Конструирование права с позиции единнобразия.
К предыдущему посту.
Перво-наперво отмечаю, что Европейская Конвенция «О защите прав человека» один из двух ключевых и важнейших международных документов, формирующих национальное право государств подписантов (второй акт ООНовская Декларация прав человека 1948 г.). Роль и значение Европейской Конвенции в вопросах формирования права России (не механизмов реализации права, а именно самого правопостроения) никак не могут умаляться непонятными действиями Европейского Суда по правам человека.
Далее речь не о Конвенции, а о Страсбургском суде, роль которого далеко не так однозначна. Если судить по тексту Конвенции основная цель учреждения Страсбургкского Суда наилучшее исполнение государствами -участниками самой Конвенции. Ту же функцию в отношении исполнения Декларации 1948 г. исполняет Комиссия по правам человека ООН (это то место, куда обращались советские диссиденты).
Однако в действительности деятельность Европейского Суда гораздо шире и всё больше принимает, скорее, политический уклон. Одним словом сфера влияния Европейского Суда давно уже вышла за пределы конвенциальной. Европейский Суд уже не столько способствует соблюдению сформированных Европейкой Конвенцией прав, сколько конструированию внутреннего права государств участников Европейской Конвенции по единому образцу.
Применительно к единообразию это конструирование выглядит так:
Вся Российская судебная конструкция до сих пор держалась на обобщении и активном вмешательстве Верховного Суда в практику отправления правосудия региональными судам. Вплоть до уровня отдельных дел, которые пересматривались Верховным Судом.
Обеспечение единообразия и сокращение инстанций посредством дистанцировании Верховного Суда - суть взаимоисключающие вещи. Без такой обратной связи, которую обеспечивает живая практика, Верховный Суд физически не сможет формировать адекватную обобщающую корректировку деятельности нижестоящих судов при такой степени зависимости судей от региональных властей (в том числе и материальной).
Европейский Суд одной из важнейших своих задач ставит конструирование системы реализации права на судебную защиту по единому шаблону, в рамках которого Европейская Конвенция в целом, и ЕСПЧ, в частности, могли бы проявлять максимальную эффективность. Рискну предположить, что в настоящее время менее эффективной процедуры отправления правосудия просто не существует (ну не может быть хуже). Как только об этом заходит речь апологеты Европейского Суда тут же напоминают, что, строго говоря, Европейский Суд судом не является. И это так, только об этом не принято говорить вслух.
Хорошо и наглядно подмечено: ЕСПЧ - это «стрелок, который отчитывается только по сбитым мишеням» http://www.secretcourt.newmail.ru/index.dhtml. Промахи не считаются. Каждое решение верное. Но это образцовые решения по специально отобранным делам. По остальным делам (более 98 % петиций) нет даже отрицательных решений - они просто не рассматриваются. Ст.45 Конвенции (об обязательности мотивирования решений о неприемлемости петиции) не исполняется уже давно - заявителям суд просто направляет уведомление о том, что их жалоба неприемлема, переписка по данному делу прекращается, а все материалы дела будут уничтожены.
Фактически Европейский Суд работает как проприетарный софт. Если не сработало, то никто ответственности не несёт - продукт поставляется на условиях «как работает, так и работает».
Увеличить объективную эффективность собственных процедур Европейский суд мог бы путём сокращения количества рассматриваемых дел (лучше всего было бы посредством усложнения процедуры подачи петиций и выработки более формализованной и чёткой процедуры рассмотрения дел). Но мы наблюдаем обратное - ЕСПЧ желает упростить и облегчить отфутболивание дел, дабы увеличить пропускную способность (не путать с увеличением количества решений).
В то же время легко достичь увеличения относительной эффективности процедур ЕСПЧ, если уменьшить эффективность внутренних российских процедур пересмотра вступивших в законную силу судебных решений и постановлений. Вплоть до отмены некоторых инстанций. Что мы и наблюдаем.
В результате рекламная компания Европейского Суда (а как ещё назвать столько шума при таком мизерном количестве рассматриваемых дел - если не справляются, то уж и не зазывали бы) в сочетании со стараниям Европейского суда в сфере реформы российского правосудия, к настоящему времени вылилась в то, что Верховный Суд России практически перестал отменять решения нижестоящих судов. Не потому, что суды стали лучше работать, а потому, что эффективность механизмов пересмотра вступивших в законную силу неправосудных судебных решений искусственно занижается до уровня Европейского Суда.
Новый ГПК, с одной стороны, осложняет процедуру подачи надзорных жалоб (раньше можно было писать любым удобным способом, вплоть до подачи одной жалобы на несколько взаимоувязанных судебных постановлений). А с другой стороны прямо предусматривает формальные отписки. Сроки надзорного обжалования тоже сократили сначала до одного года с момента вступления в силу решения, а затем до полугода. Тенденция та же - обжалование вступивших в силу решений осложняется, а рассмотрение жалоб упрощается. Общеизвестно, что именно Европейский Суд оказывает давление с нескрываемой целью полного отказа от надзорного производства в России.
И ещё пара абзацев, которые могут испортить впечатление от текста :)
Российская правовая система не укладывается в стандарты ЕС. Она вообще ни в какие стандарты уложиться не может в силу своей уникальности (американская, китайская и индийская тоже не уложились бы). Образцовые решения при всей их красоте имели бы для России смысл и значение, только при своевременном их издании. Те же замечательные во всех смыслах решения ЕСПЧ по чеченским делам безнадёжно опоздали за мчащейся вдаль Россией. Ни к чему, касающемуся формирования права в России эти решения не ведут. В этом смысле это дороги инков.
Безусловно и бесспорно, в части, касающейся защиты прав и интересов потерпевших даже те единичные выборочно рассмотренные дела - это большое благо. Но это благо, не делающее погоды ни в праве, ни в судопроизводстве. Лично я бы всячески приветствовал такую деятельность Европейского суда, пусть хоть и выборочную, пусть даже дискриминационную (в отношении дел не имеющих политической подоплёки), если бы эти дела не представлялись в обоснование прочего далеко не конструктивного вмешательства Европейского суда в реформирование российского правосудия.
И не надо обольщаться на предмет того, что позорность для России отдельных ярких дел может иметь самостоятельное влияние на дальнейшее развитие России. Нет даже намёка на то, что эти дела могут способствовать неповторению подобного в будущем. Россия никогда не стеснялась каятся в прошлых ошибках и преступлениях, но это никак не препятствовало повторению этих ошибок и преступлений на новом витке истории. Сначала расстрелять, а потом причислить к лику святых. Сначала репрессировать, а потом реабилитировать. Сначала распродать помещения школ и детских садов под банки и офисы, а потом отобрать обратно. Сначала поощрять и всячески потворствовать разграблению государственного достояния, а потом сажать за это в тюрьму. И на каждом этапе торжество справедливости задним числом за счёт вершения новой несправедливости числом нынешним.
Это Россия. Здесь надо строить легитимную иерархичную многоуровневую и самодостаточную судебную систему, включающую в себя эффективный внутренний механизм своевременного пересмотра региональных решений. Надо не отменять надзор, а напротив вводить полноценное аппеляционное произовдство по всей судебной иерархии. Надо не декларировать единообразие, а задуматься о том, откуда это единообразие возьмётся в многукладной России с сильным центром для сильных и местечковым пренебрежением правами слабых. А чтобы сильные и слабые были в равном положении хотя бы в стенах суда надо, чтобы сильный центр был доступен и для слабых. Нельзя в России всё судопроизводство отдавать на откуп региональным судам. Даже если этого требуют европейские стандраты.
Перво-наперво отмечаю, что Европейская Конвенция «О защите прав человека» один из двух ключевых и важнейших международных документов, формирующих национальное право государств подписантов (второй акт ООНовская Декларация прав человека 1948 г.). Роль и значение Европейской Конвенции в вопросах формирования права России (не механизмов реализации права, а именно самого правопостроения) никак не могут умаляться непонятными действиями Европейского Суда по правам человека.
Далее речь не о Конвенции, а о Страсбургском суде, роль которого далеко не так однозначна. Если судить по тексту Конвенции основная цель учреждения Страсбургкского Суда наилучшее исполнение государствами -участниками самой Конвенции. Ту же функцию в отношении исполнения Декларации 1948 г. исполняет Комиссия по правам человека ООН (это то место, куда обращались советские диссиденты).
Однако в действительности деятельность Европейского Суда гораздо шире и всё больше принимает, скорее, политический уклон. Одним словом сфера влияния Европейского Суда давно уже вышла за пределы конвенциальной. Европейский Суд уже не столько способствует соблюдению сформированных Европейкой Конвенцией прав, сколько конструированию внутреннего права государств участников Европейской Конвенции по единому образцу.
Применительно к единообразию это конструирование выглядит так:
Вся Российская судебная конструкция до сих пор держалась на обобщении и активном вмешательстве Верховного Суда в практику отправления правосудия региональными судам. Вплоть до уровня отдельных дел, которые пересматривались Верховным Судом.
Обеспечение единообразия и сокращение инстанций посредством дистанцировании Верховного Суда - суть взаимоисключающие вещи. Без такой обратной связи, которую обеспечивает живая практика, Верховный Суд физически не сможет формировать адекватную обобщающую корректировку деятельности нижестоящих судов при такой степени зависимости судей от региональных властей (в том числе и материальной).
Европейский Суд одной из важнейших своих задач ставит конструирование системы реализации права на судебную защиту по единому шаблону, в рамках которого Европейская Конвенция в целом, и ЕСПЧ, в частности, могли бы проявлять максимальную эффективность. Рискну предположить, что в настоящее время менее эффективной процедуры отправления правосудия просто не существует (ну не может быть хуже). Как только об этом заходит речь апологеты Европейского Суда тут же напоминают, что, строго говоря, Европейский Суд судом не является. И это так, только об этом не принято говорить вслух.
Хорошо и наглядно подмечено: ЕСПЧ - это «стрелок, который отчитывается только по сбитым мишеням» http://www.secretcourt.newmail.ru/index.dhtml. Промахи не считаются. Каждое решение верное. Но это образцовые решения по специально отобранным делам. По остальным делам (более 98 % петиций) нет даже отрицательных решений - они просто не рассматриваются. Ст.45 Конвенции (об обязательности мотивирования решений о неприемлемости петиции) не исполняется уже давно - заявителям суд просто направляет уведомление о том, что их жалоба неприемлема, переписка по данному делу прекращается, а все материалы дела будут уничтожены.
Фактически Европейский Суд работает как проприетарный софт. Если не сработало, то никто ответственности не несёт - продукт поставляется на условиях «как работает, так и работает».
Увеличить объективную эффективность собственных процедур Европейский суд мог бы путём сокращения количества рассматриваемых дел (лучше всего было бы посредством усложнения процедуры подачи петиций и выработки более формализованной и чёткой процедуры рассмотрения дел). Но мы наблюдаем обратное - ЕСПЧ желает упростить и облегчить отфутболивание дел, дабы увеличить пропускную способность (не путать с увеличением количества решений).
В то же время легко достичь увеличения относительной эффективности процедур ЕСПЧ, если уменьшить эффективность внутренних российских процедур пересмотра вступивших в законную силу судебных решений и постановлений. Вплоть до отмены некоторых инстанций. Что мы и наблюдаем.
В результате рекламная компания Европейского Суда (а как ещё назвать столько шума при таком мизерном количестве рассматриваемых дел - если не справляются, то уж и не зазывали бы) в сочетании со стараниям Европейского суда в сфере реформы российского правосудия, к настоящему времени вылилась в то, что Верховный Суд России практически перестал отменять решения нижестоящих судов. Не потому, что суды стали лучше работать, а потому, что эффективность механизмов пересмотра вступивших в законную силу неправосудных судебных решений искусственно занижается до уровня Европейского Суда.
Новый ГПК, с одной стороны, осложняет процедуру подачи надзорных жалоб (раньше можно было писать любым удобным способом, вплоть до подачи одной жалобы на несколько взаимоувязанных судебных постановлений). А с другой стороны прямо предусматривает формальные отписки. Сроки надзорного обжалования тоже сократили сначала до одного года с момента вступления в силу решения, а затем до полугода. Тенденция та же - обжалование вступивших в силу решений осложняется, а рассмотрение жалоб упрощается. Общеизвестно, что именно Европейский Суд оказывает давление с нескрываемой целью полного отказа от надзорного производства в России.
И ещё пара абзацев, которые могут испортить впечатление от текста :)
Российская правовая система не укладывается в стандарты ЕС. Она вообще ни в какие стандарты уложиться не может в силу своей уникальности (американская, китайская и индийская тоже не уложились бы). Образцовые решения при всей их красоте имели бы для России смысл и значение, только при своевременном их издании. Те же замечательные во всех смыслах решения ЕСПЧ по чеченским делам безнадёжно опоздали за мчащейся вдаль Россией. Ни к чему, касающемуся формирования права в России эти решения не ведут. В этом смысле это дороги инков.
Безусловно и бесспорно, в части, касающейся защиты прав и интересов потерпевших даже те единичные выборочно рассмотренные дела - это большое благо. Но это благо, не делающее погоды ни в праве, ни в судопроизводстве. Лично я бы всячески приветствовал такую деятельность Европейского суда, пусть хоть и выборочную, пусть даже дискриминационную (в отношении дел не имеющих политической подоплёки), если бы эти дела не представлялись в обоснование прочего далеко не конструктивного вмешательства Европейского суда в реформирование российского правосудия.
И не надо обольщаться на предмет того, что позорность для России отдельных ярких дел может иметь самостоятельное влияние на дальнейшее развитие России. Нет даже намёка на то, что эти дела могут способствовать неповторению подобного в будущем. Россия никогда не стеснялась каятся в прошлых ошибках и преступлениях, но это никак не препятствовало повторению этих ошибок и преступлений на новом витке истории. Сначала расстрелять, а потом причислить к лику святых. Сначала репрессировать, а потом реабилитировать. Сначала распродать помещения школ и детских садов под банки и офисы, а потом отобрать обратно. Сначала поощрять и всячески потворствовать разграблению государственного достояния, а потом сажать за это в тюрьму. И на каждом этапе торжество справедливости задним числом за счёт вершения новой несправедливости числом нынешним.
Это Россия. Здесь надо строить легитимную иерархичную многоуровневую и самодостаточную судебную систему, включающую в себя эффективный внутренний механизм своевременного пересмотра региональных решений. Надо не отменять надзор, а напротив вводить полноценное аппеляционное произовдство по всей судебной иерархии. Надо не декларировать единообразие, а задуматься о том, откуда это единообразие возьмётся в многукладной России с сильным центром для сильных и местечковым пренебрежением правами слабых. А чтобы сильные и слабые были в равном положении хотя бы в стенах суда надо, чтобы сильный центр был доступен и для слабых. Нельзя в России всё судопроизводство отдавать на откуп региональным судам. Даже если этого требуют европейские стандраты.