(no subject)
Мартин все же обладает резкой как хлыст силой слова:
"...Это был не танец, не спектакль - это была целая жизнь длиной где-то в час. Забываешь дышать, не думаешь больше о еде вообще и смотришь на все это просто с открытым ртом. Обычные женщины и мужчины - немолодые, совсем некрасивые - вдруг этим танцем преображаются в самых красивых людей на земле. Это что-то внутри или есть - или этого нет. Это действо не прерывалось практически ни на секунду - оно начиналось с традиционной южной меланхолии, и постепенно расходилось, захватывая их самих все больше и больше, словно леча этим вихрем и этим танцем любую меланхолию, забывая о ней и уходя совсем в другой мир.
Под ритм каблуков о старый деревянный паркет, под звуки гитары и глубокий мужской голос, под мельчайшие тонкие движения женских кистей рук, казалось, идет совсем другая жизнь, в которую нам дана привилегия заглянуть совсем ненадолго. Суховатая женщина в по-альмодоварски красной юбке в белые горошины и белой блузе, нескладная сеньора с крупным лицом в темном платье с оборками, еще одна женщина с облегающим совсем не идеальную фигуру коричневом платье - все трое они вдруг показывали совсем другую красоту, которая порой важнее того, что мы считаем красотой первой. Было видно, что они целиком отдаются этому танцу - словно вырывая свое сердце, деля его на куски и кидая их тебе в руки.
Иногда ты ловишь их улыбку, когда их взгляд останавливается на тебе - в остальное время просто пожираешь их глазами, ушами, сердцем и всем тем, что у тебя есть внутри, чтобы унести потом с собой как можно больше этой красоты, не расплескав. На этом фоне столь многое иное отдает столь многой фальшью - люди, выражения их эмоций, поступки, их слова, танцы, песни и взгляды.
Вдруг видишь жизнь, вдруг видишь красоту, частью которой тебе очень хочется стать - частью этой группы, которая танцует по очереди, где каждый подбадривает другого или другую во время их танца - "какая красивая, да молодец, здорово" - и эта нить не прерывается ни на секунду, под их хлопания в такт, под эту гитару, под оглушительный стук каблуков. Свет почти гаснет, и один прожектор выхватывает только одну женщину, которая в его луче превращается просто в фигуру, а все остальные за ней, кто стоя, кто сидя на табуретках, вообще растворяются полусилуэтами в темноте. Она танцует, пока две женщины поют эту песню со словами: "Я иду по улице, и улица кончается - улица кончается, как и кончается все".
"...Это был не танец, не спектакль - это была целая жизнь длиной где-то в час. Забываешь дышать, не думаешь больше о еде вообще и смотришь на все это просто с открытым ртом. Обычные женщины и мужчины - немолодые, совсем некрасивые - вдруг этим танцем преображаются в самых красивых людей на земле. Это что-то внутри или есть - или этого нет. Это действо не прерывалось практически ни на секунду - оно начиналось с традиционной южной меланхолии, и постепенно расходилось, захватывая их самих все больше и больше, словно леча этим вихрем и этим танцем любую меланхолию, забывая о ней и уходя совсем в другой мир.
Под ритм каблуков о старый деревянный паркет, под звуки гитары и глубокий мужской голос, под мельчайшие тонкие движения женских кистей рук, казалось, идет совсем другая жизнь, в которую нам дана привилегия заглянуть совсем ненадолго. Суховатая женщина в по-альмодоварски красной юбке в белые горошины и белой блузе, нескладная сеньора с крупным лицом в темном платье с оборками, еще одна женщина с облегающим совсем не идеальную фигуру коричневом платье - все трое они вдруг показывали совсем другую красоту, которая порой важнее того, что мы считаем красотой первой. Было видно, что они целиком отдаются этому танцу - словно вырывая свое сердце, деля его на куски и кидая их тебе в руки.
Иногда ты ловишь их улыбку, когда их взгляд останавливается на тебе - в остальное время просто пожираешь их глазами, ушами, сердцем и всем тем, что у тебя есть внутри, чтобы унести потом с собой как можно больше этой красоты, не расплескав. На этом фоне столь многое иное отдает столь многой фальшью - люди, выражения их эмоций, поступки, их слова, танцы, песни и взгляды.
Вдруг видишь жизнь, вдруг видишь красоту, частью которой тебе очень хочется стать - частью этой группы, которая танцует по очереди, где каждый подбадривает другого или другую во время их танца - "какая красивая, да молодец, здорово" - и эта нить не прерывается ни на секунду, под их хлопания в такт, под эту гитару, под оглушительный стук каблуков. Свет почти гаснет, и один прожектор выхватывает только одну женщину, которая в его луче превращается просто в фигуру, а все остальные за ней, кто стоя, кто сидя на табуретках, вообще растворяются полусилуэтами в темноте. Она танцует, пока две женщины поют эту песню со словами: "Я иду по улице, и улица кончается - улица кончается, как и кончается все".