(no subject)
Я не могла заплакать, хотела, но не могла. Нет, меня никто не обидел, просто всю жизнь страх и стресс выходят из меня в мир слезами, или текстами. А бояться было чего. Я замахнулась на "Книгу всех вещей". И переживать было о чем. То меньше чем за сутки до первой репетиции нет актрисы на роль мамы Томаса, то техника подводит, да и просто напряжение и волнение нарастают. Неуверенность.
А все шло непривычно хорошо. Начиная от согласия актеров играть до того, как увидели сценарий, заканчивая музыкой, будто специально написанной под наши диалоги. Никто не забыл текст, всюду сработал свет, актеры прожили свои роли очень честно и искренне. Тишина в зале, у кого-то слезы, говорят, даже мурашки... Много отзывов о том, как история попала в самое сердце, и вообще обратной связи больше, чем когда-либо. А я пребывала в странном спокойствии, в котором чувствовала поднимающуюся волну, которая просилась наружу, но разбивалась внутри. Видимо, я выплакала Томаса в предыдущий месяц подготовки. А теперь крышка банки с этой историй была плотно закрыта.
Вернулась домой. Погрузилась в дела. Штиль.
Вчера услышала, что пропала бабушка Яна из нашей церкви. В воскресенье была, а теперь не могут дозвониться. У нее сын в больнице, бабушка Яна исправно его навещала, хоть и ходила еле-еле, а тут не пришла. Поехали домой, никто не открыл. Телефон отключен, наверно, разрядилась батарея. Сегодня узнали, что она ушла к Отцу. Бабушка Яна, а хочется сказать - девочка.
И я не ожидала, что волна внутри меня вдруг вырвется наружу солеными морскими каплями воспоминаний о бабушке Яне. О том, как просила совсем недавно список стран, где трудятся миссионеры, с которыми переписываются наши дети. Как передавала на школу в Кении конвертик. Как всегда была по воскресеньям в церкви, тихая, странная, своя. И я заплакала.
А все шло непривычно хорошо. Начиная от согласия актеров играть до того, как увидели сценарий, заканчивая музыкой, будто специально написанной под наши диалоги. Никто не забыл текст, всюду сработал свет, актеры прожили свои роли очень честно и искренне. Тишина в зале, у кого-то слезы, говорят, даже мурашки... Много отзывов о том, как история попала в самое сердце, и вообще обратной связи больше, чем когда-либо. А я пребывала в странном спокойствии, в котором чувствовала поднимающуюся волну, которая просилась наружу, но разбивалась внутри. Видимо, я выплакала Томаса в предыдущий месяц подготовки. А теперь крышка банки с этой историй была плотно закрыта.
Вернулась домой. Погрузилась в дела. Штиль.
Вчера услышала, что пропала бабушка Яна из нашей церкви. В воскресенье была, а теперь не могут дозвониться. У нее сын в больнице, бабушка Яна исправно его навещала, хоть и ходила еле-еле, а тут не пришла. Поехали домой, никто не открыл. Телефон отключен, наверно, разрядилась батарея. Сегодня узнали, что она ушла к Отцу. Бабушка Яна, а хочется сказать - девочка.
И я не ожидала, что волна внутри меня вдруг вырвется наружу солеными морскими каплями воспоминаний о бабушке Яне. О том, как просила совсем недавно список стран, где трудятся миссионеры, с которыми переписываются наши дети. Как передавала на школу в Кении конвертик. Как всегда была по воскресеньям в церкви, тихая, странная, своя. И я заплакала.