На "Пражском Кладбище" Эко похоронил жанр исторического детектива
Один из минусов/плюсов (это каждому по своему, в зависимости от вкусов) романа "Пражское кладбище" Умберто Эко - это сплошная цитатность. Человеку более-менее образованному,немного хотябы знакомому с темой, на каждой странице, иногда по-многу раз) приходится встречать старых знакомых, снимая шляпу. За исключением главного героя, все остальные персонажи (за исключением совсем уж незначительных) существовали в действительности и делали и говорили то же, что делают и говорят в этом романе. Речи их взяты из их сочинений или мемуаров о них, документов эпохи и т.д. Даже мимоходом упоминаемые без имен люди хорошо узнаваемы, какого-нибудь «чахоточного пианиста, полячишку, жившего на содержании у бабы в штанах», автор поминает только потому, что читатель любит простенькие кроссворды. При этом герои представляют не только собственные жизненные пути, но и концепты...
В ХХ веке два профессора создали новые жанры. Профессор Джон Рональд Руэл Толкиен «отцом» современной фэнтези-литературы. Эко создал жанр интеллектуального исторического детектива.
Во второй половине 70-х европейский высоколобый роман деградировал, окончательно отказавшись от увлекательно повествовательности в пользу массовой литературы. Он стал скучен даже самим его создателям. Мнение же читателей в расчет не принималось. Работать в ключе покоряющих мир латиноамериканцев или подражая новым течениям в кинематографе - было бы заведомым эпигонством. Американцы, как им и положено, искали выхода в снисходительном обращении к масскультуре.
И тут Умберто Эко в 1980 году выдал роман “Имя розы”.
Книга, имевшая феноменальный успех у самых разных категорий читателей, созданная теоретиком литературы, вынесенная на поверхность модным семиотически-структуралистским течением, была удачным филологическим экспериментом (можно ли сегодня написать роман в полном смысле этого слова?!), открывавшим новые пути, на которые почти сразу рванули различные пересыдериверты и дэнбрауны. Особенность романа “Имя розы” была в том, что это был ОБЫЧНЫЙ РОМАН, который автору было интересно писать, а читателю читать. Кажется, будто автор целенаправленно стремился избежать какого-либо формального новаторства. Он писал обычный роман. И развлекался, а не выпендривался. Поэтому роман получился действительно новым и необычным.
Эко соединил два великих жанра, которые были подарены миру англоязычной литературой - детектив и вальтерскоттовски исторический роман. В чем было когда то, новшество Вальтер Скотта. К его появлению существовали многочисленные жанры художественного описания прошлого. Хотя бы исторические хроники Шекспира или эпические поэмы. У Шекспира на первом месте показываются действия и страсти короля, главные события. Тоже в эпических поэмах. А Вальтер Скотт запускает выдуманного персонажа, обычного человека, который ходит встречая исторические фигуры, проходя через известные события. История служит фоном, а завлекающая история главного героя, освещает исторические коридоры… Так историзм Пушкина двигался от прошекспировского «Бориса Годунова», через преодоление Байрона в эпической Полтаве, к «Капитанской дочке», где главные герои Гринев и Машенька встречаются Пугачевым, императрицей Екатериной и т.д.
Эко взял детективное расследование и двинул его в историю, для раскрытия её загадок и выявления смыслов. Наивысших художественных высот он достиг в «Имени розы»; интеллектуализма и игры в «Маятника Фуко», который сочетает в себе черты психологического романа, романа-исследования, love story, философского романа и, возможно, даже мемуаров; нарративности в «Баудолино» (история - это не то, что было, а то, что рассказывается и тем самым создает для развития человеческого общества опору и прецедент).
А в «Пражском кладбище» происходит доведение жанра до полного исчерпания. Как точно подметила критик Варвара Бабицкая: «Эко в своем последнем романе коварно раскрыл все свои патентованные рецепты занимательности, каждый доводя до абсурда. Ведь смысл обнажения приема в том, что он, будучи раз назван, больше не работает; не в пример реальности, в романе один и тот же стократно перелицованный сюжет к концу окончательно изнашивается. Подобно персонажу, развенчивающему на страницах романа собственную мистификацию, Умберто Эко должен покаяться в детоубийстве: на своем «Пражском кладбище» он схоронил жанр, который сам же породил, а другие затрепали».