Тютчевский Цицерон (часть 3: тезис и антитезис)
Стихотворение «Цицерон» построено именно как ораторское. И как настоящая классическая ораторская речь, начинается цитатой:
Оратор римский говорил:
„Средь бурь гражданских и тревоги,
Я поздно встал и на дороге
Застигнут ночью Рима был!“
Им это действительно перефразированная цитата слов Цицерона: «Скорблю, что я, выступивши в жизни, как бы в дорогу, с некоторым опозданием, - прежде, чем был окончен путь, погрузился в эту ночь республики» (из «Brutus, sive dialogus de claris oratoribus» - «Брут, или Диалог о знаменитых ораторах», XCVI, 330).
«Бури гражданские и тревога» из второго стиха характеризуют состояние периода конца римской Республики, времени, в которое был написан «Брут» и которое в нем отразилось.
Пересказывая слова Цицерона, поэт усиливает их образную зримость и затем дает им диалектическое развитие.
Стихотворение выстроенно в четкой ораторской конструкции, выдержанной по всем канонам риторических предписаний и ломоносовских од. Как требует «Краткое руководство к красноречию» Ломоносова вслед за тезисом идет антитезис, чтобы, оппонируя ему, вместе добраться до заключительного синтеза.
Антитезис начинается с «Так» - признанием всего предыдущее сказанного, чтобы затем пойти дальше, не перечеркивая, но развивая первоначальный тезис.
Так!.. но, прощаясь с римской славой,
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавой!..
Капитолийская высота - один из семи холмов, на которых расположен Рим. Находится в самом центре города. В древние времена была крепостью. Там же находилось главное римское святилище - храм Юпитера Капитолийского.
Антитезис потому и не опровергает, а развивает тезис, что выводит рассмотрение на другие высоты. Это авторский взгляд издалека на близкие для лирического героя вещи. Взгляд с Капитолийской высоты, на личную трагедию как на часть большого исторического действа, поэтому о несчастном Цицероне и объявляется, что он «блажен», поскольку присутствует при свершениях и оказывает влияние на дальнейшую судьбу человечества.
В умозрительный диалог вовлечен великий античный автор, а философское поучительное «утешение» адресовано мудрецу, от которого это поучение и утешение тысячелетиями и привычно было получать.