Такой странный герой.
5 апреля. Очередная годовщина Ледового побоища. То есть, конечно, настоящая годовщина будет лишь 12 числа. Но традиционно вспоминать о ней начинают именно 5-го, забывая о разнице между старым и новым стилями. И, конечно же, вновь и вновь то там то здесь повторяются давно набившие оскомину клише про Александра Ярославича, "легшего под татар", про цивилизационный выбор между Западом и Востоком, сделанный Невским в пользу "азиатчины", про несчастных умученных подлым тираном новгородцев с отрезанными носами...
И как бы не важно, что выбор - идти на поклон татарам или же продолжать попытки сопротивления - в 40-х гг. XIII века делал вовсе не Александр, на тот момент едва перешагнувший порог юности, а его отец - великий князь владимирский Ярослав Всеволодович. Что в 1241-1242 гг. речь шла не о выборе между европейской или же азиатской цивилизацией, а об отражении агрессии немецких и датских крестоносцев. Наиболее опасной и успешной для наших противников агрессии за всю историю русско-ливонских войн. Большего успеха на этом направлении удалось достичь только лишь шведам во времена Смуты. Да гитлеровцам во время Великой Отечественной. Наконец, не важно, что "новгородцы", коим по указу Александра в 1257 г. "урезали" носы, вовсе не были новгородцами. Не важно, что даже новгородский же летописец, современник описываемых событий и далеко не поклонник великого князя, говоря об этой казни, подчеркивает справедливость кары, настигшей изменников.
Но кого такие "мелочи" волнуют-то, ей богу? Подумаешь, все было не совсем так... Главное, что есть идеальный антипод этому не по заслугам распиаренному Невскому! Даниил Галицкий! Подлинный рыцарь без страха и упрека. Отважный борец с татарами за независимость русских земель. Провидец, сделавший истинно прогрессивный выбор в пользу европейского, а не азиатского пути развития...
Правда, не очень понятно, почему этот отважный герой сопротивления монгольскому владычеству не пошевелил и пальцем для защиты Киева, как-раз накануне появления под его стенами татар перешедшего под контроль галицкого князя? Хотя ресурсы Киевской земли, впечатляющие оборонительные сооружения самого Киева и такой естественный природный рубеж, как Днепр, создавали неплохие предпосылки для организации достойной встречи надвигающихся захватчиков. Причем, встречи не на своей, а, что немаловажно, на чужой территории. Маленькое Рязанское княжество с совсем уж крошечным Пронским почему-то не убоялись встретить находников в чистом поле, еще до того, как те вступят на русскую землю. А вот владыка одного из могущественнейших русских княжеств того времени, к 1240 г. ставший едва ли не полновластным хозяином всей Южной Руси... не стал защищать даже собственную отчину и собственную же столицу. Почему-то, когда копыта монгольских коней впервые коснулись галицкой земли, наш рыцарь оказался... в Венгрии. Где он, конечно же, пытался заручиться помощью венгерского короля в борьбе с захватчиками. На минутку - своего старого заклятого врага. С вполне предсказуемым результатом. А его брат Василько, заслышав ржание гривастых лошадок, столь же стремительно переместился из Волыни в Польшу. Где оба вскоре и заключили друг друга в объятия. Вот только возвращаться в охваченную пожаром монгольского погрома Галицко-Волынскую землю, чтобы организовать сопротивление иноплеменникам, никому из них как-то даже и в голову не пришло. Аж до того момента, как стало известно, что последний татарский отряд миновал перевалы Карпат и углубился дальше на запад.
Трудно понять и почему наш герой, если уж он такой герой, не предпринял никаких попыток нанести хоть какой-то урон отступающей в 1242 г. из Европы и к тому времени уже изрядно ослабленной армии Бату? Почему хотя бы не вышел на встречу отправленным на его поиски для приведения к покорности Екэ Монгол Улусу нойонам, а предпочел просто спрятаться от них? Плохо сообразуется этот героический образ и с тем Даниилом, что, столкнувшись с претензиями владетеля ближайшего к его княжеству новообразованного улуса, немедленно помчался к Бату, решать возникшие проблемы с новым хозяином положения. Да так при этом расстарался, что сам Саин-хан похвалил его за полное преображение в истинного монгола. С тем Даниилом, что вскоре после этой поездки красовался перед западными соседями монгольским вооружением своей ближней дружины. Что послушно ходил по указке Сарая войной на Литву и Польшу. Даже если с литовцами у него в этот момент был мир, поручителем нерушимости которого служил его же собственный сын, находящийся фактически в заложниках у Миндовга. Тот Даниил, что малодушно уклонялся от встреч с посланниками хана, всякий раз посылая вместо себя на встречи брата Василька и своих приближенных. А от Бурундая в 1259 г. и вовсе бежавший сначала в Польшу, а затем и в Венгрию. В то время как дома слуги князя и его брата по указке татар послушно сносили стены одного города за другим. Сжигая городни и подчистую срывая валы.
И что же мы имеем в итоге? А в итоге получается, что вся "героическая" борьба Даниила Романовича с иноплеменным игом сводится лишь к нескольким пограничным столкновениям с Куремсой, пытавшимся отхватить от соседних русских земель больше, чем ему полагалось. Не вылившимся даже ни в одно сколь-либо серьезное сражение. И... собственно, все.
Какой, однако, странный герой.
И как бы не важно, что выбор - идти на поклон татарам или же продолжать попытки сопротивления - в 40-х гг. XIII века делал вовсе не Александр, на тот момент едва перешагнувший порог юности, а его отец - великий князь владимирский Ярослав Всеволодович. Что в 1241-1242 гг. речь шла не о выборе между европейской или же азиатской цивилизацией, а об отражении агрессии немецких и датских крестоносцев. Наиболее опасной и успешной для наших противников агрессии за всю историю русско-ливонских войн. Большего успеха на этом направлении удалось достичь только лишь шведам во времена Смуты. Да гитлеровцам во время Великой Отечественной. Наконец, не важно, что "новгородцы", коим по указу Александра в 1257 г. "урезали" носы, вовсе не были новгородцами. Не важно, что даже новгородский же летописец, современник описываемых событий и далеко не поклонник великого князя, говоря об этой казни, подчеркивает справедливость кары, настигшей изменников.
Но кого такие "мелочи" волнуют-то, ей богу? Подумаешь, все было не совсем так... Главное, что есть идеальный антипод этому не по заслугам распиаренному Невскому! Даниил Галицкий! Подлинный рыцарь без страха и упрека. Отважный борец с татарами за независимость русских земель. Провидец, сделавший истинно прогрессивный выбор в пользу европейского, а не азиатского пути развития...
Правда, не очень понятно, почему этот отважный герой сопротивления монгольскому владычеству не пошевелил и пальцем для защиты Киева, как-раз накануне появления под его стенами татар перешедшего под контроль галицкого князя? Хотя ресурсы Киевской земли, впечатляющие оборонительные сооружения самого Киева и такой естественный природный рубеж, как Днепр, создавали неплохие предпосылки для организации достойной встречи надвигающихся захватчиков. Причем, встречи не на своей, а, что немаловажно, на чужой территории. Маленькое Рязанское княжество с совсем уж крошечным Пронским почему-то не убоялись встретить находников в чистом поле, еще до того, как те вступят на русскую землю. А вот владыка одного из могущественнейших русских княжеств того времени, к 1240 г. ставший едва ли не полновластным хозяином всей Южной Руси... не стал защищать даже собственную отчину и собственную же столицу. Почему-то, когда копыта монгольских коней впервые коснулись галицкой земли, наш рыцарь оказался... в Венгрии. Где он, конечно же, пытался заручиться помощью венгерского короля в борьбе с захватчиками. На минутку - своего старого заклятого врага. С вполне предсказуемым результатом. А его брат Василько, заслышав ржание гривастых лошадок, столь же стремительно переместился из Волыни в Польшу. Где оба вскоре и заключили друг друга в объятия. Вот только возвращаться в охваченную пожаром монгольского погрома Галицко-Волынскую землю, чтобы организовать сопротивление иноплеменникам, никому из них как-то даже и в голову не пришло. Аж до того момента, как стало известно, что последний татарский отряд миновал перевалы Карпат и углубился дальше на запад.
Трудно понять и почему наш герой, если уж он такой герой, не предпринял никаких попыток нанести хоть какой-то урон отступающей в 1242 г. из Европы и к тому времени уже изрядно ослабленной армии Бату? Почему хотя бы не вышел на встречу отправленным на его поиски для приведения к покорности Екэ Монгол Улусу нойонам, а предпочел просто спрятаться от них? Плохо сообразуется этот героический образ и с тем Даниилом, что, столкнувшись с претензиями владетеля ближайшего к его княжеству новообразованного улуса, немедленно помчался к Бату, решать возникшие проблемы с новым хозяином положения. Да так при этом расстарался, что сам Саин-хан похвалил его за полное преображение в истинного монгола. С тем Даниилом, что вскоре после этой поездки красовался перед западными соседями монгольским вооружением своей ближней дружины. Что послушно ходил по указке Сарая войной на Литву и Польшу. Даже если с литовцами у него в этот момент был мир, поручителем нерушимости которого служил его же собственный сын, находящийся фактически в заложниках у Миндовга. Тот Даниил, что малодушно уклонялся от встреч с посланниками хана, всякий раз посылая вместо себя на встречи брата Василька и своих приближенных. А от Бурундая в 1259 г. и вовсе бежавший сначала в Польшу, а затем и в Венгрию. В то время как дома слуги князя и его брата по указке татар послушно сносили стены одного города за другим. Сжигая городни и подчистую срывая валы.
И что же мы имеем в итоге? А в итоге получается, что вся "героическая" борьба Даниила Романовича с иноплеменным игом сводится лишь к нескольким пограничным столкновениям с Куремсой, пытавшимся отхватить от соседних русских земель больше, чем ему полагалось. Не вылившимся даже ни в одно сколь-либо серьезное сражение. И... собственно, все.
Какой, однако, странный герой.