоголь, Пушкин, Чехов - казалось бы, что нового можно в них открыть? Однако режиссерский замысел поглощает, у зрителя замирает сердце не только от слов, но и от скрипа половиц, вздохов, шелеста платьев. И слезы в "Мастерской" настоящие, и смех. В искренности аплодисментов тоже, разумеется, нет сомнений. Лицо режиссера выразительное, озаренное - мечта подлинного живописца или ваятеля. Глаза блестят тайной, пронзают. В них - то лукавство, то ирония, то гнев. Он обидчив, изменчив и непредсказуем. То, что казалось ему вчера восхитительным, нынче не стоит и ломаного гроша", - справедливо отмечает В.Бурт.
Однокурсник Фоменко, поэт Юрий Ряшенцев вспоминает, что Фоменко "походил на тех русских интеллигентов, о которых только в анекдотах можно было услышать. Притом было ощущение, что у него это сходство не только врожденное, но он его еще легонько имитирует. Он как будто бы нас всех не обидно разыгрывал. Тем не менее, все его любили, и чем дальше, тем больше. Какое-то он сразу же внушал почтение".
Талант многогранен. Говорят, в молодости П.Фоменко был... отменным футболистом и, если бы не увлек театр, мог заиграть на футбольных полях, пойти в тренеры, и получился бы великолепный тренер, потому знал, умел и мог, как научить, как работать с молодыми, не ущемляя самолюбия, но сбивая ретивость. Как писал Н.Отрада: "Я находил в нем маленькое сходство с тем в жизни человеческой, когда идет борьба прекрасного с уродством и мыслящего здраво с сумасбродством...", - более того, уверен, Н.Фоменко смог поставить бы даже... Историю одного футбольного матча, где была бы и интрига, и куча страстей и неожиданная развязка. Валентин Гафт уверял: "Петя мог бы поставить даже телефонную книгу, потому что в ней - живые люди: больные, здоровые, влюбленные, счастливые, огорченные, самоубийцы, возвращенные к жизни, дети, старики. Он знает жизнь - это его материал". А известный режиссер и педагог Женовач так отзывался о нем: "Петр Наумович - это некая стихия, некое явление природы, природная аномалия. В нем очень сильно лицедейское, непредсказуемое начало. Он удивительно, блистательно владеет интонацией, только ему одному ведомой, одному ему присущей. Он парадоксален сам по себе. Фоменко любит взрывать ситуацию, непредсказуемо ее разворачивать, и в этом он всегда живой, подвижный, интересный".
Вечная память, но нет... вечная - мертвая, - пусть будет ЖИВАЯ, ИСКРЕННЯЯ, ПРЕДАННАЯ, -
через его спектакли, учеников, которые подарили нам столько эмоций, столько тепла, радости, света...
... "Дом, где разбиваются сердца" по Шоу, "Одна абсолютно счастливая деревня" по Вахтину, "Отравленная туника" по Гумилеву , "Египетские ночи" по Пушкину и Брюсову, "Прости нас, Жан-Батист" по Мольеру, "Семейное счастие" и "Война и мир. Начало романа" по Толстому, "Волки и овцы" и "Бесприданница" по Островскому, "Улисс" по Джойсу, "Три сестры" по Чехову, "После занавеса" по Чехову и Фрилу, "Белые ночи" по Достоевскому, "Безумная из Шайо" по Жироду... Сколько ярких, блистальеных спектаклей (всех и не перечислишь), шедших по много лет, и не устаревающих, запоминающихся. "Смерть Фоменко это не просто потеря, а конец настоящего театра", - отозвался на утрату режиссер, худрук театра "Эрмитаж" Михаил Левитин. Без преувеличения - легендарный режиссер П.Фоменко.
Тонкий психолог, профессор (не только по заслуженному званию, но и по педагогической манере, по интонации), умевший находить общий язык с разношерстной труппой, сумевший воспитать столько замечательных учеников, актеров и актрис, не давивший на дарования, на задавливавший их менторской манерой и грубым окриком и хлыстом, прекрасный знаток литературы и театра. Сказалось учеба на филологическом факультете Московского педагогического института им. В.И. Ленина, и режиссерский факультет ГИТИСа. За время работы им поставлено более 60 спектаклей, в начале 90-х появился свой, собственный театр - Мастерская Петра Фоменко. Первая проба театрального пера в 60-х, и почти сразу запрет, советская пропаганда не приняла и не пропустила "Смерть Тарелкина". Н.Фоменко "эмигрирует" в Ленинград, Тбилиси, и только потом возвращается в Москву.
А не приживался нигде Фоменко не потому, что пытался насолить советской власти, а оттого, что художнику привычно ломать каноны, мыслить не по утвержденным правилам, а вопреки им, с тайным или явным намеком на то, что в литых чиновничьих головах порождало досадливые сомнения. Так было и со "Смертью Тарелкина" в Москве - после пяти десятков показов! - и с "Новой Мистерией-буфф" в Ленинграде. За это режиссер был заклеймен, как "осквернитель русской классики". К счастью, серьезных оргвыводов не последовало... "Театр Фоменко не пыльный, бутафорский, а истинный. Мастер ставит - или позволяет это делать другим - спектакли, волнующие загадкой: жестов, интонаций, взглядов. Островский, Гоголь, Пушкин, Чехов - казалось бы, что нового можно в них открыть? Однако режиссерский замысел поглощает, у зрителя замирает сердце не только от слов, но и от скрипа половиц, вздохов, шелеста платьев. И слезы в "Мастерской" настоящие, и смех. В искренности аплодисментов тоже, разумеется, нет сомнений. Лицо режиссера выразительное, озаренное - мечта подлинного живописца или ваятеля. Глаза блестят тайной, пронзают. В них - то лукавство, то ирония, то гнев. Он обидчив, изменчив и непредсказуем. То, что казалось ему вчера восхитительным, нынче не стоит и ломаного гроша", - справедливо отмечает В.Бурт.
Однокурсник Фоменко, поэт Юрий Ряшенцев вспоминает, что Фоменко "походил на тех русских интеллигентов, о которых только в анекдотах можно было услышать. Притом было ощущение, что у него это сходство не только врожденное, но он его еще легонько имитирует. Он как будто бы нас всех не обидно разыгрывал. Тем не менее, все его любили, и чем дальше, тем больше. Какое-то он сразу же внушал почтение".
Талант многогранен. Говорят, в молодости П.Фоменко был... отменным футболистом и, если бы не увлек театр, мог заиграть на футбольных полях, пойти в тренеры, и получился бы великолепный тренер, потому знал, умел и мог, как научить, как работать с молодыми, не ущемляя самолюбия, но сбивая ретивость. Как писал Н.Отрада: "Я находил в нем маленькое сходство с тем в жизни человеческой, когда идет борьба прекрасного с уродством и мыслящего здраво с сумасбродством...", - более того, уверен, Н.Фоменко смог поставить бы даже... Историю одного футбольного матча, где была бы и интрига, и куча страстей и неожиданная развязка. Валентин Гафт уверял: "Петя мог бы поставить даже телефонную книгу, потому что в ней - живые люди: больные, здоровые, влюбленные, счастливые, огорченные, самоубийцы, возвращенные к жизни, дети, старики. Он знает жизнь - это его материал". А известный режиссер и педагог Женовач так отзывался о нем: "Петр Наумович - это некая стихия, некое явление природы, природная аномалия. В нем очень сильно лицедейское, непредсказуемое начало. Он удивительно, блистательно владеет интонацией, только ему одному ведомой, одному ему присущей. Он парадоксален сам по себе. Фоменко любит взрывать ситуацию, непредсказуемо ее разворачивать, и в этом он всегда живой, подвижный, интересный".
Вечная память, но нет... вечная - мертвая, - пусть будет ЖИВАЯ, ИСКРЕННЯЯ, ПРЕДАННАЯ, -
через его спектакли, учеников, которые подарили нам столько эмоций, столько тепла, радости, света...