(no subject)
В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса...
*********
- Миша, ты любил свою жену?
- Кому?! Жену-то? Бабу, в смысле? Лизку, значит? - всполошился Михал Иваныч.
-Лизу. Елизавету Прохоровну.
- А чего ее любить? Хвать за это дело и поехал...
- Что же тебя в ней привлекало?
Михал Иваныч надолго задумался.
- Спала аккуратно, - выговорил он, - тихо, как гусеница...
Читаю "Заповедник" Довлатова, вся книжка исчеркана (вандал-вандалище), и не оторвешься ведь, сегодня читала на семинаре по философии и пыталась смеяться потише, но это (ёлки!) сложно, очень мне Довлатов нравится.
*********
- Миша, ты любил свою жену?
- Кому?! Жену-то? Бабу, в смысле? Лизку, значит? - всполошился Михал Иваныч.
-Лизу. Елизавету Прохоровну.
- А чего ее любить? Хвать за это дело и поехал...
- Что же тебя в ней привлекало?
Михал Иваныч надолго задумался.
- Спала аккуратно, - выговорил он, - тихо, как гусеница...
Читаю "Заповедник" Довлатова, вся книжка исчеркана (вандал-вандалище), и не оторвешься ведь, сегодня читала на семинаре по философии и пыталась смеяться потише, но это (ёлки!) сложно, очень мне Довлатов нравится.