Дом
Был конкурс.
Забавный, как все, придуманное с целью освоить средства, но это уже неважно.
Для меня он стал импульсом, который подтолкнул зафиксировать мысли. Их бесконечное множество непрерывно кружило, как лента Мебиуса, доводя до состояния ступора. В законченном тексте есть своя прелесть: кажется, что теперь что-то изменится к лучшему. С этой иллюзией можно жить некоторое время. Потом начинаешь все сначала. За этим текстом слишком много личного. Поэтому он тут.
Дом
В повестях Вениамина Каверина история, произошедшая с героями в детстве, удивительным образом влияет на их судьбу и проходит через всю жизнь. В «Двух капитанах» Саня Григорьев запоминает наизусть письма капитана Татаринова, которые оказываются связанными не только с будущим призванием, но еще с любимым и дорогим человеком. Таня Власенкова в «Открытой книге», случайно познакомившись с профессором Лебедевым, так увлекается его рассказами о микроскопических организмах, что становится ученым с мировым именем.
Летчиком мне стать не довелось, да и собственный вклад в науку ничтожно мал, но неожиданно фильм, увиденный в далеком детстве, оказался причастным к моей взрослой жизни.
В 1980-м году, когда премьера «Открытой книги» прошла по телевизору, я еще не ходила в школу. Мы жили в маленьком поселке Горнореченске (официально он называется Горнореченский, но так никто не говорит, а только пишут на картах и в документах) в Приморском крае. Фильм смотрели всей семьей и обсуждали каждую серию. В силу совсем юного возраста из увиденного мне больше всего запомнилась тревожная музыка и документальные съемки под микроскопом, на фоне которых шли титры. А еще был дом, который почти не зафиксировался в памяти, но сохранилось его ощущение.
Позже я узнала, что Николай Мартынов написал музыку к еще одному многосерийному телеэпосу, созданному режиссером Виктором Титовым - «Жизни Клима Самгина». Фильмы про невидимую биологическую жизнь нам часто показывали в школе, и я их очень любила, даже если не всегда понимала. А с домом вышло так.
В конце 70-х, когда на «Ленфильме» работали над «Открытой книгой», съемки шли не только в павильонах, но и на улицах города (например, Татьяна и Дмитрий Львов гуляют вдоль воды в Новой Голландии).
В это время в Озерках в двухэтажном деревянном доме с родителями и младшей сестрой жил человек, с которым в начале 2000-х меня совершенно неожиданно и очень своеобразно свела судьба. Во второй половине лета 1976-го года он готовился к вступительным экзаменам, и в это время их дом выбрали для воплощения на экране семейного гнезда Львовых.
Фасад с небольшой террасой, показанный в фильме, на самом деле главным входом не являлся. Этот ракурс - со стороны железнодорожных путей. В действительности крыльцо, которое видят зрители, никогда не использовалось, потому что в дом заходили справа (по тропинке от платформы) или слева (где был проезд для машин). Поэтому двор перед домом и утопает в зелени, хотя несколько кустов акаций ради съемок все равно срубили. Заодно возвели забор, который так и остался стоять после отъезда съемочной группы.
Была в фильме довольно значимая по сюжету сцена дождя - воспоминание героини о детстве, которое рефреном проходит по всей картине. Осадки снимали просто: из дома (а там проживало 12 семей) велели никому не выходить, на фоне же стен и окон щедро лили воду из брандспойтов. При монтаже сам дом в эту сцену почти не попал, зато его жителям было что вспоминать.
Впервые в Озерках я оказалась летом 2002 года. Дома уже не было, на этом месте стояла «трава по пояс», и проезжающие в поездах пассажиры даже не догадывались, глядя в окна, что они могли бы увидеть здесь лет сорок назад.
Мы гуляли там на рассвете. Было сыро и грустно. От того, что символа детства уже нет, все осталось только в памяти. Что-то закрепилось в ней прочно и надолго, а какие-то факты забылись навсегда. Думалось и о нашем доме в Горнореченске, мужественно противостоящем времени. Но как долго еще будет вестись борьба?
Этой зимой, когда казалось, что после свалившегося горя уже ничего и никогда не будет хорошо, забывалась фильмами из детства. Погружаясь в воспоминания о нем, хотелось уловить светлые моменты, которыми были переполнены те годы, закутаться в них, как в одеяло. Так я посмотрела «Открытую книгу». После - страшно подумать - тридцатишестилетнего перерыва. По большому счету, как в первый раз.
И когда на экране появлялся дом, ставила фильм на паузу и долго-долго рассматривала детали. Пусть с непривычного ракурса, окруженный возведенным по случаю забором, но это был тот самый дом из детства моего друга. И, что совсем уж невероятно, и моего детства тоже.
Во всех материалах, посвященных телефильму «Открытая книга», пишут о том, что он довольно смело для советских лет показал неоднозначную среду научного мира. Богатую на клеветников и карьеристов, но упорно развивавшуюся благодаря бескорыстности и порядочности настоящих ученых, преданных своему делу.
Сейчас «Открытая книга» нечастый гость на телеканалах. Ее режиссера знают больше по фильму «Здравствуйте, я ваша тетя!», а имя Зинаиды Ермольевой, прототипа главной героини книги Вениамина Каверина и, соответственно, фильма, известно только профессионалам-эпидемиологам. Но ведь это она во время войны впервые в Советском союзе получила пенициллин, благодаря чему спасла тысячи жизней.
А для кого-то картина Виктора Абрамовича Титова - путешествие в лучшие и самые светлые годы. И это дороже всех наград (фильм их, кстати, не получил), потому что по сути своей кино создается в первую очередь для зрителя. Если оно бередит душу, воссоздает в памяти ощущения, которые, казалось, забылись навсегда, позволяет хотя бы мысленно вернуться в детство и дарит надежду на то, что черную полосу все-таки сменит светлая, значит, месяцы и годы съемок были не зря.
И двухэтажный деревянный дом в Озерках по-прежнему стоит среди деревьев. Солнце снова пробивается через их кроны, теплыми пятнами разукрасив старые стены и скрипучее крыльцо. И опять душу наполняет ощущение уюта и умиротворения.
Ощущение дома.