Репетиция смерти
Невозлюбленный и непрославленный
в уготованном мне аду
воспылаю я синем пламенем
у всей вечности на виду.
Разъязыкое пламя-палево,
я с тобой столько лет на "ты".
Меня раньше вот так же жалили
языки разъяренной толпы.
Да не взыщется с человечества -
не последний сгорел человек.
Вечно блудному сыну отечества
не положат фиалок на снег.
Лишь какой-то прохожий, шатаясь,
видно зелья приняв натощак
к смертозреям прильнет вопрошающе:
"Люди добрые, кто ж это так?"
И услышав, что здесь в отчуждении
догорает бездарный поэт,
странник этот, икая в забвении,
прочитает Шекспира сонет.
А потом, развезенный отчаяньем,
когда нечего больше читать,
он прошепчет слова поминальные:
"Упокой его душу...мать..."
А душа до глубин пораженная
самой ранящей из обид,
обоженная, но не сожженная
в поднебесье из пепла взлетит.
И ответив своим "До свидания!"
на сердитые крики "Постой!"
унесется к иным мирозданиям,
Презирая земной упокой.
в уготованном мне аду
воспылаю я синем пламенем
у всей вечности на виду.
Разъязыкое пламя-палево,
я с тобой столько лет на "ты".
Меня раньше вот так же жалили
языки разъяренной толпы.
Да не взыщется с человечества -
не последний сгорел человек.
Вечно блудному сыну отечества
не положат фиалок на снег.
Лишь какой-то прохожий, шатаясь,
видно зелья приняв натощак
к смертозреям прильнет вопрошающе:
"Люди добрые, кто ж это так?"
И услышав, что здесь в отчуждении
догорает бездарный поэт,
странник этот, икая в забвении,
прочитает Шекспира сонет.
А потом, развезенный отчаяньем,
когда нечего больше читать,
он прошепчет слова поминальные:
"Упокой его душу...мать..."
А душа до глубин пораженная
самой ранящей из обид,
обоженная, но не сожженная
в поднебесье из пепла взлетит.
И ответив своим "До свидания!"
на сердитые крики "Постой!"
унесется к иным мирозданиям,
Презирая земной упокой.