Сочи. Вдогонку
Освободившись от подготовки нашей первомайской акции и наблюдая за спорами об оценке сочинской кампании, решил тоже написать пару слов.
Вот тут на сайте краснодарского избиркома висит сводная таблица результатов выборов.
Итоговые ее цифры хорошо известны: из 123192 действительных бюллетеней, т.е. тех, по которым и производился подсчет результатов, 46202 - бюллетени, которыми голосовали либо досрочно (30965) либо вне помещения (15237). Общая доля таких бюллетеней среди всех действительных - 37,5%. Официальный результат Пахомова - 76,86%, Немцова - 13,61%, Дзагания - 6,75%.
Досрочное голосование - ресурс абсолютной фальсификации, проверить, не поменяли ли бюллетени в конвертах за ночь крайне сложно, да, как я понимаю, никто особенно и не пытался. Именно поэтому оно всегда применяется в качестве инструмента административного воздействия на результаты голосования. Только в данном случае оно побило все рекорды, дав четверть от всех проголосовавших.
Голосование вне помещения больше поддается контролю, по крайней мере, в теории, члены комиссии должны брать с собой, отправляясь с переносной урной, пару представителей кандидатов. Но, учитывая, что заинтересованных в честном голосовании представителей кандидатов на каждом участке всегда недостаточно для того, чтобы закрыть все узкие места, да и комиссии от этой своей обязанности склонны уклоняться, оно тоже традиционно используется для фальсификации. Наверняка использовалось и сейчас. Так, в Лазаревском районе вне помещения голосовало 28% всех голосовавших в день голосования. Это неслыханно много.
Оценить влияние на общий результат досрочного и надомного голосования легко. Исходя из гипотез, что все бюллетени, полученные в результате этого голосования, были заменены на бюллетени в поддержку Пахомова, что реально голосовали эти люди так же, как и те, кто пришел на участки сам, а также отбросив для удобства всех младших кандидатов, кроме Пахомова, Немцова и Дзагания, можем составить простое уравнение:
0,375 + 0,625х = 0,769
Здесь х - реальный процент голосов, поданных за Пахомова, 0,375 - суммарная доля проголосовавших досрочно или вне помещения (полагаем, что их голоса посчитали на 100% отданными Пахомову), 0,625 - доля избирателей, голосовавших непосредственно на участках в день голосования, наконец, 0,769 - это те самые 76,9%, приписанные Пахомову в итоговом протоколе.
Получаем 0,6304 или 63,04 % голосов у Пахомова без искажения вызванного "досрочкой" и голосованием на дому.
Таким образом, получается, что путем прямой фальсификации в пользу Пахомова у остальных кандидатов, в первую очередь, у Немцова и Дзагания было украдено 13,86%.
Поскольку в итоговом протоколе их доли распределились практически ровно в соотношении 2 к 1, можно считать, что результат Немцова - 22,85%, а Дзагания - 11,37%.
Конечно, такой результат не учитывает возможных фальсификаций в день голосования на участках: вбросов, мухлежа при подсчете, но особых нареканий на такие действия в день голосования я лично не слышал.
Поскольку при exit-poll'е неизбежно должно быть снижение реального процента оппозиционера и повышение процента кандидата от власти, то правильно проведенный экзитпол не мог дать реальный результат существенно ниже 63% у Пахомова и существенно выше 23% у Немцова (напомню, что сообщалось о данных экзит-полла, по которым у Пахомова было 46%, а у Немцова - 35%).
Возможно, правда, специфическое распределение точек экзитполла: на 34 участках Немцов набрал больше 20% даже по официальным данным, но из этих 34 участков 22 расположены в Центральном районе Сочи, и если экзитполл действительно проводился на 15 участках (всего их около 200), то, видимо, они все и находились в этом районе. Более вероятно, впрочем, что имела место сумма технических и организационных ошибок при проведениии экзитполла.
Вообще, надо заметить, что результаты голосования распределены по районам неравномерно. В Адлерском районе по официальным данным Пахомов набрал 78,88%, а Немцов - - 12,83%, в Центральном - Пахомов - 71,3%, Немцов - 16,99%, в Лазаревском - 81,12% и 10,7%, в Хостинском - 77,96% и 12,78%.
Ожидать же можно было более высокого голосования за Немцова в Адлерском районе, непосредственно затронутом олимпийским строительством, а более низкого - в Лазаревском, менее урбанизированном и удаленном, как от Сочи в целом, так и от олимпийских проблем.
Приходилось слышать версию, что разница в результатах обусловлена тем, что в Центральном районе районный штаб поработал хорошо, а в Хостинском и Адлерском - плохо. Эта версия не выдерживает критики как минимум по двум причинам.
Во-первых, справедливо полагая, что главным инструментом фальсикации было досрочное голосование, мы не можем не обратить внимания на то, что в Центральном районе досрочно проголосовало всего лишь 19% всех участвоваших в голосовании, тогда как в Адлерском - 32%, а в Хостинском и Лазаревском - по 26% (всего по городу - 25%).
Во-вторых, из 6% разницы в количестве проголосовавших досрочно, 4% достаются Немцову, 2% - Дзагания. Именно так и получилось: результат Немцова в Центральном районе на 3,38% лучше, чем в среднем по городу, а Дзагания - на 2,19%. Можно было бы считать, что штаб Немцова в Центральном районе чуть не доработал по сравнению с остальными штабами, но 0,81% - не то количество, которое не может определяться какими еще угодно объективными факторами (социальной, образовательной, возрастной спецификой района).
Таким образом, говоря о фальсификации и вообще нарушениях в ходе избирательной кампаниии в Сочи, главный акцент, конечно, надо делать на вопиющем неравенстве условий кандидатов, которое определило победу Пахомова в первом туре независимо от собственно фальсификаций.
Об этом, впрочем, уже много сказано и написано. Вопрос , скорее, в том, почему это вопиющее неравенство для кого-то оказалось неожиданным. Для меня неожиданно и до конца непонятно, наоборот, то, почему Бориса Немцова все же зарегестрировали и потом не сняли.
Можно было добиться более высокого результата? Думаю, да. Как говорил в свое время Игорь Минтусов, результат выборов на треть определяются кандидатом, на треть - деньгами, а на треть - профессионализмом команды.
С кандидатом все было отлично. Честно говоря, я был приятно удивлен тем, насколько эффективно Борис Немцов лично участвовал в кампаниии, общался с избирателями и журналистами.
С деньгами, насколько я понимаю, было плохо, но не совсем плохо.
С профессионализмом было, увы, никак. И это не упрек, а констатация поскольку отказ от профессионализма был официально озвученной позицией предвыборного штаба. Личные встречи, вне сомнения, нужное дело, но 5000 человек, которых удалось охватить ими (и это большая заслуга и самого кандидата и штаба в целом), составляют менее 2% избирателей. На одном энтузиазме и энергии победы не добиться, хотя энтузиазм и энергия всех членов команды, сложившейся в Сочи, вызывают огромное уважение.
Не думаю, что на этих выборах у нас была возможность победить, важнее был их пропагандистский, скорее федеральный, чем сочинский аспект. В этом смысле кампания была проведена вполне успешно, на мой взгляд. Но в следующий раз, когда у нас будут шансы на победу, когда мы реально будем стремиться к этой победе, когда мы будем иметь для этого хотя бы минимальные ресурсы, мы должны будем извлечь уроки из сочинской кампании.
Вот тут на сайте краснодарского избиркома висит сводная таблица результатов выборов.
Итоговые ее цифры хорошо известны: из 123192 действительных бюллетеней, т.е. тех, по которым и производился подсчет результатов, 46202 - бюллетени, которыми голосовали либо досрочно (30965) либо вне помещения (15237). Общая доля таких бюллетеней среди всех действительных - 37,5%. Официальный результат Пахомова - 76,86%, Немцова - 13,61%, Дзагания - 6,75%.
Досрочное голосование - ресурс абсолютной фальсификации, проверить, не поменяли ли бюллетени в конвертах за ночь крайне сложно, да, как я понимаю, никто особенно и не пытался. Именно поэтому оно всегда применяется в качестве инструмента административного воздействия на результаты голосования. Только в данном случае оно побило все рекорды, дав четверть от всех проголосовавших.
Голосование вне помещения больше поддается контролю, по крайней мере, в теории, члены комиссии должны брать с собой, отправляясь с переносной урной, пару представителей кандидатов. Но, учитывая, что заинтересованных в честном голосовании представителей кандидатов на каждом участке всегда недостаточно для того, чтобы закрыть все узкие места, да и комиссии от этой своей обязанности склонны уклоняться, оно тоже традиционно используется для фальсификации. Наверняка использовалось и сейчас. Так, в Лазаревском районе вне помещения голосовало 28% всех голосовавших в день голосования. Это неслыханно много.
Оценить влияние на общий результат досрочного и надомного голосования легко. Исходя из гипотез, что все бюллетени, полученные в результате этого голосования, были заменены на бюллетени в поддержку Пахомова, что реально голосовали эти люди так же, как и те, кто пришел на участки сам, а также отбросив для удобства всех младших кандидатов, кроме Пахомова, Немцова и Дзагания, можем составить простое уравнение:
0,375 + 0,625х = 0,769
Здесь х - реальный процент голосов, поданных за Пахомова, 0,375 - суммарная доля проголосовавших досрочно или вне помещения (полагаем, что их голоса посчитали на 100% отданными Пахомову), 0,625 - доля избирателей, голосовавших непосредственно на участках в день голосования, наконец, 0,769 - это те самые 76,9%, приписанные Пахомову в итоговом протоколе.
Получаем 0,6304 или 63,04 % голосов у Пахомова без искажения вызванного "досрочкой" и голосованием на дому.
Таким образом, получается, что путем прямой фальсификации в пользу Пахомова у остальных кандидатов, в первую очередь, у Немцова и Дзагания было украдено 13,86%.
Поскольку в итоговом протоколе их доли распределились практически ровно в соотношении 2 к 1, можно считать, что результат Немцова - 22,85%, а Дзагания - 11,37%.
Конечно, такой результат не учитывает возможных фальсификаций в день голосования на участках: вбросов, мухлежа при подсчете, но особых нареканий на такие действия в день голосования я лично не слышал.
Поскольку при exit-poll'е неизбежно должно быть снижение реального процента оппозиционера и повышение процента кандидата от власти, то правильно проведенный экзитпол не мог дать реальный результат существенно ниже 63% у Пахомова и существенно выше 23% у Немцова (напомню, что сообщалось о данных экзит-полла, по которым у Пахомова было 46%, а у Немцова - 35%).
Возможно, правда, специфическое распределение точек экзитполла: на 34 участках Немцов набрал больше 20% даже по официальным данным, но из этих 34 участков 22 расположены в Центральном районе Сочи, и если экзитполл действительно проводился на 15 участках (всего их около 200), то, видимо, они все и находились в этом районе. Более вероятно, впрочем, что имела место сумма технических и организационных ошибок при проведениии экзитполла.
Вообще, надо заметить, что результаты голосования распределены по районам неравномерно. В Адлерском районе по официальным данным Пахомов набрал 78,88%, а Немцов - - 12,83%, в Центральном - Пахомов - 71,3%, Немцов - 16,99%, в Лазаревском - 81,12% и 10,7%, в Хостинском - 77,96% и 12,78%.
Ожидать же можно было более высокого голосования за Немцова в Адлерском районе, непосредственно затронутом олимпийским строительством, а более низкого - в Лазаревском, менее урбанизированном и удаленном, как от Сочи в целом, так и от олимпийских проблем.
Приходилось слышать версию, что разница в результатах обусловлена тем, что в Центральном районе районный штаб поработал хорошо, а в Хостинском и Адлерском - плохо. Эта версия не выдерживает критики как минимум по двум причинам.
Во-первых, справедливо полагая, что главным инструментом фальсикации было досрочное голосование, мы не можем не обратить внимания на то, что в Центральном районе досрочно проголосовало всего лишь 19% всех участвоваших в голосовании, тогда как в Адлерском - 32%, а в Хостинском и Лазаревском - по 26% (всего по городу - 25%).
Во-вторых, из 6% разницы в количестве проголосовавших досрочно, 4% достаются Немцову, 2% - Дзагания. Именно так и получилось: результат Немцова в Центральном районе на 3,38% лучше, чем в среднем по городу, а Дзагания - на 2,19%. Можно было бы считать, что штаб Немцова в Центральном районе чуть не доработал по сравнению с остальными штабами, но 0,81% - не то количество, которое не может определяться какими еще угодно объективными факторами (социальной, образовательной, возрастной спецификой района).
Таким образом, говоря о фальсификации и вообще нарушениях в ходе избирательной кампаниии в Сочи, главный акцент, конечно, надо делать на вопиющем неравенстве условий кандидатов, которое определило победу Пахомова в первом туре независимо от собственно фальсификаций.
Об этом, впрочем, уже много сказано и написано. Вопрос , скорее, в том, почему это вопиющее неравенство для кого-то оказалось неожиданным. Для меня неожиданно и до конца непонятно, наоборот, то, почему Бориса Немцова все же зарегестрировали и потом не сняли.
Можно было добиться более высокого результата? Думаю, да. Как говорил в свое время Игорь Минтусов, результат выборов на треть определяются кандидатом, на треть - деньгами, а на треть - профессионализмом команды.
С кандидатом все было отлично. Честно говоря, я был приятно удивлен тем, насколько эффективно Борис Немцов лично участвовал в кампаниии, общался с избирателями и журналистами.
С деньгами, насколько я понимаю, было плохо, но не совсем плохо.
С профессионализмом было, увы, никак. И это не упрек, а констатация поскольку отказ от профессионализма был официально озвученной позицией предвыборного штаба. Личные встречи, вне сомнения, нужное дело, но 5000 человек, которых удалось охватить ими (и это большая заслуга и самого кандидата и штаба в целом), составляют менее 2% избирателей. На одном энтузиазме и энергии победы не добиться, хотя энтузиазм и энергия всех членов команды, сложившейся в Сочи, вызывают огромное уважение.
Не думаю, что на этих выборах у нас была возможность победить, важнее был их пропагандистский, скорее федеральный, чем сочинский аспект. В этом смысле кампания была проведена вполне успешно, на мой взгляд. Но в следующий раз, когда у нас будут шансы на победу, когда мы реально будем стремиться к этой победе, когда мы будем иметь для этого хотя бы минимальные ресурсы, мы должны будем извлечь уроки из сочинской кампании.