(no subject)
Ранним утром, когда только начинает светать и в комнате становится посветлее, я выдвигаюсь на поиски проросшего лука. Я многое могу терпеть, но запах этого лука усиливается с каждым днём, и в эту ночь я почти не сплю из-за него.
Бабушка или дедушка - скорее всего, он, куда-то запрятали в этой комнате репчатый лук и забыли о нём. Подобное случается всё чаще и чаще, с любыми предметами. В этой квартире бывают многочасовые квесты: по поиску карточки медицинского страхования (она оказывается вложенной в одну из книг 16-томного собрания сочинений Голсуорси. Подозреваю, что это был единственный раз за все эти годы, когда эту книгу открывали); по поиску очков и ключей - вообще классика. Удивительно, но пульт от телевизора не теряется никогда.
Я понимаю, что в старости все мы станем в разной степени забывчивыми, болтливыми, нечистоплотными и наивными, но иногда мне кажется, что это всё сплошное притворство, заговор, и всё это устраивается чисто от скуки.
Лук. Определить источник запаха после стольких часов я уже не могу. Проверяю более очевидные места - под вторым диваном, под креслом, в тумбочке под телевизором. Тихонечко и бесшумно - тут главное, чтобы тебя не застукали. Потому что если я этот лук найду и выброшу, о нём уже никто никогда не вспомнит, а вот если они поймают меня за поисками - это будет скандал, потому что каждый газетный листочек, каждый пакетик из всего хлама, который есть в этой квартире, охраняется дедушкой как зеница ока. Хотя он всё равно не помнит, что в каждом из этих пакетиков лежит и даже не знает, а его ли это сокровище.
Я наконец нахожу лук. В углу между стеной и шкафом стоит накрытая старым полотенцем корзина, а в ней - он, проросший и подгнивший. Я вытаскиваю эту несчастную корзину, тащу на кухню и вываливаю содержимое в мусорное ведро. Корзину я возвращаю на место, и открываю пошире окно в комнате.
Мне даже становится смешно из-за нелепости произошедшего.
Теперь можно выспаться.